— И мы сюда поплыли… — покачал головой священник.

— Не мы, так другие. В здешних жутких местах не только зло и опасность. Например, тот корнеплод, про который Иоанн спрашивал у людей майя — это, по его словам, хлеб бедных, позволяющий решить проблему с голодом. Те самые рыбы и хлеба Христовы, если выражаться образно. А маис? А фасоль? А та большая курица, что разводят местные на севере? Как ее? Фирки[392]?

— Большая курица?

— Да. Хотя какая она курица, конечно. Здесь много всего хорошего, ценного и важного. Даже безотносительно золота и серебра. Но есть и зло. И за все нужно платить.

— Я все одно не одобряю торговлю табаком.

— Но ты поддержишь меня в этом вопросе?

— Поддержу, — нехотя произнес священник после затянувшейся паузы. — Если это зло уже не остановить, то нашей державы было бы славно с него получать пользу. Но это зло. Страшное зло…

— Да кто же спорит? Но как ему противиться?..

Это был сложный и непростой вопрос. Но адепт Механики смотрел в суть, в корень вопроса, даже не зная, что в оригинальной истории две сотни лет после открытия европейцами табака с ним пытались бороться. Причем делала это церковь в смычке с монархами. Но на выходе это привело к полной и тотальной победе табака. И только в середине XX века, когда удалось доказать вред от его употребления, началось снижение потребления. Впрочем, в XV или там XVI веке ничего подобного сделать было нельзя. Потому как по сути не было медицины, а той что была мало кто верил. Да и мощных средств массовой информации, способных давить на население тоже не наблюдалось. Поэтому ни монархи, ни церковь не сумели устоять перед табаком, который буквально вынес их в одну калитку. Никакие кары не помогали… Никакие запреты не спасали…

Зло оно такое. Дверь закроешь — в форточку лезет…

1484 год, август, 11. Где-то в джунглях на пути к Теночтитлану

Завершив решать вопросы на побережье войска экспедиции выдвинулись в сторону столицы ацтеков. Оставляя в тылу острог базы снабжения и союзные договора с бывшими вассалами эти веселых, но излишне кровожадных людей.

Поначалу все было тихо и спокойно.

Отряды новых союзников сопровождали экспедицию. Но до границ своих владений. В дальний поход они идти не собирались.

И вот — в день, когда отряд вступил в собственные владения ацтеков — началось…

Адепт Механики, который выступал с отрядом, не тешил себя иллюзиями и понимал — ацтеки знали об их прибытии и их целях. Это было слишком очевидно. Как говорится — вы к нам пить чай, мы к вам. Законы вежливости, так сказать. Особенно после того, как в «домашнем матче» удалось выдать ацтекам таких выдающихся лещей и люлей…

— Тихо! — крикун один из идущих в передовом дозоре бойцов, подняв руку.

Мгновение.

И по цепочке эта команда пробежала по всему отряду, который замер, замолчал и напрягся.

— К бою! — рявкнул кто-то из передового дозора, выставляя щит, чтобы прикрыть лицо. Мгновением спустя туда ударило несколько стрел.

По требованию главы экспедиции фитили не экономили и весь переход все стрелки держали их тлеющими. Чтобы если что — сразу включиться в бой.

Небольшая заварушка с передовым дозором. Он под обстрелом отступил к основным силам. В джунглях его далеко и не выдвигали. Просто чтобы было видно.

А на отряд уже отовсюду посыпались стрелы. И даже камни, пущенные из пращи. Но хорошие доспехи сильно помогали. Ноги же, уязвимые в обычной обстановке, оставались вне зоны поражения из-за зарослей и общей конфигурации боя.

Не прошло и четверти минуты, как стрелки зарядились.

Порох в стволах не держали из-за сырости. Но это особенно и не требовалось — навыки у бойцов имелись хорошие.

Раз.

И раздались первые залпы.

Работали по выявленным скоплениям лучников неприятеля. Те стояли в зарослях, но не рассеянным строем, а относительно скученно. Джунгли ведь не поле и далеко не всюду можно «примоститься». Поэтому ответные залпы аркебузиров оказались лучникам очень… хм… неприятны.

