– Давай попробуем. Чем черт ни шутит? У страха глаза велики, да и жадность разум застит иной раз так, что и совсем с ума пялишь.

Андрей Васильевич немного помедлил. И согласился с Холмским. Поход им предстоял большой и долгий, поэтому после перехода по Крымской степи было бы разумно передохнуть хотя бы денек. А то и два. Благо, что пока ни с водой, ни с фуражом, ни с продовольствием проблем у него не имелось.

Однако, как только лагерь поставили, от татар гости заявились.

– Эй! – Заорали всадники издалека. – Не стреляй!

– Что надо?! – Донеслось из-за вагенбурга.

– Поговорить надо!

– Ну так говори!

– Не мне! Уважаемые люди хотят поговорить.

– Пущай приезжают! Не тронем! – Крикнул Холмский и подмигнув князю добавил шепотом, – мы не тронет. Но наши верные валлийцы всегда при нас.

Этот отряд татар скрылся. А через полчаса появился другой. Крупнее. И более пафосный. Это прибыли Тимур – бекляри-бек[166] покойного хана Ахмата и два ногайских мурзы – Муса и Ямгучи[167]. То есть, самые влиятельные лица в татарской армии. Кроме, конечно, Сайид-Ахмата, что претендовал на положение хана Большой орды и Менгли Герая, желавшего вернуть свой статус Крымского хана.

Подъехали переговорщики.

Спустились с коней, вместе со своей свитой. И вошли в пределы вагенбурга. Где Андрей Васильевич, Даниил Холмский и молдавский командир, предводительствующий союзным отрядом, сели пообщаться с гостями. Но не наедине. А в окружении до зубов вооруженных сторонников, как и тогда – в Кафе. Из опасения попыток реванша.

– Что вы хотите? – Наконец спросил Даниил после долгий расшаркиваний и приветствий.

– Мы пришли сюда как союзники и друзья. И видит Аллах, не желали вражды. Но происки Иблиса…

– Не мы ее начали.

– И мы уже раскаиваемся в содеянном, – осторожно произнес Тимур. – Люди Мехмеда Фатиха в этот раз были разбиты. Но если мы рассоримся, то в следующий раз они сумеют добиться успеха.

– И что вы хотите? – Вновь спросил Даниил, явно выводя собеседников на переговоры о деньгах.

– Вчера умер Сайид-Ахмат, – с укоризной глянув на Холмского, ответил Тимур.

– Умер? Но как?

– Не важно. Он мертв. Менгли Герай сбежал. Степь ждет великая смута. И в это непростое время мы очень не хотели бы расходиться врагами. Твой король, – произнес Тимур, обращаясь к Андрею Васильевичу, – ведь не хочет, чтобы из степи постоянно приходили набеги.

– Ты угрожаешь ему войной?

– Я был при Алексине, – усмехнулся Тимур. – И помню его слова о том, что орда – не город, а потому крепкие стены не окружают кочевья. Поэтому последнее что я хочу, это войну с твоим королем.

– Ты хочешь долю в добыче? – Еще прямее спросил Холмский.

– Мы хотим справедливости, – ответил за него Муса. – Наши воины проливали кровь в общем деле.

– К тому же вы на нашей земле, – заметил Ямгучи.

– Некогда эта земля принадлежала князьям Руси. – Возразил Даниил. – Там – у Керчи была их столица. И только вторжение Чингисхана отдало эти земли в руки степи. Поэтому это не только ваша, но и наша земля. Наши праотцы проливали здесь кровь, сражаясь с врагами еще в те времена, когда ваши предки даже за уральский камень не перешли.

– Это земля наша по праву! – Вскинулся Ямгучи.

– Погоди, – прервал его Тимур. – Что ты этим хочешь сказать?

– Что эта не твоя или моя земля, а то, что она наша, – вместо Холмского ответил Андрей Васильевич, грозно сверкнул очами на своего воеводу. Чтобы тот «фильтровал базар».

– Кроме того, – после небольшой паузы, все же продолжил Даниил, – наш король, Иоанн, происходит из рода, что управляла Русью в составе Золотой Орды. Именно его предок поддержал законного хана в распре Мамая.

– Дерзкие слова, – дернул подбородком Тимур.

