— Вы отвлеклись и прекрасно станцевали. Гости в восторге, — он развернул меня за руку и повел к столу. — Я тоже.

С первого моего шага зазвучала новая мелодия, бодрее, веселее, быстрее, и за нашими спинами хлынул народ, пускаясь в пляс. Мужчины приглашали женщин. Женщины с удовольствием соглашались на танец. Девушки смущенно озирались и опускали взор, когда к ним подходил статный юноша. Но были и те, кто предпочел вернуться к столу и продолжить свою беседу. Я же осторожно коснулась пальцами щеки, чувствуя жар. То ли от танца, то ли от смущения… Так сразу и не поняла. В словах принца крылась не доля, а вся правда, и я была с ними согласна. Ведь эта спонтанная игра позволила мне отвлечься и насладиться танцем.

— Все-таки, миледи, — уже на ступеньках, поинтересовался принц. — О графе Дасте я наслышан. Завидный жених: учтив, богат и недурен собой. Настойчив — значит, вас любит. Брак с ним помог бы вашему отцу наладить свои дела и… — он на миг смолк, но договорил: — Вам бы не пришлось ехать ко мне в замок. Почему вы ему отказали?

— Почему? — хмыкнула я и позволила усадить себя за стол.

Марька тут же наполнила наши бокалы свежим вином, но я потянулась к стакану воды. Пить после танца мне хотелось больше, чем выпивать.

— Несомненно, граф Даст замечательный человек, но мы с ним не пара. Я не та, кто сделает его счастливым.

— С чего такие выводы? — удивился Рензел.

— С того, что ему больше подойдет девушка похожая на Линни. Проще и беззаботнее. Он даже ей нравится, но она слишком молода, поэтому граф никогда не обращал на нее внимания, а во мне он видел лишь женщину. Не более.

Я вздохнула, когда Рензел непонимающе вздернул бровь.

— Ваше высочество, я личность в первую очередь, а уже потом женщина. И мне бы не хотелось провести всю свою жизнь рядом с мужчиной, который никогда не сможет меня понять, принять мой внутренний мир и просто поддержать со мной разговор. Потому что без общения влюбленность никогда не перерастет в любовь. Да, ваше высочество, — я прямо посмотрела на принца, когда его вторая бровь тоже приподнялась. — Я верю, что влюбляются в облик, а любят уже душу.

Я сделала еще один глоток воды и из стакана и отставила его на стол.

— Граф Даст был одержим желанием меня добиться, но не видел, какой я человек. И такая влюбленность никогда бы не переросла в любовь. Особенно между людьми, у которых нет ничего общего. Например, он начинал говорить о фехтовании или городских событиях, а я о книгах и о мире в общем. Один из нас замолкал, стоило другому поднять только ему интересную тему. А представьте, что было бы дальше, если бы мы поженились! Первый год он счастлив и не видит, с кем связал свою судьбу. Хвалит за очередную вышивку или прочитанную книгу. Поначалу мы пытаемся общаться, поддерживаем любимые нам темы, но постепенно выдыхаемся, устаем от этой игры. И между нами появляется расстояние, которое перестает быть явным только на супружеском ложе. Дальше первенец. Благодаря ему мы тайно надеемся, что все изменится. Но дети ничего не меняют. Они просто дети. А потом нас ждет рутина. От меня «сюрпризы» заканчиваются: удивить нечем, поговорить не о чем, и граф Даст понимает — все это время он жил с чужим ему человеком. Я осознаю, что оказалась в западне, где единственная отрада — это ребенок. Мы остываем друг к другу. Начинаем слоняться по углам замка или искать общения на стороне, а то и чего-то большего, чтобы насытиться извне тем, что не зародилось в нашем доме.

— Так живут многие семьи, — после короткого молчания заметил принц.

— Да, но я так не хочу.

— А чего вы хотите, миледи? — пронзил он меня своим льдисто-голубым взглядом.

— Я хочу… — начала и запнулась, когда в голове всплыла детская фантазия, будто моя душа когда-то сорвалась со звездного неба и отправилась в объятия любимого. Как в легенде о звездах. Но принц, скорее всего, посмеется над этой детской мечтой. Поэтому я сказала другое: — Не быть одинокой.

