Александра

В церемониальный зал герцогского планетарного дворца, в котором должен был состояться суд над Эдуардом, попасть ей удалось почти что чудом. Стража на входе категорически отказывалась пропускать безродного оруженосца в собрание благородных рыцарей. Не помогло поначалу даже заступничество признавшего ее сэра Тристана по прозвищу Северный Ветер – приятеля Эдуарда, оказавшегося невольным свидетелем сколь отчаянного, столь же и бесплодного пререкания Александры с гвардейцами на входе. С благородным рыцарем, разумеется, те говорили куда вежливее, но так твердо стояли на своем, ссылаясь на приказ сержанта. На счастье девушки, сэр Тристан оказался настойчив, пройдя за пост, отыскал этого самого страшного сержанта, а когда тот, в свою очередь, попытался отговориться уже собственным начальством, дошел до самого сэра Донована, турнирного распорядителя, отвечавшего, как выяснилось, и за организацию суда. Бородач дал добро, и Александру, наконец, пропустили.

Церемониальный зал, безусловно, производил на попавшего в него впечатление – для этого, собственно, он и был предназначен. Никаких люстр в нем не имелось, единственным источником света служило большое круглое отверстие на вершине грандиозного покрытого рядами кессонов купола, жаловаться на полумрак, однако, не приходилось – хотя, конечно, неизвестно еще, как бы обстояли дела, окажись день пасмурным. Внутренняя стена зала разделялась антаблементом на два яруса. В нижнем симметрично располагались двенадцать высоких ниш, оформленных пилястрами и отделенных от основного помещения коринфскими колоннами. В верхнем ярусе, также в нишах, но меньшего размера, стояли статуи, изображающие, как поняла Александра, знаменитых предков нынешнего герцога.

На противоположной стороне от входа имелось возвышение, на котором, вероятно, в другие дни стоял герцогский трон, но сегодня его место заняло обычное кресло, без короны на высокой спинке, из чего можно было сделать вывод, что нынче герцог не намерен чинить суд лично. Пока оно пустовало, тем не менее, по обе его стороны замерли в карауле два статных гвардейца с алебардами.

Едва ли не все прочее пространство зала было заставлено длинными широкими скамьями без спинок. К моменту появления Александры почти все места на них были уже заняты. Девушка сделала было попытку примоститься где-нибудь на галерке, однако сержант, получивший на ее счет личное указание от сэра Донована, похоже, излишне проникся значимостью ее особы и, проводив вперед по проходу, усадил во втором ряду – к ужасу Александры, аккурат рядом с графиней де Тэрако. Та, впрочем, появление возле себя простого оруженосца вниманием не удостоила, а вот сосед девушки слева, не кто иной, как сэр Арчибальд, до недавнего времени второй капитан герцога Флоренци, ну а теперь, надо полагать, без пяти минут первый, не стал скрывать удивления, окинув спесивым взглядом сперва Александру, а потом и приведшего ее гвардейца. Стражник, впрочем, уже шагал назад к дверям, оруженосец же приветствовала рыцаря почтительным поклоном, на который тот, разумеется, не ответил.

Минут через десть, когда свободных мест на скамьях уже не осталось вовсе, стража ввела Эдуарда. По залу прокатился гул, многие в задних рядах поднялись на ноги, чтобы лучше рассмотреть подсудимого, другие тут же принялись им за это выговаривать. Александра сама едва удержалась от того, чтобы вскочить с места, и, вцепившись пальцами в колени, впилась глазами в узника.

Полторы недели заточения не прошли для Эдуарда даром: он заметно осунулся, лицо имел бледное, волосы не помешало бы вымыть, а щетину на щеках и подбородке побрить. Впрочем, держался юноша неплохо: спины не горбил, голову нес высоко, рук не прятал, и только глаза зыркали из-под ресниц немного затравленно. По обычаю кортик и браслет у него не отобрали, и левая ладонь Эдуарда возлежала на эфесе, придавая позе подсудимого даже некоторую надменность.

Александра коротко стрельнула глазами в сторону графини – как та прореагирует? – но мачеха на узника, кажется, вовсе не смотрела, полностью погруженная в созерцание украшающих интерьер зала скульптур.

