— Похоже, это семейное…

— Чего? — Жанна не поняла, что я имею в виду.

Мои одноклассники спокойно смотрели, как Антропов расплачивается за свои грехи и грехи своего друга. Яблоньский и не думал проявлять жалость. Он хладнокровно лупил врага. Измывался над ним. И его понять можно. Он один из тех, кто страдал от рук двух отморозков из нашего класса.

— Ты куда язык засунул, Антропов? — аристократ огрел другого одаренного учебником по голове.

Антропов не отвечал.

Я сунул рюкзак Клаус в руки, а сам пошел в самую гущу событий.

— Хватит, — я остановил руку Яблоньского, когда та вновь летела в затылок бывшему хулигану.

— С чего это? — возмутился Всеволод.

— С того, что я так сказал, — мое лицо было прямо перед лицом будущего главы клана электроников.

Он оказался в ярости от моего вмешательства. Видимо, хотел перехватит инициативу лидерства у Парфенова. После того, как тот отбыл в северную столицу. Но я помешал.

— Хватит. Всеволод, — процедил я и указал на его место за партой взглядом.

Только звонок разрешил наш не начавшийся конфликт. А вслед за ним появление в кабинете Глеба Ростиславовича.

— Приветствую, одаренные! — директор запыхался и произнес стандартную фразу очень посредственно. Не так как обычно.

— Добрый день, директор! — ответил хором класс.

Стулья загремели, а через пару секунд мы уже слушали вступление учителя по Хиромантии.

У меня сегодня никак не получалось сосредоточиться на учебе. Я все время думал, что мне нужно успеть поговорить с Глебом Ростиславовичем о том, что он увидел у меня на ладони на прошлом занятии. Но от этой идеи меня постоянно отвлекала мысль, что сегодня, итак, куча дел, которые навалились почти одновременно.

В конце концов, я решил хотя бы сегодня не копаться в тайнах своего рода, отложив разговор с директором на потом.

Прошло почти сорок минут с начала урока. Сейчас я часто посматривал на часы и как только прозвенит звонок, хотел первым выбежать из кабинета. За последние выходные я успел многое, кроме самого главного. Выполнить домашнее задание по Сфероведению. Списывать прямо на Хиромантии было смерти подобно, поэтому я заблаговременно забрал у Клаус тетрадь и теперь торопился к ближайшему подоконнику, чтобы успеть к началу следующего урока все-таки сделать домашку.

— Запишите какие линии вам нужно выучить к следующему занятию и ждите звонка, — объявил Глеб Ростиславович, указывая на исписанную зеленую доску.

Все принялись греметь письменными принадлежностями.

— Костя, — директор обратился ко мне. — Задержись, пожалуйста, после урока.

— Вот черт, — прошептал я и посмотрел на Клаус.

Она сочувствующе пожала плечами и удалилась из класса сразу после звонка, оставив свою тетрадь. Может все-таки успею?

Когда все мои одноклассники вышли, аристократ закрыл дверь на ключ. Я напрягся.

— Мне нужно серьезно с тобой поговорить, Костя, — сказал он и пригласил меня сесть за первую парту. Ближе к нему.

— Что случилось?

— Это касается того, что я увидел на твоей ладони.

Сперва я машинально хотел взглянуть на руку, но вспомнил, что теперь там есть еще кое-что. Что директору видеть совсем необязательно.

— Что там? — спросил я, указывая глазами на руки, сложенные перед собой.

— Хм… — он замялся, видимо, собираясь с мыслями. — Как тебе сказать…

— Говорите, как есть, Глеб Ростиславович, — я подбодрил его, дав понять, что держу себя в руках. Какие бы новости он не хотел мне сообщить.

— Понимаешь… Таким, как ты не место в школе для одаренных.

Эти слова ошарашили меня. Кажется, директор еще толком ничего не сказал, а я уже почувствовал, что вести паршивые. Кровь ушла в пятки. Я, наверняка, побледнел. И Глеб Ростиславович заметил это.

— Ты слышал о касте одаренных, которая на особом контроле у ОКМС? — он провел руками по своим пышным усам.

— Нет.

Директор вздохнул еще тяжелее и взял трость. Поставил ее между ног и постучал пальцами по набалдашнику.

— Таких одаренных, как ты, называют темными.

— Темными? Что это значит?

