Сюда, во Дворец, не так уж и часто приходили горожане. Многие из них, те, что приходили в Город через собственные сны, не нуждались в таком отдыхе. Другие просто не успевали или слишком ценили свое время, чтобы тратить его на сны во снах. Чаще здесь бывали тенники и постоянные обитатели Города. Да и тех было не слишком много — вчера Хайо с Рэни не встретили никого. Пора спускаться, подумал он, как бы не делась она куда-нибудь, ищи потом.

Рэни, наверное, все-таки успела куда-то деться. У фонтана, где накануне они расстались, и договорились встретиться там же, было пусто.

— Я не справился, — в третий раз заявил Вайль, меряя комнату от стены до закрытого плотными занавесями окна. — Я не справился, я проиграл...

Вид у бывшего капитана-десантника был несчастный до крайности. Он даже в размерах как-то уменьшился, поблек и помолодел лет на пять. Аэль валялась на диване, закинув ноги на спинку, и полировала ногти, периодически поглядывая на страдальца. Жалости он, несмотря на все старания и явную пришибленность, не вызывал. Лаан развалился на краю дивана, попыхивал трубкой и ухмылялся в бороду. Страдания Вайля его развлекали.

— Это все, что тебя волнует? — после четвертого скорбного стона не выдержала девушка. — Ничего, кроме собственной неудачи, тебя не колышет?

— А что еще? — остановился посреди комнаты Вайль.

— У тебя было под командованием десять человек. Ладно, раненых мы не считаем, но с нами — все равно десять, — Аэль помахала двумя ладонями. — И всех ты угробил, бессмысленно и беспощадно... Это как?

— Ну, а что мне эти люди?

— Это были твои люди, Вайль. Ты за них отвечал.

— Перед кем?

— Да перед собой же, о небо Города и звезды его!!!

— Да? — озадачился Вайль. — А если мне все равно?

— Тогда что ты стонешь про то, что проиграл?

— Но я же проиграл!

— А почему?

— Потому что не заметил противника.

— Нет, — сказал Лаан. — Не так. Ты проиграл потому, что потерял всех своих людей. Если бы нас было не трое, а пятеро — мы бы захватили машину и уехали оттуда. Но сначала ты потерял четверку, которую отправил в засаду. Потом доверил соплячке вести нас по улице. Ты ведь почуял бы эту тварь в подъезде раньше нее, так?

— Да... Я знал, что там что-то не так.

— Вот и все. У нас был шанс выбраться. И ты его упустил. Дважды. Потому и проиграл.

— Мне надо об этом подумать, — сказал, растирая переносицу Вайль. — Нужно подумать.

— Думай, — равнодушно пожал плечами Лаан. — Сколько влезет... Чаю на тебя сделать?

— Да.

Когда Лаан ушел в кухню, Вайль еще некоторое время постоял, раскачиваясь на цыпочках, потом уселся на пол, уставился на Аэль.

— Он сказал правду?

— Да, Вайль. Тебе нужно подумать и уложить это у себя в голове.

— Я уложу...

— Пойдите-ка сюда, ребята! — позвал Лаан из кухни, и в голосе его звучало очень, очень сильное удивление. Оба опрометью бросились по коридору и едва не сшибли Лаана, который стоял на пороге и показывал рукой на окно. За окном не было знакомого Аэль силуэта Квартала Наемников — темных невысоких домов с покатыми крышами, усеянными антеннами. За окном, собственно, не было вообще ничего, кроме серой мути. В плотном тумане скользили перламутровые струи. Казалось, что за окном разлит жемчужно-серый кисель, который невидимая рука неторопливо помешивает.

— Опаньки, — сказала Аэль, для надежности хлопая ладонью по косяку. — Квартира-то моя. А где все остальное?

— Вот уж не знаю, — откликнулся Лаан. — Первый раз такое вижу. Шутки Города, не иначе...

— Что-то мне не смешно...

Вайль молчал, привалившись плечом к стене, и смотрел в переливающийся кисель. Не нужно было уметь читать мысли, чтобы ощутить, что думает он только о том, что с появлением Лаана в его жизни все стало окончательно плохо. Теперь вот и Город, его дом, его лес из камня и стекла — пропал невесть куда. Зверю было паршиво, ему хотелось выть. Там, за окном, была тьма. Она все-таки добралась до Вайля. И отомстила за то, что он сбежал от нее, не отдал ей Аэль.

— Открою-ка я окно, — сказал Лаан. — Выгляну...