Между тем Эдуард занял предназначенное для него место слева от кресла судьи – стоя, сидеть подсудимому не положено, – обвел собрание тоскливым взглядом и, наконец, встретился глазами с Александрой. Та попыталась изобразить на лице ободряющую улыбку. Юноша очень трогательно приподнял плечи и двинул бровями, словно извиняясь перед своим оруженосцем за все, что с ним произошло. Взгляд Александры мгновенно затуманился, когда же зрение ее вновь прояснилось, Эдуард смотрел уже в другую сторону.

Дело в том, что в зал как раз входил судья. Оказался это ни мало ни много – сэр Томас, маркиз Фру, троюродный брат правящего герцога, седой, но вполне еще крепкий старик, получивший свой высокий титул как официальный наследник нынешнего повелителя Флоренци в силу бездетности последнего. На нем была подобающая случаю длинная черная мантия, поверх которой красовалась массивная цепь нержавеющей стали, символизирующая непорочность правосудия. Большинство из публики, не исключая графини де Тэрако, сэра Арчибальда и, разумеется, Александры, кто споро, кто с нарочитой неспешностью, поднялись на ноги, приветствуя вошедшего. Сидеть остались лишь несколько самых знатных рыцарей в первом ряду, очевидно, полагающие себя выше или равными старому маркизу, но и они вежливо склонили головы в знак уважения к его статусу судьи.

Степенно прошествовав к пустующему креслу, сэр Томас занял судейское место, опустились на свои скамьи и зрители. Примостившийся одесную судьи секретарь извлек из серебряного футляра перо и изготовился вести протокол. Выступивший откуда-то из-за спины маркиза сэр Донован провозгласил: «Именем Его Светлости герцога Флоренци!» – и в зале установилась тишина.

– Дело по обвинению сэра Эдуарда Драконья Кровь в убийстве сэра Станислава, графа Штерна, к слушанию открыто, – пробубнил куда-то себе под нос судья, – чтобы разобрать его речь, Александре приходилось прислушиваться, задние же ряды, вероятно, и вовсе мало что могли понять. – Милейший сэр Донован, доложите суть дела.

Бородач сделал еще один шаг вперед, оказавшись на самом краю возвышения, и встав вполоборота к залу, заговорил.

– Сего года сего же месяца седьмого числа во время турнирного поединка, проводившегося по стандартным правилам согласно статуту Владимира Второго со всеми оговоренными королевской властью изменениями и дополнениями, сэр Эдуард, иначе именуемый Драконья Кровь, произвел боевой выстрел по «седлу» своего противника сэра Станислава, графа Штерна, в результате которого последнее потеряло управление и рухнуло на поверхность. Сэр Станислав погиб на месте. Сэр Эдуард свою вину в происшедшем отрицает, причину происшедшего пояснить затрудняется.

Речь распорядителя, не в пример бормотанию судьи, звучала громко и четко.

– Проведенным дознанием установлено следующее, – продолжал бородач. – Накануне поединка на «седло» сэра Эдуарда согласно ордонансу Карла Второго была наложена печать. Проверка не выявила признаков снятия или взлома указанной печати, тем не менее, не подлежит сомнению, что роковой выстрел был произведен из «седла» сэра Эдуарда.

Судья поднял вверх руку, останавливая докладчика.

– Как такое возможно, сэр Донован? – задал вопрос он.

– Не могу знать, Ваше Сиятельство, – склонил голову бородач. – Я лишь излагаю достоверно установленные дознанием факты, делать выводы не входит в возложенные на меня полномочия.

– Хорошо, сэр, продолжайте, – кивнул маркиз.

– Касательно личности обвиняемого, сэра Эдуарда, выяснено следующее, – вновь заговорил распорядитель. – Уроженец баронства Кар герцогства Ан. Возраст по королевскому стандарту шестнадцать полных лет. По происхождению асат. Возведен в рыцарское достоинство менее года назад Бертой Смит, именуемой также Берта Большая, на тот момент баннеретом первого конруа барона Карского, получив «седло» из квотной конюшни баронства. Однако, не принеся личной присяги барону Карскому, покинул Кар. Обучение рыцарскому искусству проходил в школе Мастера Луча сэра Роджера Кружка Доброго Эля на Утэнно, графство Тэрако…