С моего последнего визита здесь ничего не изменилось. Все так же темно, пахло землей, камнем и влагой. Гудел ветер, шевеля огонек свечи в руках Астарии. И вниз сбегала все та же утомительная длинная лестница. Поэтому, когда мы спустились до лабиринта, я порадовалась, что в ближайшее время не придется по ней подниматься. А то от воспоминаний, как мы с принцем спешили вскарабкаться по ней наверх, подкашивались колени.

В пути я то и дело искоса поглядывала на королеву, не зная, как завязать с ней разговор (и стоило ли, вообще, с ней говорить?). В итоге один из таких взоров Астария поймала и сама завела беседу:

— Удивлены, что за вами пришла я, а не кто-то другой?

— Да, — призналась я. — Думала, это будет мистер Арвел.

Она тихо рассмеялась.

— На вашем месте, я бы тоже так подумала. Но к счастью, мне дважды повезло: мой сын все еще верит больше мне, чем дворецкому, и Арвел не знает подземных ходов, благодаря чему я наконец-то услышала заветное: «Матушка, мне нужна твоя помощь», — передразнила она принца и снова рассмеялась. — Конечно, на просьбу о помощи это мало походило, но я рада даже этим словам. Рензел не любит о чем-то просить. А вот «я сам» и «не волнуйся», чуть ли не каждый день повторяет, когда не молчит, — фыркнула Астария, а я улыбнулась, узнавая в ее словах Рензела.

В ночь, когда мы спасали Френсиса, он тоже пришел ко мне со словами: «Мне нужна ваша помощь». Вот только это была далеко не просьба, а приказ или простое известие — факт, не терпящий отказа. Наверняка с Астарией он провернул что-то похожее.

— А сколько выходов вы знаете? — поинтересовалась я. — Его высочество упоминал только шесть, кажется.

— Один, — пожала плечами королева. — И то, потому что в молодости мы с Эльеном, часто по нему сбегали от дворцовой жизни, чтобы почувствовать себя простыми людьми.

Она мечтательно выдохнула:

— Ох, какие же это были прекрасные времена. Горячие головы. Горячая кровь. Чувство свободы! Прохладный мох под босыми ногами. Ветер с ароматом хвои. Наш смех.

Она мечтательно промычала.

— Никаких правил и чужих взглядов. Только я и Эльен. Одни. В прохладном лесу недалеко от реки…

Астария приспустила веки и улыбнулась собственным воспоминаниям.

— Именно в одну из этих вылазок я забеременела.

— Что? — удивилась я и вспыхнула. — В-в лесу?

— Ага, — приподняла бровь Астария, заметив мое смущение. — И это гораздо приятнее, чем на брачном ложе среди стен, за которыми снуют и греют уши слуги. Там хоть покричать можно.

— Ох… — совсем стушевалась я. — А вы не такая паинька, как я думала.

Астария вновь заливисто рассмеялась, чем вызвала у меня улыбку и тепло в душе. Казалось, следуя по пути из своих воспоминаний, она сама молодела. Ее всегда расправленные и напряженные плечи расслабились. Голова больше не клонилась, точно под тяжестью короны. Движения и мимика стали живее, словно королева скинула оковы, сдерживающие ее уже много-много лет, и окунулась в порывистые ветра свободы.

— Паинька, — хитро подмигнула она. — Но лишь потому, что я нашла уголок, где могла побыть собой. И вы с Рензелом тоже найдите себе место, которое будет напоминать вам, что вы в первую очередь люди, а уже потом король и королева. О… — вдруг посерьезнела Астария, а я поймала лицом прохладный и влажный ветерок. — Почти пришли.

Темный коридор резко пошел вверх, сузился и завернул направо. Я чуть не наткнулась на спину Астарии, когда она внезапно остановилась и, выглянув из-за ее плеча, удивленно ахнула — перед нами был обрыв. Коридор закончился рвом, наполненным водой. Сверху возвышалась защитная стена поместья, а слева виднелся опущенный мост, откуда до нас долетали голоса.

На миг коснувшись пальцем губ, точно что-то припоминая, Астария дернула за какой-то рычаг в темноте, и из-под воды с тихим шорохом выглянула каменная тропа. Мы быстро по ней пробежали и нырнули в узкий проход, спрятанный за каменным выступом. В точности таким же, как тот, что скрывал лазейку на другой стороне.

На миг свеча в руке Астарии погасла, но стоило нам оказаться в коридоре без ветра, как она вновь загорелась, и мы расслабленно выдохнули.

— Его высочество говорил, куда мы поедем? — решила я попытать судьбу и поинтересовалась.

— Нет, — не сразу ответила Астария. Немного помолчала, но все же добавила: — Но догадываюсь.

Большего она не сказала, и я поняла, что дальше расспрашивать бесполезно. А коридор вскоре начал подниматься, и уже через мгновение мы вышли в лес недалеко от реки, в которую я чуть не упала с обрыва. Сперва моего слуха коснулось фырканье лошадей, а уже потом я нашла в темноте Рензела.

Он проверял седло гнедой лошади, и когда услышал наши шаги, резко обернулся.

— Наконец-то, — немного раздраженно произнес он. Взял под уздцы лошадь и подвел ко мне. — Нам уже пора отправляться.

Я одобрительно хмыкнула, оценив его выбор. Будь это Злата, мы бы слишком бросались в глаза. А гнедых лошадей много. Внимания не привлечем.

— Подсадить? — поинтересовался принц, когда я замешкалась, перебарывая страх перед незнакомой мне лошадью — в памяти мигом всплыла погоня по лесу. Но стоило услышать голос Рензела, как я встрепенулась и отказалась:

— Нет, справлюсь, — и легко запрыгнула в седло, а принц усмехнулся и пошел к своему черному жеребцу.

Я же оглянулась на королеву и произнесла то, что должен был сказать ее сын:

— Спасибо вам за помощь.

— Не за что, дитя, — одарила меня беспокойной улыбкой Астария. — Я только надеюсь, что в следующий раз наша прогулка будет в более приятной обстановке.

— Я тоже, — с долей печали улыбнулась я.

А королева вновь перевела внимание на сына, который закончил проверять свое седло, и вдруг произнесла:

— Все-таки решил показать?

Принц на мгновение замер и не ответил, вставил ногу в стремя и махом забрался на лошадь. Жеребец тихо заржал, ощутив тяжесть хозяина, но прежде, чем Рензел успел его пришпорить, королева подбежала и поймала сына за руку:

— Рензел, — ее голос задрожал. — Вы можете опоздать, скоро…

— Знаю, — перебил принц и, высвободив руку из пальцев матери, произнес спокойнее: — И ты знаешь, мама — в свадьбе больше нет смысла.

— Что? Почему?.. — начала я, и замолчала, когда Рензел пришпорил жеребца.

Пробегая мимо, он хлопнул по бедру мою лошадь, и та, громко заржав, ринулась во тьму леса, унося меня от одинокого огонька свечи и печальной королевы. А ветер надолго запер на моих устах вопрос: «Почему в свадьбе больше нет смысла?»

Я доблестно пилила принца:

— Сначала вы силком заставляете меня выйти за вас замуж, потом придумываете загадку и даете шанс отказаться от брака, а теперь говорите, что в свадьбе нет никакого смысла? Да вы издеваетесь?

Молчание. Только журчание реки, возле которой мы остановились, чтобы напоить лошадей.

Я сложила руки на груди и упрямо посмотрела на принца.

— Если в свадьбе больше нет смысла, то зачем мы куда-то едем? Что вы хотите мне показать или доказать? И ради чего?

Принц на это лишь отпил воду из фляги и предложил мне, а я не стала отказываться — солнце давно поднялось в зенит и грело, точно в середине лета. Правда, я замешкалась, когда поднесла флягу к губам и почувствовала аромат Рензела — можжевельника, мяты и древесных ноток. Однако жажда взяла свое — на корню убила всякое смущение и потребовала ее утолить, после чего я вернула флягу принцу.

— Вы не считаете, что поступаете несправедливо?

Лошади отошли от реки, и принц поднялся с травы:

— Я поступаю так, как считаю правильным, — он подвел ко мне гнедого жеребца.

— И что же правильного в том, что мне приходится ехать туда — не знаю куда, затем — не знаю зачем? Почему бы хоть что-то не рассказать?

— Потому что, миледи, если я расскажу — вы не поверите.