Будь принц чист сердцем и душой, я бы еще послушалась Астарию. Пошла бы навстречу. Но принц поступил со мной слишком подло — купил. Еще не соизволил посвататься лично, а просто прислал письмо и потребовал, точно какое-то… имущество. Вещь! И обращается он со мной как с несмышленой девицей. И шутки у него злые. И отношение легкомысленное. И… И жить я хочу! Так что нет. Никакой принцу пощады. Но как его заставить от меня отказаться?

«Вы мне подходите», — вспомнились слова Рензела, и я презрительно фыркнула.

Подумаешь, заметил столь тонкие отличия у меня и Марьки… Будто впечатление произвел. Да я лучше кобыле под хвост загляну, чем внемлю его речам. Небось, просто угадал или успел разглядеть меня в саду, а за ужином напел, будто на балу меня заметил. Пыль в глаза бросил. И не подходим мы друг другу. Совсем-совсем. Точка.

В дверь робко постучались, а я швырнула щетку на стол и пошла открывать. Марька вошла после щуплой женщины с подносом, одетой в черное платье, белый передник и чепчик. Комната мгновенно наполнилась ароматом блюд, а я тяжело сглотнула, когда рот наполнился слюной. И только служанка покинула мои покои, я тут же набросилась на первое — свекольный суп. А Марьку усадила за стол напротив, вручила ей сладкий пирожок, что лежал возле чашки с жасминовым чаем, и приказала рассказывать.

— Ой, госпожа! — мигом защебетала Марька. Ей только дай волю развязать язык. — Я думала, будет хуже, но тут все такие обходительные, участливые. Мистер Арвел строгий, конечно, но очень вежливый. А экономка!.. В поместье господина Адье нас бранили почем зря, а тут за дело и по делу. А комнаты какие! Госпожа! Просторные! Не то, что конура у…

Я вздохнула. Да, Марьку легко подкупить. Хотя стоит ли ее осуждать? Все-таки я видела комнаты слуг в папенькином доме. Там, правда, негде развернуться.

— Общая уборная большая-большая, и умывальник в каждой комнате есть. А кормят-то нас как! Госпожа! Кормят! Как на убой!

Богиня… Какая же она шумная, и глаза засверкали‚ точно бриллианты, стоило ей заговорить о еде.

— Марька, — прервала я душеизлияния служанки о том, какая замечательная и добрая здесь кухарка. Ничуть не хуже, чем в папенькином поместье. Даже лучше. — Что-нибудь странное заметила?

Блеск в ее глазах погас, и служанка вмиг посерьезнела, отчего показалась мне гораздо взрослее и строже. Я даже поймала себя на мысли, будто смотрю в зеркало. Только платье у Марьки убогое — серое, скучное, хоть и чистое. Материал грубый, я бы такое ни за что не надела.

Служанка проглотила кусочек пирожка, нахмурила темные брови и, чуть подумав, ответила:

— Бродить по замку нельзя. Мне разрешили бывать только в гостевом крыле, на большой кухне или к вам подниматься. А на улицу выходить можно, но строго запретили приближаться к восточной, северной и особенно западной части замка.

Понятно. Значит, Нисса не обманула, и Марьке разрешили бывать только там, где располагали гостей. Стоило вчера поголодать, чтобы сейчас удостовериться в искренности второй служанки. Теперь я точно знаю — с ней можно иметь дело. И как бы ни хотелось отказаться от этой затеи‚ но с принцем поговорить придется, раз я планировала заполучить Ниссу.

— Арвел объяснил, почему запретил тебе ходить по замку?

— Нет, а я не решилась спросить, — пожала плечами Марька. — Он сразу предупредил, что не любит вопросы, и все, что мне нужно знать — сам расскажет.

— Вот как… Хм.

— Еще он велел отчитываться перед ним или мистером Лоррихом.

Ага, а вот и королевского слугу припомнили.

— Например?

Она опять пожала плечами.

— Мистер Арвел сказал, что замок — не поместье графа, и тут все серьезнее. Если что необычное случается, тут же ему докладывать.

— Правильно, — кивнула я и отхлебнула остывший чай. — И мне докладывай. Обо всем необычном, странном, особенно то, что услышишь… Слухи, Марька! И шальные языки. Поняла? От них зависит наше будущее.

