— Что у вас тут произошло? — поинтересовался командир десанта, когда ворота открылись и навстречу бойцам короля вышла ликующая толпа жителей Тулума.

— Топоры.

— Что топоры?

— Они хотели забрать их все. Но ничего взамен предложить не могли. Достаточное. Вот и решили взять силой. Ну и заодно нас разграбить и принести в жертву.

— Интересные ребята. А кто это?

— Ацтеки.

— Так они же живут далеко на севере.

— Не так уж и далеко. Ради топоров они охотно проделали весь этот путь. Ради этих топоров они и дальше ушли бы.

— И им никто не помогал?

— С ними пришло разные люди. Многие позарились на ваши товары, что вы оставили нам на торг. Слишком уж они ценные и полезные. И если бы не ваше возвращение, то город бы взяли и уничтожили.

— Но мы вернулись. Всевышний не попустил этого черного дела.

— Истинно так, — кивнул глава города, вызвав некоторое удивления у десанта.

Чуть позже выяснилось, что оставленные в городе люди во главе со священником не только контролировали торговлю, но и организовали проповедь. В первую очередь через рассказывание притч как интересных историю, собиравших порой довольно много горожан. Все развлечение. Тем более, что священник рассказывал их увлеченно и с определенным артистизмом…

И тут сыграл один интересный момент.

Местные боги в представлении что ацтеков, что майя или тольтеков были смертными. И относительно слабыми. Требуя постоянно подпитки в виде жертвоприношений. И даже не силы ради, а просто чтобы они не умерли от старости.

На их фоне христианство божество выглядело безгранично всесильным и крайне удобным. Так как не требовало постоянных жертв. Ну… почти. Потому что посты и пожертвования в храм с определенными натяжками можно было таковыми посчитать. Однако на фоне местных традиций эта плата выглядела чисто символической.

Обращаться они не смешили. Но думали и много думали. А тут — удобный случай. Город осадили сильно превосходящие силы и своевременно появившиеся корабли последователей этого самого Всевышнего разнесли их в пыль. Даже несмотря на то, что численно те их превосходили в несколько раз. И за весь бой только дюжину раненых получили, да и те — от стрел в конечности. А убитых ни одного, что впечатлило чрезвычайно, как и количество убитых врагов.

Это ли не чудо?

Так что и без того подготовленные правильно организованной проповедью они охотно приняли условия Иоанн по взятие города под свою руку. И в течение трех следующих дней всем городом крестились. Включая языческих жрецов, которые посчитали не зазорным получить благословение еще и от столь могущественного бога.

Подобная ситуация была не только очевидна, но и естественна. Поэтому священники, приходившие сюда, к ней готовились и очень мягко ко всему относились, стремясь не обострять попусту. Так как огнем и мечом крестить здешние просторы людей не напасешься. Да и зачем, если можно так? Ну, сохраняют они пережитки язычества. А как им иначе быть? Они же с ним выросли… в окружении которое только так и думало. Станешь же давить, стремясь жестко противопоставлять православие и язычество, то получишь фанатиков и массу связанных проблем. В том числе и не управляемых. Поэтому была выбрана стратегия мягкой силы через систему замещения и воспитания…

Тем временем войска Фридриха подошли к Смоленску и попытались осадить город. Попытались. Потому что достаточно большой город сохранял массу возможностей для… хм… входа и выхода. И люди Фридриха просто перекрыли дороги. Опасаясь слишком сильно растягиваться из-за угрозы появления полевой армии Иоанна.

Параллельно пошли попытки договориться с жителями. Но Смоленск даже не вступал в переговоры. Обывателей в нем не оставалось — их загодя, узнав о приближении Фридриха, вывезли в лагерь, поставленный в десяти днях пути к востоку. Внутри же Смоленска сидели только воины и небольшое количество слуг для организации быта. Припасов же у них имелось минимум на пару лет. Плюс очень существенные склады с порохом и прочим потребным для воинского дела. А потому переговоры им не виделись чем-то важным. Скорее пакостным, так как могли выставить в ненужном свете в глазах короля. А оно никому в городе было совсем не нужно.

