Единый, и от этого человека я надеялась убежать? Наивно верила, что он меня не догонит?

Похоже, я его сильно недооценивала.

– Мира, – проникновенно повторил Шторм. – Не знаю, что творится в твоей голове, но не надо так на меня смотреть.

– Как? – выдохнула я, не в силах оторвать от него глаз. – Знаешь…Я должна извиниться.

– За что?

– За то, что пыталась тебя побить.

– Не помню такого, – губы Шторма тронула легкая улыбка.

– В воде. Когда ты потопил хёггкар Вермана.

– Его хёггкар потопил кракен. И если бы ты пыталась меня побить, я бы точно запомнил.

– Но я пыталась!

– Хм. А я думал, ты со мной заигрываешь. Мне понравилось.

– Ты издеваешься?

Ильх не выдержал и все-таки рассмеялся. Смех у него был слишком заразительным, чтобы не ответить, и я тоже улыбнулась. Шторм мазнул взглядом по моим губам, нахмурился и снова уставился на руку.

– Это не похоже на камень, лильган.

– Просто царапина, – попыталась я отнять руку, но варвар держал крепко. Внезапно стало страшно. Черной сеточки на руке не было, но возникла уверенность, что порез тот самый, из Саленгварда. Вот только почему он снова открылся? Ведь зажил уже, даже шрама не осталось!

Шторм провел пальцем, пачкаясь в моей крови.

– Такой след оставляет нож. Или меч. Откуда рана, Мира?

– Это просто царапина! – повторила я, дергая рукой.

Пальцы варвара сомкнулись вокруг моего запястья, не отпуская. И выражение его лица мне совсем не понравилось. Возникла уверенность, что говорить о Саленгварде нельзя ни в коем случае.

– Отпусти, ну же! Сама не знаю, где поранилась.

Продолжая держать правой рукой, левой Шторм провел по моей ладони, рисуя кровавый узор. Выглядело это…дико.

– Кажется, ты врешь, лильган, – негромко произнес ильх. – Ток твоей крови частит.

– Я испугалась! До ужаса!

– Не думаю, – задумчиво произнес он, продолжая рисовать пальцем безумный узор. – Ты пугаешься, но ты умеешь убивать свой страх. Редкое качество даже для воина. Хотел бы я знать, чего ты на самом деле боишься.

…Тонкая рука над бездной. Крик. Брызги холодной воды в лицо…

Я выдохнула и заперла на замок некстати вылезшие воспоминания. Улыбнулась.

– Того же, что и все. И медведя я испугалась, очень! А на руке просто ссадина, немного пепла, и все затянется через минуту!

– Никакого пепла, – с внезапной злостью отрезал ильх. – Больше ты никогда не будешь его применять. Поняла меня?

Я ничего не поняла, но кивнула. Перед глазами снова возникла картинка – медведь и человек рядом. Кому расскажу – не поверят. Но это лишь в Конфедерации, а здесь, на фьордах, наверное, лишь плечами пожмут. Эка невидаль!

Непостижимый мир!

– Мира, если ты будешь так на меня смотреть, я за себя не ручаюсь, – негромко произнес Шторм, перебинтовывая мне руку чистой тряпицей. Сказал обыденно, только легкая хрипотца в его голосе заставила меня тяжело втянуть воздух.

И отвести взгляд.

– Жаль, – насмешливо произнес варвар, завязал тряпицу на сложный узел и поднялся. – Солнце садится, лильган, мне пора. Будь осторожна на скалах.

Он встал и, не оглядываясь, двинулся вниз по склону. Я проводила его спину ошарашенным взглядом. Вот так просто? Встал и ушел? Даже не сказав: «Прощай, Мира»? Посмотрела наверх. От камней ползли длинные тени, и казалось, что в каждой притаился опасный хищник. Я кусала губы, ожидая возвращения Шторма. Но он не собирался идти обратно. Он действительно меня отпустил и предоставил самостоятельно делать выбор.

Что ж, мне пора признать, что сама я не перейду эти горы.

Вздохнув, я понеслась за варваром. Он насмешливо поднял светлые брови, когда я его догнала, и получил в ответ мой хмурый взгляд. Вот пусть только хоть слово скажет!

Но ильх промолчал.

Я шла и думала о своем неудавшемся побеге, о медведе и вновь открывшейся ране. Найти объяснение последнему я так и не смогла, но порез вызывал тревогу. В глубине души я знала, что это ненормально. Порез зажил и не должен был кровоточить. Неужели он вновь открылся, потому что я удалялась от проклятого города? Но это ведь… невозможно?