Тяжелым свинцовым пулям были все эти заросли «до малины».

Четверть минуты.

И новая группа залпов.

Воинский командир экспедиции очень ловко распределил сектора и цели. Что позволило сразу же начать отвечать почти что в круговую. И туда, и сюда.

Еще залп.

Еще.

И так много раз.

В какой-то момент из зарослей на бойцов экспедиции бросились воины, одетые в пестрые наряды, имитирующие не то огромных птиц, не то каких-то обросших мехом животных. Но стрелкам было без разницы. И эти странные парни, размахивающие большими плоскими дубинками, утыканными на гранях острыми камнями, просто полетели на землю. Аркебузы в упор по не защищенным доспехами телам — страшное оружие.

Кто-то прорывался.

Но их угощали бердышами ребята в полулатах. Так-то против воинов в доспехах эти топоры были не очень полезны и применялись ограничено. А тут — самый сок. Отчего удары буквально разваливали на части неприятеля. Шкуры — плохая защита.

Впрочем, таких удачливых «бегунов» оказалось немного. Большинство оказалось либо поражено пулями, либо отступило, устрашившись необычного и непривычного оружия. После Тулума среди ацтеков о нем ходили уже целые легенды. Дескать, против него нет защиты и ничего не может остановить этот проклятый комочек мягкого металла.

— Прекратить огонь! — скомандовал военный командир экспедиции.

Стрелять все одно было уже бесполезно — дым все застилал вокруг отряда. И выставив вперед рябят с бердышами и бойцов с круглыми стальными щитами да рапирами он занял выжидательную позицию. Однако никто не атаковал. Только стоны раненых и умирающих заполняли окружающие джунгли. Ну и какие-то природные звуки.

Простояв так еще с четверть часа, командир приказал бойцам добить раненых. И осмотреть все. А еще через час отряд продолжил свое движение и его в этот день больше никто не беспокоил…

— Против самых лучших стрел, все решает огнестрел… — констатировал адепт Механики.

— Ты думаешь? — перешагивая через труп воина-ягуара поинтересовался священник.

— Так думает наш король. Это его поговорка…

Тем временем в Вильно шел торжественный прием.

Фридрих быстро-быстро улепетывал, местные же воевать с соседом не собирались. Не только потому, что не хотели, но и не могли. Особенно после очень выразительных демонстраций, произведенных в двух полевых битвах.

— Я рад приветствовать тебя у себя в гостях! — произнес Александр Литовский. — Ты даже не представляешь, как я счастлив избавиться от этого навязчивого общения с Фридрихом.

— Взаимно, — коротко кивнул Иоанн. — Мне крайне приятно, что не пришлось драться с братом мое возлюбленной супруги.

— О! Это было непросто. Фридрих меня пытался постоянно принуждал к этому.

— Как он тебя отпустил?

— А зачем я ему теперь? Он идет в Польшу искать артиллерию. У меня в Литве с ней все плохо. Ни пушкарей, ни пушек. Да и я его утомил. Ведь с моим войском вечно были сложности. То застрянет, то опоздает, то придет не туда, то упьется.

— Ты большой молодец, что людей сберег. Они великая ценность. Сильное разорение твоим землям Фридрих учинил?

— Жалобы идут одной сплошной рекой. — покачал головой Александр. — Их даже прочитать все не могут. Там, где он проходил — сельское население разбегалось и жизнь приходила в упадок.

— Разбойник, — покачал головой король. — А еще твой родственник. Разве можно так?

Помолчали.

Риторический же вопрос.

— Намедни ко мне прибыл человек из Риги. От Ганзы. — произнес Великий князь Литовский.

— Они уже устали осаждать мой город?

— Истинно так, — улыбнулся Александр. — Устали. И хотели бы полюбовно разойтись, выплатив компенсацию.

— Даже так?

— По их словам к войне Ганзу принудил Фридрих, как Император Священной Римской Империи, в землях которой стоят их города. Узнав же, что его побили, они и решили не доводить до греха. И просят, чтобы ты их принят.