— Ты уверен, что там есть чем дышать? — давя страх, поинтересовалась девушка.

— Уверен, — кивнул Лаан.

Серый туман не спешил вползать в раскрытое окно, он был плотным и имел отчетливый предел — там, где раньше было стекло. Пахло из окна сыростью, свежестью и слегка — чем-то непонятным, может быть, подгорелой пищей. Лаан перевесился через подоконник, посмотрел вниз, вверх. Протянул руку, замеряя длину, на которой ладонь перестала быть видимой. Прислушался. Тишина стояла абсолютная.

— Забавно, — сказал он, и собственный голос показался шепотом. — Эй-о! Есть тут кто?

Сначала было тихо, потом далеко, на пределе слышимости, раздался не то плеск, не то гул. Словно где-то там тяжелая морская волна ударила в дамбу, и откатилась, оставляя на бетоне недолговечные пузыри пены. А на поверхности воды плясали мелкие щепки, обрывки бумаги и прочий мусор. Весь этот ассоциативный ряд Лаана слегка озадачил. С ним не так уж часто случалось нечто подобное.

Он не испугался. До тех пор, пока Лаан был Смотрителем, ему приходилось опасаться строго ограниченного набора вещей. Не так уж просто его было убить окончательно, так, чтобы он уже никогда не вернулся в Город. Способы были, конечно — Город никогда не обещал своим облеченным властью детям полной безопасности. Абсолютно уверенный в полной неуязвимости человек мог натворить слишком уж лихих и опасных дел — опасных не для себя, для окружающих, и для Города. Поэтому Смотрители были просто чуть лучше прочих защищены — да и то не везде и не всегда. На Технотроне у него не было преимуществ перед остальными. В приключениях на нижних завесах, в которые он ввязывался на свой страх и риск — тем более. Иначе не было бы ни страха, ни риска, да и всемогущий среди ограниченных в возможностях быстро сходит с ума.

Из тумана пахло опасностью, но не той, которая неумолимо приводит к гибели, а той, которой можно противопоставить разум и волю. И победить, если того и другого будет достаточно. Это был вызов, принять который было интересно. К тому же Смотритель подозревал, что Город решил принять участие в игре вокруг Вайля. А Городу Лаан привык доверять — это было основным условием его работы.

— Думаю, нам придется выйти. И уверен, что как только мы выйдем за дверь, квартира исчезнет. Так что давайте соберем все необходимое, — обернулся он от окна.

— Я не хочу... Не хочу! — набычился Вайль, не отводя взгляда от тумана.

— Придется.

— Лаан, тебе не кажется, что это рисковая затея? — покосившись на парня, спросила Аэль.

— Кажется. Но еще мне кажется, что отсидеться нам не удастся. Если уж мы оказались неведомо где, то почему бы не посмотреть на это поближе?

— Ну-ну, — пожала плечами Аэль. — Повадился кувшин по воду ходить — там ему голову и сломить.

— Так ты остаешься?

Аэль задумалась. Лезть наружу ей не хотелось. Если уж Вайль откровенно испугался того, что было там, в тумане, это стоило принимать во внимание. Парню страх был вроде бы не слишком знаком. Осторожность — да, неприязнь к незнакомому — да, но не страх, лишенный конкретного источника. А сейчас от парня так и несло тоской и темным отчаянием. Ему было страшно, словно в кошмарном сне, когда никак не можешь проснуться или вырваться из череды опасных событий.

С другой стороны — сама она страха не чувствовала. Интерес Лаана ей тоже передавался. Она не слишком любила Приключения, которые для многих в Городе составляли основу жизни — дорожила своей единственной, может быть, не слишком счастливой, но неплохо устроенной и уютной. И все же ей не казалось, что снаружи ее лично поджидают некие кошмар, ужас и неизбежная гибель. Нет. Это было бы слишком вульгарно. А Город вульгарностью не отличался.

К тому же ей совершенно не хотелось оставаться в квартире одной. А что Лаан вытащит Вайля наружу — не добровольно, так пинками, — она не сомневалась. В родном Квартале она очень любила быть одна — ее слишком часто допекали просьбами вылечить, проконсультировать, составить компанию, — так что одиночество было приятным отдыхом. Но здесь не было никакого Квартала, только серый туман за окнами, и такое полное одиночество казалось чрезмерным. Хорошо быть одной, зная, что в любой момент имеешь возможность зайти к соседу в гости, спуститься в бар или просто выйти на улицу.