— Теперь нас никто не увидит, — шепнул лекарь и ускорился.

Моя голова закружилась, дыхание сбил ветер, а давление мужской руки на спине усилилось, стерев между мной и Ароном остатки расстояния. Я задрожала от тепла, что меня окутало, и почувствовала, как по телу пробежали мурашки от магической силы лекаря. Она пульсировала солнечным жаром. Ласкала мою кожу. И внушала уверенность.

Поглощенная волшебством, что несло в себе память самого мироздания, я не заметила, как мы оказались на лестнице балкона, ведущей вниз. Лекарь выпустил меня из объятий, позволяя вдохнуть прохладный ночной воздух и очнуться от мимолетной эйфории, защищавшей от страха и одиночества. Но когда магическая вуаль схлынула, я вновь почувствовала себя рыбой, выброшенной на берег.

Стремглав сбежав по лестнице, я помчалась по дороге, ведущей к западному крылу, и остановилась. Засомневалась: правильно иду или нет. Но потом решила: все равно не знаю, где еще искать принца, поэтому буду следовать намеченному пути. Но услышала голос Арона и замерла.

— Миледи, я знаю, чего Рензел добивается. И не могу этого допустить.

Сердце пропустило удар. Я остановилась. Замерла. Прислушалась к шагам за спиной и, когда они стихли, оглянулась.

— О чем вы говорите?

— О том, ради чего пришел на этот бал и что долго не решался сказать.

Я еще никогда не видела Арона настолько серьезным. Даже в полумраке, что еле разгонял свет тонкого месяца убывающей луны, было видно, как небесно-голубые глаза Арона светятся решимостью.

— Я должен был сказать раньше, но не хотел предавать семью. А сейчас…

Лекарь поднял руку и ласково провел пальцами по моей щеке. Сердце в груди мигом отозвалось на его прикосновение — пропустило удар и подскочило к горлу.

— Я не могу позволить Рензелу вас погубить.

— Он обещал меня защищать! — возразила я, не в силах уложить в голове слова лекаря.

Попыталась отступить, но тот поймал меня за плечи:

— Он не может, Цесса! — с жаром произнес Арон. — Не может защитить вас от всего! Есть вещи, которые ему неподвластны, и Рензел прекрасно это понимает. Знает! И все равно он… — его губы дрогнули, глаза вспыхнули золотым пламенем, и я впервые увидела в них ярость. Ярость и несогласие, так несвойственные Арону. Отчего он показался по настоящему живым. Полноценным. Будто сорвал с себя старую маску и наконец-то обнажил душу. — Вы мне дороги, и я не хочу вас потерять. Клянусь, Цесса! Я хочу вам помочь.

Я прерывисто выдохнула, когда лекарь притянул меня ближе. Гораздо ближе, чем в нашем танце.

— Цесса, — произнес он хриплым голосом и мучительно поморщился. — Давайте покинем замок. Вместе. Мне хватит сил вас защитить, и больше никто не сделает вам больно. Больше никто не попытается вам навредить, потому что я буду защищать вас, пока дышу сам. Оберегать и быть всегда рядом. Только скажете «да», и я больше не позволю вам страдать и бояться. Сделаю все, чтобы вас спасти.

Он поймал пальцами мой подбородок и приподнял лицо. А я судорожно втянула носом воздух, пропитанный дурманящим и влекущим, точно свет мотылька, мужским ароматом, который окутал меня теплом, обещающим все то же, что и Арон.

— Арон, я…

Эти слова… Богиня. Как давно я о них молила? Как долго я хотела их услышать? Как долго ждала своего спасителя, и сейчас даже не верилось… Не верилось, что мне стоило лишь ответить короткое и такое соблазнительное «да», как весь мой кошмар закончится. Больше не придется бояться за свою жизнь. Бояться за жизнь тех, кто пытается меня защитить. Больше не будет жертв.

Колени задрожали, когда лицо Арона стало ближе. Его шепот вскружил голову. Жаркое дыхание опалило губы и душу. Вынуждало приоткрыть уста, чтобы глотнуть больше воздуха, ответить, поддаться и сказать то самое соблазнительное и заветное «да». Как вдруг из замка донесся громкий людской смех, который словно окатил меня холодной водой.

