— Это не… — его зубы плотно сомкнулись, а воздух с шипением сквозь них вырвался.

— Тише-тише, Уф! — взволнованно залопотала я, наблюдая, как на его животе, груди и шее намокли повязки. — Богиня… Лекарь. Лекарь! — громко позвала и попыталась успокоить Уфа: — Потерпи, пожалуйста… Арон скоро приведет лекаря, и он тебе поможет.

Уф одарил меня взглядом, в котором отчетливо читалось недоумение и желание сказать что-то важное.

— Так господин Арон… — расцепил зубы и простонал Уф. — Господин Арон…

— Здесь, — услышала я за спиной и резко обернулась.

К нам спешил Арон. Один. И сжимал в руке темную узкую бутылку, размером не больше двух ладоней.

— Уважаемый Уф, — произнес он снисходительным тоном. — Сколько раз нужно повторить, чтобы вы запомнили: вам нельзя двигаться?

Я посторонилась, когда он подошел к кровати, и пораженно на него уставилась. Арон тем временем продолжил отчитывать моего телохранителя:

— Если хотите скорее поправиться — выполняйте рекомендации. Ожог — рана коварная и заживает дольше пореза.

— Арон… Вы?.. — прошептала я, но тот меня не услышал, в этот же момент Уф процедил:

— П-простите, господин Арон!

— Не у меня проси прощения, а у своего здоровья. Ваши повязки придется заменить, раны заново обработать, и все потому, что вы не слушаетесь.

На лице Уфа промелькнул страх, который телохранитель поторопился стереть, а у меня мурашки по телу побежали, когда я представила, что его ожидает во время перевязки. Наверняка бинты прилипли к обожженной коже, и оторвать их… Бррр… Даже думать не хочется, не то что представлять.

— Уверен, будет очень больно. Гораздо больнее, чем сейчас, — подтвердил мои догадки Арон и поднял бутылочку, держа ее двумя пальцами за узкое горлышко. — Но вы можете выпить это, и боль отступит. Правда на вкус оно неприятное и…

Закончить он не успел — Уф забрал бутылочку и разом ее осушил. В три глотка! И поморщился, точно съел стручок острого перца, а Арон в тот же миг договорил:

— Выпить нужно один глоток, иначе забудетесь крепким сном.

Только он замолчал, как лицо Уфа осунулось, глаза закатились, и телохранитель обмяк. Арон устало выдохнул, забрав бутылочку из его расслабленного кулака, а я склонилась и тихо позвала:

— Уф?

Тот даже не шелохнулся, только сладко всхрапнул.

— Боюсь, леди Цессара, Уф проспит до утра, — проверил на просвет пустую бутылочку Арон и усмехнулся: — Странные люди на службе у короля. То не заставишь их принять микстуру от кашля, а пригрозишь муками, готовы хоть ослиную мочу пить ведрами.

— Арон, — позвала я. — Почему вы ничего не рассказали? Вы же…

— Позвольте, леди Цессара… Цесса, — поправился он и обратил на меня свой лучезарный взор. — Оставим эту беседу на потом? Ваш телохранитель потревожил серьезные раны, и чем быстрее я их обработаю, тем скорее они заживут.

— Д… да, — опустила я взор и нахмурилась. — Вы же больше не исчезнете?

Он тихо и по-доброму рассмеялся. Поставил опустевшую бутылочку на маленькую полочку возле постели Уфа и прошел мимо меня к стеллажу с бинтами и склянками.

— Не бойтесь, Цесса, — мягко и с теплотой в голосе произнес он. — В этот раз я всецело ваш.

«Всецело ваш…» — мысленно повторила я. Что ж… Обнадеживает.

Арон пригласил меня пройти в комнату, которую недавно покинул, а сам остался обрабатывать раны Уфа. Пусть быть одной совсем не хотелось, однако наблюдать за перевязкой меня тоже не прельщало, поэтому я покорно удалилась.

Помещение, где я коротала время, оказалось довольно просторным и уютным. Посередине стоял большой прямоугольный стол из дуба, на нем лежали пучки засушенных трав и стоял кувшин с теплой водой. Наверное, остались после приготовления настойки для Уфа. Потому-то Арон задержался.

