Первая Сила порождала Чужого, вторая поддерживала его жизнь от рождения до гибели либо перерождения. Третья же давала избранной особи переродиться, самой став одной из Сил – когда одному из прежних «Князей» подходил срок уйти, растворившись в хаосе. Простые особи не знали естественной смерти, и когда число их популяции становилось чрезмерным – орды Чужих изливались вовне. Жители галактического Королевства называли это Прорывами и жили в постоянном страхе перед ними. Правители и развращенная знать ничего не могли с этим поделать, и лишь Владыки, придя на помощь простым людям, положили конец опустошительным Прорывам. Они очистили Новый Мир от особей Чужих, а также уничтожили двух из трех «Князей». Спастись удалось лишь одному – тому, что отвечал за рождение, – но без двоих прочих он уже бессилен. Чужие, как прежде, продолжают рождаться – но тут же гибнут, лишенные поддерживающей их Силы. Не могут они и переродиться, сами став Силой. Так что теперь, впервые за сотни лет, наш мир полностью принадлежит человечеству. Человечеству, объединенному Владыками! – торжественно закончила свою речь экскурсовод. – А теперь, – сказала она, выдержав многозначительную паузу, – прошу вас пройти в наш музейный зал и самим увидеть зрелище, равного которому не сыскать в Галактике!

Двери за ее спиной призывно открылись, и девушка повторила свое приглашение при помощи плавного размашистого жеста. Публика повалила в зал.

Пройдя через двери, Эдуард с девочками оказались на высокой галерее, под которой, отгороженный от зрителей толстым стеклом, лежал огромный, в добрую сотню ярдов в поперечнике, бесформенный кусок гранита с черным отверстием возле самого основания – очевидно, это и был пресловутый фрагмент Улья Чужих. Ниже, почти на уровне пола, шла еще одна пешеходная галерея, сейчас пустая.

Посетители приникли лицами к стеклу в предвкушении зрелища. И оно не заставило себя ждать. Отверстие внизу Улья внезапно начало светлеть, пойдя разводами – словно кто-то влил белил в сосуд с черной краской и принялся старательно размешивать получившуюся смесь, – и из него стал медленно выдуваться пузырь. За полминуты достигнув диаметра в пару ярдов, он внезапно лопнул, и перед глазами зрителей предстал самый настоящий Чужой.

Все присутствующие, не исключая и Эдуарда, в ужасе отпрянули от стекла. Новорожденная особь была омерзительна! Склизкая, перепончатая, щетинистая, она не имела ни конечностей, ни головы – если не считать за таковую дряблый алый нарост на тонкой ножке-шейке, заканчивающийся розовым столбиком-рыльцем в окружении черных, непрестанно шевелящихся усиков. Молодой рыцарь, в принципе, неплохо представлявший себе, что именно увидит, ощутил подступающую дурноту. Что уж говорить о прочих зрителях! Кто-то застыл, словно парализованный, кто-то бросился вперед по галерее, подальше от выползшего из Улья отродья хаоса, кто-то схватился за бумажный пакет, кои были предусмотрительно разложены на полочке вдоль балюстрады. Изабелла взметнула ладони к лицу – одной закрыла глаза, другой заткнула рот, судорожно сглатывая. Кажется, одна лишь Саша осталась невозмутима: спокойно смотрела, как, дернувшись, отвратительная особь попыталась сделать шаг к стеклу, но вместо этого осела, на глазах распадаясь на куски. Через несколько секунд те обернулись желтоватой жижей, которая быстро стекла через специально предусмотренную для этого решетку в полу куда-то вниз, в клоаку.

Зрители, постепенно начавшие приходить в себя, наперебой загалдели, обсуждая увиденное.

– Сейчас же еще одно должно родиться, да? – повернулась к Эдуарду Саша. Глаза ее сияли диким восторгом. – Давайте пойдем посмотрим поближе, – указала она на нижнюю галерею.

– Ты что, совсем не испугалась? – изумленно поинтересовался молодой рыцарь, сам едва переводя дух.

– Сначала немного испугалась – когда пузырь неожиданно лопнул, – призналась девочка. – А потом – нет!

– Поразительно, – покачал головой Эдуард. – За всю мою жизнь ты первая, кто так спокойно реагирует на Чужих. Люди, бывают, на картинку глядя в обморок падают – а тут живая особь.

