— Коли есть что сказать, милая, говорите. Будьте смелее, вы же скоро станете королевой. А на королев не принято обижаться.

Она подошла к огромному чемодану, бросила туда клубок с ниткой, а я тяжело сглотнула:

— Когда я вас увидела, — осторожно начала. — То подумала…

Я замялась, подбирая верное слово. Не называть же Морэй попугаихой! Но к счастью она сама нашлась, что сказать:

— Что за чучело прибыло шить вам наряд?

И мне оставалось, кроме как ответить:

— Да.

И стыдливо отвести взор, на что Морэй звонко рассмеялась и захлопнула крышку чемодана.

— Милая! — она подошла и взяла меня за руки. — Я столько раз слышала шепот за спиной, но еще никто до сих пор не осмелился задать мне этот вопрос.

— Почему? — искренне удивилась я и, повинуясь жесту Морэй, повернулась к ней спиной, чтобы она помогла мне расстегнуть платье и переодеться.

— Хм… — задумчиво протянула портниха, расстегивая многочисленные крючки. — Наверное, все дело в трусости. Проще обсудить что-то с кем-то за спиной, чем сказать в лицо. А женщины на этом собаку съели. Если и бывают с кем-то прямолинейными, то лишь со слугами. Их-то чего бояться? Они не откажут в скидке или сложном заказе, за который больше ни один портной не возьмется.

Она осторожно уложила новое бальное платье на кровать, расправила его и взяла мой старый наряд.

— Но тогда зачем вы выбрали для себя такой образ? — недоуменно пожала я плечами. — Ради обсуждения? Привлечь внимание к салону? — предположила.

Многие женщины могли просто заходить к Морэй, чтобы на нее посмотреть, а потом уже замечали ее наряды на витринах.

— Ради этого тоже, — согласилась портниха. И, когда закончила помогать мне переодеваться, произнесла: — Я не всегда была такой. Сначала считала, что нужно соответствовать своему товару. Но в один замечательный день я поняла, что швейное дело перестало приносить мне радость, а мои платья стали хуже, посредственней и почти не отличались от работ других портных. Все потому что я видела лишь красоту, стремилась только к красоте и в итоге в ней потерялась. Тогда я взяла к себе Наю, девчонку, совсем не смыслящую в нарядах. Позволила ей создать свое первое платье, и оно было ужасным!

Всплеснула руками Морэй.

— Отвратительным! Безвкусным, бездарным и… вдохновляющим. Созданное ей платье стало первым в моем гардеробе, а потом я сама начала шить для себя пестрые и дикие наряды, потому что, миледи, — широко улыбнулась она, — чтобы прийти к прекрасному, нужно пропустить через себя ужасное. Или наоборот, — вернулась она к чемодану и взялась за его ручку. — Тогда мы не потеряемся в чем-то одном.

— «Чтобы прийти к прекрасному, нужно пропустить через себя ужасное», — повторила ее слова и задумчиво хмыкнула, а Морэй кивнула:

— Именно, миледи. И прошу меня простить, но мне пора откланяться. До вашей с принцем свадьбы осталось мало времени, а у нас с Наей еще много работы.

С чемоданом в руке она присела в книксене и заспешила к выходу. На мое предложение помочь Уфу донести ее сумку Морэй отказала. И напевая тихую мелодию под нос, неспешно поволокла чемодан по коридору, явно пребывая в хорошем расположении духа. Странная она все-таки женщина. Но очень интересная. И удивительно, как наша с ней беседа поселила в моей душе веру.

Веру в то, что, сколько бы ужасного я через себя ни пропустила, рано или поздно Богиня приведет меня к прекрасному.

Суета. По-другому никак не назовешь этот день — только сплошной суетой. У меня даже мгновения не было на то, чтобы забежать в библиотеку и выбрать новую книгу. По коридорам сновали слуги и стража. Прибывали и шумели гости — их голоса доносились с улицы. И только я вознамерилась шагнуть за порог, чтобы попробовать добраться до библиотеки, как заметила в коридоре Ниссу с подносом в руках. У меня в животе, словно зверь проснулся, и я вспомнила, что не ела с самого утра, а время… Время близилось к обеду.

Похоже, мистер Арвел предупредил служанку, что в моих покоях мисс Морэй и мне не до завтрака. А когда портниха вернулась восвояси, Нисса тут же поспешила меня накормить, за что я была ей благодарна.