Глаза Марьки загорелись энтузиазмом.

— А то! Госпожа! Можете на меня положиться!

— Тише ты…

Я поморщилась от ее звонкого голоса и покосилась на дверь, где стояли стражники. А потом в награду отдала свой бокал, чтобы Марька запила сухомятку чаем. Она быстро запихнула в рот остатки пирожка и осушила бокал.

— Я так-то пыталась поспрашивать местных девок. Прикинулась дурочкой и заикнулась, мол, слухи разные ходят, невесты здесь мрут, — известила Марька. — Но они будто меня не услышали. Сразу перевели тему на другой лад. А вы, госпожа, что-нибудь узнали?

— Так, мелочи, — передернула я плечами и все-таки пожаловалась: — Например, принц купил меня у папеньки.

— Купил?! — вскочила Марька, а я опять на нее зашипела:

— Тише, Марька. Тише…

— Госпожа! — зашептала она. — Быть не может! Ваш папенька не способен на такое!

— Способен, и у него были на то веские причины.

— Да какие могут быть причины, чтобы родную дочь-то продать… — покачала головой служанка. — Бедная, бедная моя госпожа.

У нее глаза заблестели от влаги, а я проворчала:

— Вот жалость свою прибери. Ты знаешь, не люблю я ее, — приструнила Марьку, и та послушно кивнула да утерла рукавом нос. — Лучше расскажи…

Я призадумалась и нахмурилась:

— Когда тебя привели к принцу, ты призналась ему, что служанка?

Глаза Марьки округлились, а щеки побледнели:

— Что вы, госпожа, — выдохнула она. — Да как я могла вас ослушаться, вы же приказали молчать.

— Тогда, как он узнал?

— Да это не я, госпожа! — всплеснула руками служанка. — Он как глянул на меня и тут же приказал слугам привести вас. А я слова проронить не смогла, только когда вы пришли… Так и прорвало.

Я глубоко вздохнула и устало откинулась на мягкую спинку кресла. Получается, Рензел не соврал. Как-то сложнее все стало от этого осознания, потому что я больше не знала, чего ожидать от принца. А Марька надула щеки и обиженно пробубнила:

— Как вы только подумали, что я вас ослушалась. Три года… Три года верой и правдой! Госпожа…

— Я и не думала, — строго ее перебила и задумчиво произнесла: — Принца проверяла. Вдруг обманул.

— И?

— Что «и»?

— Не обманул?

Я сцепила руки на коленях и напряженно выпрямилась, впившись взглядом в Марьку:

— Не обманул, либо оказался хитрее меня.

— Что вы, госпожа. Хитрее вас никого нет.

— А будешь лебезить, Марька — уволю!

— Простите, госпожа, — она виновато потупила взгляд, а я поднялась из кресла, чтобы убрать со стола письмо, на которое то и дело заглядывалась Марька.

Я, конечно, ей доверяю, но бывают вещи слишком сокровенные, и папино послание для Рензела одно из них. Поэтому я выдвинула ящик стола и замерла, когда мне на глаза попалась потрепанная книга с легендой.

Надо же… Я совсем о ней позабыла. Вчера убрала, чтобы не потерять и при свете дня дочитать потертую временем историю, но из-за последних событий книга совсем вылетела из головы. Однако сейчас потухшее с вечера любопытство разгорелось с новой силой. Интуиция подсказывала: на пожелтевших страницах меня ждет что-то очень интересное, а может быть тайное или важное. И это тайное-важное я должна непременно узнать.

В голове быстро построился план действий на весь день. В том числе осмотр «вражеской территории»: вдруг повезет где-нибудь подслушать занятную беседу или найти что-нибудь интересное? К тому же претила мысль весь день сидеть в комнате под надзором, точно заключенная. Да и читать на природе мне всегда нравилось больше, чем взаперти. А еще…

А еще вспомнилось обещание Арона вновь со мной увидеться, и внутри все затрепетало от интриги. Кто же он такой? Господин и не господин одновременно.

Я уложила письмо на дно ящика, погладила пальцами книгу и улыбнулась:

— Марька, помоги мне одеться, а то на улице такая замечательная погода — грех не прогуляться.