– А что в ней такого? – искренне удивилась Саша. – Особь как особь. Так мы пойдем поближе или нет?

– Пойдем, куда денемся, – кивнул молодой рыцарь. – Здесь как… Как в од ном известном тебе месте – от входа к выходу одна дорога, вернуться нельзя – видишь стрелочки на стене, – показал он рукой.

– Я не пойду! – внезапно прошептала рядом Изабелла. – Я просто не выдержу этого еще раз!

– Закрой глаза, если боишься, – с усмешкой посоветовала подруге юнга. – А я хочу посмотреть. И Эд хочет – да ведь? – заглянула она ему в лицо, явно ожидая поддержки.

– От моего желания тут уже мало чего зависит, – заметил тот. – Путь к выходу ведет там, – указал он вниз, – так что если не хотим остаться здесь навсегда – пошли!

– Пошли! – подхватила Саша.

Многие из зрителей также двинулись вперед, и друзья последовали за ними. Изабелла продолжала держать ладони у лица, правда, слегка растопырила пальцы, чтоб видеть, куда идти.

На нижнюю галерею они вышли аккурат к моменту, когда в боку Улья начал надуваться новый пузырь. Большинство посетителей, и Изабелла в их числе, постарались проскочить мимо как можно быстрее, и лишь Саша сперва сбавила шаг, а после и вовсе остановилась, заставив затормозить и Эдуарда. Бесшумный взрыв – звуки стекло не пропускало, хоть на этом спасибо, – и из пузыря вывалился на пол очередной Чужой.

Если издали он выглядел невыносимо мерзко, то вблизи и подавно. Желудок молодого рыцаря сжался, силясь выстрелить непереваренным содержимым вверх, в горло, спина похолодела, рука сама собой нырнула под плащ к разряднику, и Эдуарду пришлось приложить немалое усилие, чтобы не выхватить оружие и не открыть в панике стрельбу.

Подобно своему предшественнику, особь дернулась в предсмертных конвульсиях, но внезапно вместо того, чтобы начать разваливаться на куски гнилой плоти, выпустило во все стороны гибкие белесые хоботки с черными наконечниками. Опершись на них, Чужой плавно скользнул к стеклу.

Крик смертельного ужаса, наполнивший галерею, слился с гулким ревом аварийной сирены.

– Нештатная ситуация! – раздалось из динамиков в стене. – Нештатная ситуация! Всем посетителям срочно покинуть Музей. Повторяю: нештатная ситуация! Всем посетителям срочно покинуть Музей!

Уговаривать никого не пришлось: обезумившая публика и сама уже бросилась к выходу. Схватив Сашу за руку, Эдуард потащил ее по галерее, одновременно ища глазами Изабеллу. Нашел: названная дочь была уже в дверях, несясь едва ли не впереди всех.

Лишь достигнув выхода, молодой рыцарь не удержался, оглянулся: совершенно не собирающийся умирать Чужой всем телом колотился в защитное стекло, явно силясь выбраться из тюрьмы наружу. Картина эта еще долго стояла у Эдуарда перед глазами.

Эдуард

– А я вот не понимаю, – заявила, развалившись на кровати, Саша. – Если в Улье рождаются сами Чужие – то где тогда они потом берут свои «седла»?

– Их боевые машины не принято называть «седлами», – заметил Эдуард.

– А как тогда? – спросила девочка.

– Обычно – никак. Просто говорят «особь» или «Чужой». Иногда – «боевая капсула», но это только в официальных отчетах.

– Но «седла»-то у них есть? – настаивала юнга. – Не сами же по себе они летают меж звезд?

– Есть. Просто так не называются.

– Так откуда же они берутся? Наши «седла» выходят с Верфи, драконы – из Гнезда, а из Улья – сами Чужие. А «седла» их, которые не «седла», – откуда?

– Не знаю, – признался молодой рыцарь. О том, что Чужие рождаются в Улье, он сам узнал лишь вчера.

Такой ответ Сашу, похоже, удивил.

– А я думала, ты все на свете знаешь… – с ноткой разочарования в голосе протянула она.

– Ты меня ни с кем не перепутала? – усмехнулся Эдуард. – С Францем, например?

– Да, надо будет спросить у Франца, – кивнула девочка. – А вообще, – задумчиво проговорила она, сунув в рот палец, – странные они, эти Чужие.