— Это значит, что вы опасны для общества. По разным причинам. Я не хочу посвящать тебя в это сейчас. У тебя, итак, столько бед в семье. Кстати. Как твоя мама? Она не нашлась?

Я посмотрел на свою ладонь.

Час от часу не легче. Ведь этот знак, я надеюсь, не означает, что я сойду с ума и начну карьеру серийного убийцы? Черт. В этом точно нет ничего хорошего.

— Костя? — вырвал меня из мыслей директор.

— Что?

— Я спросил, не нашлась ли твоя мама?

— Нет. Простите. Я задумался.

— Очень жаль.

Еще и мама. Капитан Троицкий уже давно не звонил мне. Все ли там хорошо?

— И что мне делать? — спросил я у аристократа.

— Ты хороший парень, Костя, — ответил он. — Именно поэтому я решил дать тебе время.

— Дать мне время?

— Да. Я должен был сообщить о тебе в органы сразу, как только увидел знак. Но все то, что навалилось на тебя в последний месяц, переубедило меня. По крайней мере, пока. Поэтому мы оба прикинемся, что я ничего не знаю. Договорились?

— У меня есть шанс избавиться от…этого?

Аристократ разочаровано помотал головой.

— Тогда на что вы даете мне время?

— Не хочу отнимать у тебя детство. И пока могу делать вид, что не знаю о том, что ты темный, я буду скрывать твою тайну.

— Вы говорите так, словно у меня обнаружили неизлечимую болезнь и теперь я должен успеть завершить все свои дела, пока не отправлюсь на тот свет. Сколько у меня есть времени? Говорите прямо, Глеб Ростиславович. Пожалуйста.

— При переходе в старшую школу ученики проходят полный медосмотр. Именно там, если раньше ты не натворишь глупостей, у тебя и обнаружат этот символ.

— А что будет потом?

— Казачья застава, — коротко ответил директор.

Меня бросило в жар. Все планы и мечты, к которым я так стремился, теперь могли разрушиться в любой момент. Новогодний бал, мама, Машка. И плевать на деньги, которые за несколько минут потеряли для меня всякую ценность. Сейчас меня тревожило то, что я никогда больше не смогу зажить нормальной жизнью. Пока на моей ладони этот символ, который делает из меня какого-то…темного.

— Мне очень жаль, Костя, — добавил аристократ. — Если хочешь, я могу отпустить тебя сегодня с уроков. Вернись домой. Отвлекись. Погуляй с друзьями. Нужно время, чтобы свыкнуться с этой новостью.

Без особого энтузиазма, но я все-таки покивал. Мне казалось, что мою жизнь пытаются разрушить. Отобрать второй шанс, который я получил. И даже знакомство в этом мире с Настей, которого я так ждал, теперь не сулило счастливого будущего. Все теряло смысл.

Но ведь я до сих пор в своем городе. О знаке на ладони знает только директор. А значит надо подтереть сопли и выяснить, что это за темные, что за символ на моей руке и как от него избавиться. Ну или хотя бы, научиться скрывать его так, чтобы никто и никогда не узнал мой небольшой секрет.

Перед тем как покинуть школу я занес тетрадь Клаус. Жанна тут же накинулась с расспросами, почему я ухожу с уроков раньше. Я объяснил, что директор отпустил меня в больницу к сестре. Об истинных причинах не должен узнать никто и никогда. Тогда моя подруга понимающе кивнула и попросила позвонить ей вечером. Я пообещал.

— Привет! — я зашел в больничную палату к Машке.

Еще три койки, кроме той, на которой она лежала, были свободны.

Сестра улыбнулась и потянула ко мне руки. Я подошел и аккуратно обнял ее. Кажется мы потеряли счет времени в объятьях друг друга. Я отпрял только тогда, когда она простонала от боли. Видимо до полного выздоровления еще далеко.

— Как ты? — спросил я, помогая ей принять более удобную позу.

— Хуже, чем было в прошлый раз, — на ее лице показалась вымученная улыбка.

Я постарался припомнить, когда она лежала в больнице в последний раз. Вспомнил. Однажды, в прошлой жизни, после того как Машку бросил очередной хахаль, она наглоталась таблеток. Но мать вернулась домой вовремя. Вызвала скорую. Сестру успели откачать, но потом еще некоторое время держали в больнице. Однако она чувствовала себя тогда гораздо лучше, чем сейчас. Когда в ее животе появилась зашитая рана от осколка зеркала.