Я быстро смела легкий салат, заправленный йогуртом, сырники и чай, а после снова началась моя пытка: купание, обтирание, бесконечное расчесывание волос, чтобы они скорее высохли, и прическа. Нисса постаралась с ней на славу. Заплела сложную косу, которая опоясывала мою голову, точно диадема, а внизу причудливым образом скрутила и закрепила волосы так, что они ниспадали только на одно плечо.

После недолгих раздумий мы решили украсить прическу шпильками с рубиновыми камнями, как раз под цвет платья. Нисса принялась искать их по карманам, выкладывая на стол белые, розовые, сиреневые — всякие, но не красные.

— Да где же они… — нахмурилась служанка и когда вытаскивала новую горсть, шпилек зацепились ими за карман, вывернула его, и все содержимое высыпалось на пол.

Среди легкого стука вдруг раздался, громкий, тяжелый, отчего я опустила взор и увидела причину странного звука.

— Это же… — удивленно произнесла я, когда узнала золотой с красным рубином медальон Арона.

Помнится, я видела его в первый день нашего с лекарем знакомства, а потом он пропал.

Руки побледневшей Ниссы задрожали, глаза широко распахнулись, губы приоткрылись. Страх и смятение отразились на ее лице, и она испуганно отступила.

— Нисса, — произнесла я ледяным тоном, от которого мне самой стало не по себе.

Но этот холод был мне необходим, чтобы сохранить самообладание, потому что сейчас в моей душе вспыхнул самый настоящий пожар ярости.

— Откуда это у тебя?

Я наклонилась и ухватилась за цепочку с крупными звеньями, а когда выпрямилась, по щекам служанки текли слезы. Встретившись со мной взглядом, она пала на колени и взорвалась рыданиями:

— Миледи! Прошу, не увольняйте меня! Я ничего… Ничего не крала! Я… Я никогда не…

— Нисса, — подошла к ней и качнула медальон перед ее опущенной головой. — Тогда откуда он у тебя?

— Миледи, я… я… Не крала его.

— Нисса! — рявкнула я, когда поняла, что служанка совсем потеряла разум от страха. — Посмотри на меня и ответь! Откуда у тебя этот медальон?

Она вздрогнула. Перестала прижиматься лбом к полу и тяжело всхлипнула:

— Я… Я нашла его.

— Где?

— В саду! Когда ходила за водой для раненых.

— Раненых давно выпустили с лазарета.

Я дернула за цепочку и поймала медальон в кулак.

— Почему сразу не вернула?

— Б-боялась… — выдавила она. — Боялась, что подумают, будто я его украла.

Я поджала губы.

— И сколько ты хотела держать его у себя? Пока не окажешься в городе?

— Миледи! — ринулась она к моим ногам, когда поняла, что я ей не верю. — Я клянусь! Клянусь, что не собиралась его красть! Богами клянусь! Жизнью своею! Прошу, миледи, поверьте мне! Я правду говорю. Он лежал под деревом недалеко от колодца в кустах! Я тогда ведро уронила и нашла его… Хотела вернуть, но боялась… Кто же поверит служанке, работающей в замке чуть меньше двух месяцев?

— Я бы поверила… — отступила от Ниссы, освободив свои ноги из ее цепких пальцев, и почувствовала, как мои плечи устало опустились.

Вспомнились слова принца, когда он говорил о клятвах, что не стоит на них надеяться. Но мне так хотелось поверить Ниссе. Так хотелось…

— У тебя было столько времени обо всем рассказать, — холодно заметила я. — Но ты предпочла смолчать. Скрыть! Кто еще кому не доверяет, Нисса. Зря я…

— Нет, миледи! — вновь ринулась она ко мне, но я отступила. — Я… Я доверяю вам. Всецело доверяю! И прошу… Простите меня, — служанка жалобно сжалась и заскулила. — Простите… Я испугалась. Я просто испугалась и ничего не брала… Клянусь, миледи.

Опять клятва. Я отступила к окну и выглянула на улицу, поглаживая большим пальцем рубин, который быстро потеплел от моего прикосновения. Когда же я в последний раз видела его у Арона? Наверное, очень давно… Точно! Кажется, когда пыталась сбежать из окна своих покоев, после того как принц приказал страже держать меня в заточении. Уже тогда медальона не было. И Арон сказал, будто что-то потерял.