Видя такую несговорчивость Император Священной Римской Империи развернул осадную батарею и начал стрелять. Но крепость тут была того же типа, что и в Риге. Так что ее стенам эти редкие ядра бомбард вреда причиняли — что слону дробина.

— Как долго мы ее будем брать? — мрачно глядя на крепость спросил Фридрих у своих командиров.

— Это все лишено смысла, пока мы не побьем Иоанна в полевом сражении, — заметил глава швейцарцев. — Не уничтожив полевую армию короля мы тут ничего не сделаем.

— И артиллерия не поможет?

— Вы же видите какие тут стены, — развел руками главный артиллерист. — Иоанн знал, как сделать так, чтобы их пробить было очень сложно. Обычную каменную кладку бы проломили. А это… даже и гадать не берусь. Ядра вязнут в этой земле. И, как мне кажется, без всякого урона.

— Ясно, — еще мрачнее кивнул Фридрих. — Значит Иоанн. И где нам его искать?

— Зачем его искать? Я думаю, что он сам придет, — серьезно произнес Александр Литовский.

Вроде дурачок, но эта его ремарка как-то напрягла всех. Даже командир швейцарцев нервно дернул подбородком, так как прозвучало это все… нехорошо как-то…

1484 год, июль, 2. Окрестности Смоленска

Ранее утро.

По сути — еще сумерки, но первый свет уже пробирается.

Туман.

Густой до странности и не естественности. Словно сказка какая-то опустилась на окрестности Смоленска…

Лагерь армии Фридриха стоял в относительной тишине и погруженный в утренний сон. Какие-то шумы бытого характера, конечно, из него доносились. Но аккуратно. Словно бы опасаясь разбудить спящих людей. И даже часовые клевали носом, убаюканные этими осторожными звуками и молочной пеленой вокруг. Да и обстановка в целом этому соответствовала, ведь из Смоленска вылазок не производили, вот и расслабились. Во всяком случае — пока. Впрочем, обстрелов осадившая город армия тоже не вела. Просто стояла и ждала гостей. То есть, поводов шалить не давала.

Расположился лагерь к западу от города основным лагерем. Хотя были споры. Но встали так…

Иоанн стоял на опушке и пытался разглядеть что-то в зрительную трубу. Но все пустое. Туман. Ничего не видно дальше своего носа. Только иногда в разрывы удавалось выхватить какой-то кусок огромного лагеря. Впрочем, подобные сведения были не информативны и проверить доклады разведчиков никак не получалось.

— Государь, нужно подождать с атакой. — произнес один из его командиров.

— Да? А как по мне — очень удобные обстоятельства сложились. Нас не видят, нас не ждут. Спят опять же.

— Но и нам считай в рукопашный бой вступать придется. А это совершенно лишнее. У них швейцарская пехота и поговаривают — ее много. В ближнем бою — это сильный противник. Мы же ее все предыдущие раз били через огненный бой.

— Это верно, — покивал Иоанн. — Но разве они не разбегутся, если мы внезапно нападем на их лагерь?

— В этом нет уверенности. Войско у них большое. И где конкретно стоят швейцарцы мы не знаем. Если промахнемся и ударим не в них, то у них будет возможность собраться и выступить организованно против нас.

Король молча прошелся по опушки.

— Но атаковать, когда нас будет хорошо видно… это утрата внезапности. То есть, мы добровольно отдадим им свое преимущество.

— У нас достаточно сильная армия, чтобы этим пренебречь. Но сильная она именно дальним боем — аркебузами да пушками. Как их в тумане применять? Куда стрелять? Для ближнего боя же наша пехота снаряжена недостаточно. Куда лучше, чем иные. Но швейцарцы к нему и подготовлены, и снаряжены много основательнее.