— Нет! — отпрянула я и отступила. — Нет… Я…

Задрожала. И почувствовала, как потекли горячие слезы по моим щекам.

Горло сдавил спазм. Вина перед Астарией, Марькой, моей семьей и особенно принцем стиснула грудь стальным обручем и лишила дыхания. Разум захлестнули смятение и паника, чувство чего-то неправильного, в то же время самого простого и верного в мире. Но сколько бы сильным не было противоречие, я четко знала одно, что не могу так поступить. Ни с кем из них.

Как бы я ни хотела покинуть замок, избавиться от погони и страха перед убийцей — я не могла согласиться. Иначе всю жизнь по моим пятам будет следовать другой мучитель, от которого никогда не избавиться — совесть.

— Нет! — мой голос сорвался, а в горле вырос жгучий ком. — Это неправильно. Так… неправильно.

И бросилась бежать прочь, чувствуя, как душу выворачивает и разрывает на куски. Арон что-то прокричал вслед, кажется мое имя, но я не оглянулась, потому что боялась сломаться и сдаться. Передумать. И поступить неправильно.

Я мчалась по тропе полностью потерянная, дезориентированная и разбитая, но скоро услышала голос своей путеводной нити:

— Госпожа! Уф! Она здесь! Она здесь!

— Марька, — кинулась я к служанке, а она подбежала навстречу.

Оказавшись в ее объятиях, я уткнулась ей в плечо, и рыдания вырвались из моей груди. Я не совсем понимала от чего именно плачу. То ли от потерянного шанса сбежать и своей глупости. То ли от верного поступка, который дался так тяжело. То ли от обиды на принца или Арона, или саму судьбу, что они позволили всему этому случиться. Или просто от шока, когда мой привычный мир окончательно разрушился, и я не была к этому готова. А может от всего и сразу.

— Что случилось? — подоспел обеспокоенный Уф, а Марька погладила меня по спине и ответила:

— Не знаю…

— Видела, кто это сделал?

— Нет, Уф. Она была одна…

Служанка мягко меня отстранила, утерла с моих щек слезы и произнесла:

— Тише-тише, — а у самой тоже губы задрожали. — Идемте, мы проводим вас в ваши покои.

Я кивнула и поковыляла рядом с ней. Марька продолжила обнимать меня за плечи и говорить, что-то успокаивающее, а я ощутила спиной прохладное дуновение и оглянулась. Однако сзади никого не увидела. Ни принца, ни Арона. Лишь ночную пустоту.

Неожиданно Марька остановилась — дорогу заступил Лоррих.

Моя душа мигом провалилась в пятки, и я задрожала. Вдруг он что-то увидел? Или заподозрил? И потом расскажет принцу или Астарии?

Но Лоррих даже не смотрел в мою сторону, только на Марьку. Наверное, не признал во мне невесту принца, пока я, растрепанная и зареванная, сжималась в объятиях служанки.

— Вы должны быть в зале и обслуживать королевскую семью, — холодно отчитал он. — А не бродить на улице.

Я впервые услышала его плавный и жесткий голос, словно до блеска обработанный металл. Не удивительно, почему все слуги его боялись и безоговорочно слушались. Но Марька — моя гордость. Она вскинула голову и отрепетированным тоном, которым часто изображала меня, отчеканила:

— В первую очередь я личная служанка миледи и мое место рядом с ней, а не у господского стола. Поэтому вы не смеете мне приказывать. Уйдите с дороги, — потребовала она. — И не мешайте сопровождать госпожу в личные покои.

Темные глаза Лорриха наконец-то меня заметили. Он некоторое время помолчал, явно обдумывая над тем, какая картина перед ним развернулась, и, когда Уф опустил руку на меч, заговорил:

— Можете идти. Я доложу их величеству, что из-за недомогания леди Цессара была вынуждена покинуть бал раньше времени.

Ничего себе… Даже спорить не стал.

Лоррих развернулся и пошагал в сторону балкона, откуда лился на улицу свет и людской смех. А Марька выдохнула, погладила меня по плечу и вновь прошептала:

— Идемте, миледи. Я рядом и все будет хорошо. Все будет хорошо…