К стенам примыкали массивные шкафы и стеллажи, где хранились льняные бинты, баночки с разноцветным содержимым, ванночки и прочая посуда, но, в основном, полки заполняли травы и цветы. Бутоны роз, ромашка, календула, листья смородины, стебли чистотела, крапива, перетертая кора в банках, ягоды, орехи… Невообразимое количество всего!

Многие растения я не узнала, поэтому побоялась их трогать. Вдруг ядовитые. Вон, например, возле двери, что была напротив той, в которую я вошла, висел свежий пучок белладонны. А чуть дальше сушился плющ. И богиня его знает ядовитый он или обыкновенный, за всю жизнь я так и не научилась его отличать.

Среди всех трав и цветов в комнате чаще попадались засушенные. Но кое-какие были только-только срезанные, и по комнате от них витал свежий, сладковатый запах. Его было приятно вдыхать. А стоило прикрыть глаза, как начинало казаться, будто я прогуливаюсь по цветочному полю недалеко от папенькиного поместья. Жаль, это всего лишь мое воображение.

С долей тоски я выдохнула и села за стол. Убрала ключ от библиотеки в конверт (чтобы больше ничего не потерять) и постаралась ни о чем не думать, кроме списка вопросов. А время моего одиночества все шло. Тянулось медленно, будто издевалось. Уже и в голову начинали проникать скверные мысли, будто Арон меня бросил и не вернется. А когда он вошел в комнату, вытирая руки о белую тканевую салфетку, я не удержалась — вскочила на ноги и с ходу выпалила:

— Вы лекарь?

Он бросил салфетку в небольшое ведро у двери и улыбнулся:

— Да

Так просто! Без попыток увильнуть, подшутить или как-то еще со мной поиграть? А то в последние дни я только и сталкивалась с недомолвками, тайнами, манипуляциями, а тут всего лишь простое «да», и от него я на мгновение потеряла дар речи.

— Н-н-но почему вы сразу не сказали? — всплеснула я руками и, кажется, немного рассердилась. А еще засмущалась. — По дороге сюда я столько всего наговорила! Про папеньку, про себя… — я медленно села на стул. — Старикашкой обозвала.

Щеки обожгло румянцем. Мне вдруг захотелось спрятаться за ладонями и как в детстве поверить, что если не вижу я, то не видят и меня, однако удержалась от соблазна. Только отвела взгляд, когда Арон тихо рассмеялся и, подойдя к столу, начал разбирать и раскладывать по полкам остатки трав.

— Не волнуйтесь, Цесса. Я нисколько не в обиде. Напротив! Послушать вас было очень интересно, поэтому я не спешил отвечать.

— Вы коварный человек, — обиженно надулась я, на что Арон усмехнулся:

— Может быть. Но я охотно верю — это не единственное качество, которое вы за мной заметили, — он подмигнул и отнес на полку желтый с красной сердцевиной цветок.

— Не единственное, — призналась я и еще больше залилась краской. — Вы благородный человек. Спасаете чужие жизни, дарите надежду и…

Я на мгновение засомневалась. Внимательно осмотрела Арона, когда он взял кувшин и понес его на полку стеллажа справа, где хранились баночки с отварами, настойками и прочие склянки.

— Моя семья очень вам благодарна, — все-таки я договорила, а Арон с глухим стуком поставил кувшин на деревянную полку и опустил руки.

— Цесса, — произнес он, не оборачиваясь. — Сколько вам было лет, когда вы заболели?

Я немного помолчала прежде, чем ответить:

— Семь, — и нахмурилась. — Или восемь. Точно не помню.

— В таком случае, — Арон подошел к столу и сел напротив. — Не меня вам надо благодарить, а моего отца.

— Отца? — я удивленно приподняла брови, а мужчина усмехнулся:

— Конечно. А вы подумали, я настолько… стар?

— Нет-нет… Что вы! — принялась я отрицать, но потом выдохнула и призналась: — Да.

Арон звонко рассмеялся, а мои щеки вспыхнули таким жаром, что показалось, будто коснусь их, и они обожгут мои холодные пальцы.

— Королевского лекаря никто никогда не видел! — начала я оправдываться. — А исцеляет он людей уже много-много лет! Вот я и подумала, вдруг он… Ну, хорошо сохранился или создал эликсир бессмертия, поэтому его и не показывают людям, чтобы…