– Правда, она всегда колючая, – пожал плечами Холмский. – Но ведь ты никого не предавал, потому и нет тебе нужды печалиться о тех днях далеких. Ведь так?

– Ты слишком много говоришь для воеводы. – Осторожно ответил Тимур, глядя напряженно на Даниила. – Он – князь, а не ты.

– Он – дядя моего короля. Но я тоже родич своего короля. Тоже князь. И тоже из дома Рюриковичей. И любимый командир конницы Иоанна. И именно я разбил Ибак-хана решительным натиском всего трех сотен всадников.

– И что ты предлагаешь, командир конницы? – С легкой усмешкой спросил Тимур.

– Чтобы избежать смуты вам нужен новый хан.

– Это очевидно. Но все дети Ахмата погибли. А иные родственники мало силы имеют. Нет никого, кто смог бы привлечь на свою сторону всю степь. Или хотя бы ее часть, дабы силой подчинить остальных.

– Вот пусть Андрей Васильевич и станет вашим ханом! – Воскликнул Холмский. – А ты при нем, как был, так и останешься блекляри-беком. И новый хан справедливо наградит своих воинов, что сражались вместе с ним при Кафе.

– Он не Чингизид, – резонно заметил Муса.

– Он Рюрикович. А этот род намного древнее. Кроме того, он происходит от одного древнего Бога.

– Нет Бога кроме Аллаха! – Раздраженно воскликнули эти троя.

– В былые времена, как говорил мой король, бывали, – невозмутимо, заметил Даниил. – Вот от одного из тех древних и пошел род Рюриковичей. И ему нет переводу уже более тысячи лет. Чингисхан – велик. Но его потомки измельчали. Сами видите – более Всевышний не на их стороне. Сначала Казань, потом Алексин и вот теперь Кафа. Аллах отвернулся от них.

– Дом Чингисхана большой.

– Дом Рюриковичей тоже. И ему более тысячи лет. А сколько дому Чингиза? Триста? Четыреста? И он уже рассыпался. А дом Рюриковичей, несмотря на все невзгоды, выстоял. И вновь крепнет, набираясь силой. Кто из вас ныне рискнет пойти в большой набег на моего короля? Кто из вас не опасается того, что он в гневе спустится по Волге и разорит Сарай?

– Но дядя твоего короля – не твой король, – заметил Муса.

– Мой король уже направлял меня со своими всадниками помогать хану Ахмату бить Ибак-хана. Неужели вы думаете, что если его дяде будет угрожать опасность, он не придет ему на помощь? Ты, да и вы все видели, чего стоят войска моего короля.

Даниил Холмский распалялся и продолжал еще что-то вещать. Он слишком долго находился возле Иоанна как в жизни, так и в походах. И много с ним беседовал. А потому транслировал сейчас не свои слова, а его. Слишком уж наш герой накачал своего офицера правильной идеологической «начинкой». Да и ручные вороны короля стали уже притчей во языцех, порождая пересуды самого разного характера у всех окружающих…

– Ты возьмешь в жены мою дочь Нур-Султан[168]? – Наконец спросил Тимур у Андрея Васильевича.

– Возьму. Если она примет православие.

– Ты поддержишь моих племянников, – кивнул он на Мусу и Ямгучи, – как Сибирского и Ногайского ханов?

– Если они примут православие.

– Но нас не примут правоверные! – Воскликнул Ямгучи.

– Мы с вами верим в одного единого бога, – тихо заметил Даниил. – По-разному, но что это меняет? Ведь Бог един?

– Един! – Хором произнесли эти трое…

1475 год – 12 февраля, Москва

Даниил Холмский с легким трепетом шел на прием к своему королю. И ему было без всяких шуток боязно за ту кашу, что он заварил в Крыму. Он даже и предположить не мог как именно отреагирует Государь на его выходку – чистой воды импровизацию.

Да, он знал, что никакой особенной паранойи за юным Иоанном не водилось. И он был весьма гибок политически. Но фраза о том, что «когда лев голоден, он ест» стала уже притчей во языцех и широко гуляла по народу. Очень уж звучной она оказалась, особенно в контексте ситуации. Так что, сложиться прием мог по-разному. От высочайшего благоволения и больших наград, до лютой казни. Впрочем, тот факт, что по приезду в Москву никто не стал брать его под стражу – обнадеживал.