Я устало вздохнула. Фьорды не знают этого слова. Пора уже принять, что здесь все иначе, и прекратить измерять неведомое знакомой мне мерой. Невозможное здесь означает лишь то, чего я не понимаю.

Ильх моим размышлениям не мешал, похоже, он тоже крепко о чем-то задумался. И еще я заметила, что с каждым шагом Шторм хромал все сильнее, он побледнел, а лоб покрылся болезненной испариной. Смотреть на его дерганые движения было невозможно, и я потянулась, желая подставить плечо. Но Шторм так глянул, что я отшатнулась. И решила впредь держать такие порывы при себе, варвар моей помощи не желал.

К тому же я и сама чертовски устала. В голове все крутилось и крутилось воспоминание о том, что произошло на скалах. Боги, да что это такое? Какую власть имеет надо мной этот мертвый город?

Я нервно сжала кулак. Сейчас рана не тревожила и кровоточить перестала. Может, я все придумала? Просто порезалась на скалах и не заметила? И почему я в это совсем не верю?

Последний Берег развернулся перед нами как-то внезапно. Долетел теплым дымом костров, ароматом еды и морской соли. Людскими голосами и лихой разбойничьей песней. Поскрипыванием битых хёггкаров и плеском волн. И удивительно, но я была рада снова во все это окунуться! Так рада, что при виде Наны едва не бросилась ее обнимать!

Шторм проследил за моим взглядом и сказал тихо:

– Если конухм узнает о том, что ты снова пыталась сбежать, не отдав долг, тебе перережут горло, Мира.

Совсем рядом шумела жизнь, простая и безыскусная. И ужасы фьордов казались почти нереальными. Но они были. Теперь я это знала совершенно точно.

Я подняла голову, встречая темный взгляд Шторма.

– Но ты ему не расскажешь, верно? – так же тихо спросила я.

– Не заставляй меня об этом пожалеть, лильган.

Шторм развернулся и, сильно хромая, пошел к воде. Нырнул и исчез в глубине, лишь мелькнул на поверхности гибкий змеиный хвост.

Удивительно, но стоило вернуться, и вся моя усталость испарилась. Я снова чувствовала себя великолепно, словно и не бродила целый день по лесу. Спать не хотелось, напротив, внутри бурлили энергия и сила. А еще голод.

Поэтому, торопливо схватив на «Медузе» плащ, чтобы прикрыть рваное платье, я вернулась и с радостью взяла у Наны большую миску густой похлебки, прихватила лепешку и с аппетитом все это умяла. А потом сходила за добавкой.

На берегу царило вечернее оживление. В это время большинство жителей заканчивали свои дела и собирались у костров, чтобы поговорить и посмеяться. По кругу кочевали огромные кубки и кувшины, наполненные хмельным и остро пахнущим варевом. Когда мне в руки сунули такой кубок, я, старясь не думать о гигиене, тоже сделала глоток. И закашлялась: пойло оказалось ядрёным. Голова закружилась, захотелось начать подпевать Нане, а то и вовсе пуститься в пляс. А еще почему-то захотелось увидеть Шторма. Я даже несколько раз обернулась на темные воды, но море ответило лишь тихим плеском. Похоже, в холодных водах ильху сейчас было лучше, чем здесь. Или за этот день он настолько от меня устал, что не желал больше видеть.

Помрачнев, я молча передала кружку дальше и подошла к Иргану. Парень глянул удивленно, но подвинулся, освобождая мне место на бревне.

– Не ожидал. – Широкая улыбка осветила не совсем чистое лицо парня.

Я улыбнулась в ответ, отчего Ирган внезапно смутился. Торопливо глотнул из своей кружки, вытер рукавом пену с лица. И вопросительно поднял брови.

– Все хотела узнать, почему тебя прозвали Синезубым, – весело сказала я.

Ирган рассмеялся, показывая, что с цветом челюсти у него все в порядке.

– Так я родом из Дьярвеншила, слыхала о таком? Нет? Неудивительно, Дьярвеншил не любит гостей. Мой город лежит у подножия Злой горы, внутри которой живет вечный ай-ро… А на ее склонах растет синяя ягода ирья. В детстве я так любил ее, что вечно ходил перемазанный синим соком. Вот и прозвали Синезубым. Хорошее было время.