Я посмотрела на стакан в своих руках и вздрогнула, когда рядом раздался голос папеньки:

— Никак не наговоритесь, молодежь? — тепло улыбнулся он и обратился к принцу: — Ваше высочество, сожалею, что прервал, но позвольте украсть у вас мою дочь. Думаю, она будет рада станцевать со своим старым отцом под эту мелодию.

Стоило ему замолчать, как я наконец-то обратила внимание на музыку. Она уже сменилась, а мы с принцем даже не заметили этого.

— Ой, папенька! Это же…

— Да-да, — улыбнулся он, и морщинки в уголках его ясных глаз стали глубже. — Маленькая ты любила под нее танцевать.

— Ваше высочество! — с мольбой во взгляде обратилась к принцу.

Он с важным видом поднялся из-за стола и, вежливо склонив голову, произнес:

— В таком случае я порадую танцем королеву. Ей тоже нравится эта композиция, но, увы, для короля она слишком быстрая.

Кивком он указал на Астарию, покачивающую головой и притоптывающую в такт мелодии, а отец Рензела с печалью смотрел на танцующих и вздыхал.

— Миледи, — лукаво улыбнулся Рензел. — За прерванную беседу я хочу получить компенсацию.

Я с вызовом и ожиданием на него посмотрела.

— Всего лишь танец, — невинно заметил он. — Пообещайте, что следующий подарите мне.

Рензел учтиво склонил голову, а в его глазах сверкнула хитрость. Вот оно что! Он знал: при отце я не посмею отказать, вот и воспользовался моментом. Но, увы, это было лишним. Мне самой не хотелось отказывать. Потому что если мы перестанем танцевать — поползут ненужные слухи. А слухи нам сейчас ой как не нужны.

— Договорились, — одарила его любезной улыбкой и с радостью вложила руку в раскрытую ладонь папеньки.

Мы быстро влились в поток танцующих, и я вдруг позабыла обо всех проблемах. Почувствовала себя самой счастливой на свете. Как в детстве. Когда никто не хотел меня убить. Когда папенька всегда был рядом, а его теплые руки сжимали мои пальцы и казались такими огромными! Сильными.

Тогда я воображала себя красивой, взрослой дамой, а сейчас ощущала сущим ребенком и была этому очень рада. Смеялась. Наслаждалась. На миг подумала, что это самый лучший бал в моей жизни, как вдруг взглядом выхватила мисс Морэй, опоздавшую к началу приема, и улыбка растаяла на моих губах.

Дело даже не в очередном ее диком наряде: белое платье с черными пятнами, зеленые перчатки и напудренный им в тон высокий парик, унизанный длинными перьями. А в том, что рядом с ней, спиной ко мне, стоял мужчина в зеленом фраке и длинными золотистыми волосами.

Я увидела его и Морэй всего лишь на миг, пока папенька кружил меня в танце. И когда снова нашла их в толпе, портниха уже о чем-то щебетала с другими женщинами, а златовласого мужчины в зеленом фраке нигде рядом не было. Показалось?

— Цесса, что-то случилось? — поинтересовался папенька, заметив мое волнение.

А я чудом выдавила улыбку и произнесла:

— Нет, папенька. Просто… подумала, что увидела знакомого.

И еще раз осмотрелась. Но за танцующими так и не смогла толком разглядеть остальных гостей, а среди тех, кто был поблизости, не нашлось никого похожего на Арона.

— Дорогая, смотри, Ярла и Линни, — кивком указал папенька на мачеху и сестру.

Они стояли возле правого банкетного стола, и пока Линни откровенно скучала, Ярла о чем-то оживленно общалась с супружеской парой. Кажется, это были герцог и герцогиня Лофт. Довольно влиятельные в столице люди, по словам принца. Но только мачеха заметила, как мы на них смотрим, сразу помахала рукой, подзывая нас к себе.

— Подойдем? — поинтересовался отец, и раз мое беззаботное настроение все равно улетучилось, я согласилась.

Зная свою мачеху, как та блюдет этикет и прочее светское безобразие, она бы не стала прерывать наш танец. Даже из вредности ко мне. А это значит, произошло что-то важное. И в подтверждение моим словам, стоило нам покинуть танцующих, как Ярла поспешила навстречу, взяла папеньку за руку и с жаром прошептала: