— Нашла! — вскочила от радости я с дивана, увидев первое созвездие.

Каждая звезда в нем была подписана буквой, и если верить примечанию в самом начале главы, то буквой «А» отмечены первые звезды в созвездии и, как правило, самые яркие.

— Нашла… — повторила, но уже тише — с трепетом и на грани шепота.

От волнения я неуклюже подняла книгу, отчего она захлопнулась в моих руках и чуть не упала обратно на стол, но все же я успела ее поймать. Выругалась, пролистала страницы заново и принялась читать названия созвездий:

— Весы, возничий, волк… Ворон! Точно. Ворон!

Как же хорошо, что все наименования стоят в алфавитном порядке! Я удобнее перехватила книгу и принялась перебирать синие камни браслета, проверяя, не погас ли еще символ ворона. И как только его нашла — бросилась со всех ног искать нужный стеллаж, который, к счастью, оказался совсем рядом.

— Та-а-ак, что тут у нас? — сверила картинку на бумаге с магическим рисунком на стеллаже, и почувствовала, как сердце в груди опять часто забилось.

Оно! Это был оно! То самое созвездие ворона, похожее на… Хм. На кривой квадрат с хвостиком. И на его конце — в самом низу — пятая звезда была подписанная буквой «А».

— Первая по яркости и порядку, — припомнила я сноску.

Сглотнула. Нашла по рисунку на стеллаже нужную книгу и потянулась, чтобы ее забрать. Удивительно, но рука совсем не дрожала, хотя внутри меня волна за волной обрушивались трепет, азарт, волнение и предвкушение. Только кончики пальцев похолодели. И стоило мне коснуться нужного корешка, как камень с рисунком ворона вспыхнул белым светом. От него к стеллажу потянулись белые линии, начертили рисунок созвездия, и тут же оборвались, точно лопнувшая тетива, а на пол с тихим шелестом осыпались синие искры.

В точности так же было, когда я забрала книгу из созвездия змеи, отчего в мыслях промелькнуло: «Неужели ошиблась?». Внутри все похолодело и напряглось, но я смогла успокоиться. Выдохнула. Уверенно вытащила книжку в твердой черной обложке и заметила щель между листов. Там точно что-то лежит!

Хмыкнув и сгорая от любопытства, я раскрыла книгу. Старый переплет хрустнул, точно сухая ветка, и вниз по листам заскользил стеклянный… Нет. Замерзший белый цветок!

Я ахнула и прижала к себе книгу, чтобы цветок не упал на пол и не раскололся. Подбежала к лестнице ближайшего балкона, опустилась на нижние ступеньки и кончиками пальцев взялась за тонкий стебель, почувствовав прохладу, как от ледяного ключа, которым освободился Френсис. Покрутила в руках цветок, признав в нем подснежник. Подивилась, откуда он здесь взялся да еще под самый конец весны. Но припомнила, как король исцелял рододендроны, а еще сколько дивных растений у Арона в саду, и вопросы о подснежнике мигом исчезли вместе с удивлением. Кажется, я начинаю привыкать к чудесам королевского замка.

— Ай! — вдруг руку, которой касалась книги, обожгло холодом, и я ее отдернула.

Опустила взор на раскрытые страницы и увидела, что бумага побелела от плотного слоя инея. Он переливался холодными искрами на белоснежном фоне и нетронутыми оставил только отдельные буквы, которые сложились в слова:

«Миледи, — забегала я взглядом по строчкам послания и, чтобы скорее согреть обожженную магией ладонь, протерла ее о юбку. — Если вы это читаете — значит, вы на верном пути, и я в вас не ошибся».

Над книгой сгустился пар, а когда рассеялся, старое послание исчезло и на его месте появилось новое:

«Подснежник — мой вам подарок. На языке цветов у него есть три значения. И одно из них — надежда. Если мне удалось завоевать хотя бы немного вашего доверия, поставьте его в воду. Он расцветет и больше никогда не завянет».

От книги опять поднялся пар и плотной дымкой расплылся по полу. Иней со страниц исчез, а я посмотрела на ледяной подснежник в руке, который совсем не казался живым, и заинтересованно хмыкнула. Надо же… Принц знает язык цветов? Сама я никогда им не увлекалась. Не считала важным или чем-то любопытным, но сейчас многое бы отдала за тонкую книжку с необычным названием «Флориография», чтобы узнать, какие два других значения не назвал принц. Помнится, такую книгу держала у себя Ярла — моя мачеха.

Аккуратно положив подснежник на ступеньку, я пробежалась взглядом по раскрытым страницам книги и поняла, что передо мной не легенда, а другая история, которую я уже читала — «Снежная леди».

В ней рассказывалось о девушке-целительнице, чья кожа и волосы были белыми, точно снег, а глаза черными, словно уголь. И сколько бы она ни была красивой, люди боялись ее необычной и холодной красоты. Сторонились. Называли колдуньей или Снежной леди с ледяным сердцем. Потому что никто и никогда не видел на ее алых губах улыбки. На лице Снежной леди блуждала вечная грусть, а в сердце царила пустота одиночества и безответная любовь.

У этой истории нет счастливого конца, но есть мораль. Мораль в том, что люди боятся всего необычного. И если ты отличаешься от массы, то масса тебя задавит. Сначала будет сторониться, потом воспользуется твоей необычностью, а после найдет причину уничтожить.

Сейчас, открыв первую страницу, где было название книги «Снежная леди», я смотрела на нее и понимала. Может быть, принц боится именно этого? Оказаться непонятым и раздавленным. Поэтому все о себе скрывает, не доверяет другим людям и мне ничего не рассказывает. Тогда… Значит ли это, что посланием был не только подснежник, но и сама книга?

Я не стала забирать историю о «Снежной леди». Все равно всю ее знала. Поэтому поставила обратно на полку и поспешила в свои покои. По ощущениям я провела в библиотеке немного времени, но то, что я не видела в окне солнца — беспокоило. А когда добралась до своей комнаты, опешила, заметив, что дверь немного приоткрыта.

Прислушалась к тому, что происходит внутри, и почувствовала тревогу, так и не уловив ни единого звука. Сердце пропустило удар. Неужели что-то случилось? Я буквально вломилась в свои покои, подозревая худшее, например, что в комнату и правда пробрался убийца, а Уф…

Уф стоял возле стены, вытянувшись по струнке. В комнате царили тишина и покой, словно после бури. А в кресле с грозным видом и канделябром в руках сидела Марька.

— Госпожа! — перестала она буравить взглядом Уфа и вскочила с кресла.

— Миледи! — ринулся ко мне телохранитель с налившимся синяком под глазом, но Марька пресекла ему путь и замахнулась канделябром:

— А ну, прочь, бесстыдник! Даже не приближайся к моей госпоже!

— Но я…

— Молчать!

И Уф замолчал. Я тоже дар речи потеряла. Еще никогда не видела Марьку такой грозной, воинственной и решительной. Сейчас она походила на госпожу даже больше чем я, и от этого становилось неловко. Стиснув в ладони подснежник, я прижала его к груди и осторожно произнесла:

— Марька…

— Наконец-то вы вернулись, госпожа! — не услышала моего блеяния служанка и указала на телохранителя. — Вы представляете! Прихожу я, а тут этот… Сидит!

— Я не сидел. Я охра…

— Молчать! Извращенцам и ворам слово не давали!

— Да почему я сразу извращенец и вор? — вспылил Уф. — Я телохранитель!

— Так, телохранители на то и телохранители, что следуют за телом, а не сидят с канделябрами в женских покоях! — отчитала его Марька, а я удивленно приподняла бровь, уловив в ее голосе ту же интонацию, с которой она изображала меня, когда мы менялись местами. — Что ты хотел здесь взять, признавайся? Деньги, драгоценности или… — глаза Марьки сверкнули праведным гневом, и она прошипела: — Извращенец! На королевское бельишко позарился? Убью!

Она опять замахнулась канделябром, Уф закрылся руками и воскликнул: «Да ничего я не хотел», — а я вспыхнула от стыда и громко произнесла:

— А ну тихо! Оба!

Все по команде замерли. Марька с канделябром наизготовку, Уф защищаясь от нее руками, а я встрепенулась и приказала: