– Нет, – покачал головой молодой рыцарь. Он и на борту старого-то Дракона не бывал.

– Это вам не «седло», это совершенно чуждая нам машина. В ее кривых креслах невозможно толком усидеть, из кресел – дотянуться до кнопок на пульте, сама система управления – совершенно нелогичная, нечеловеческая, не удивительно, что без помощи Владык мы в ней так и не разобрались. Прежде чем Дракон отправится в свой первый настоящий полет, многое в нем приходится перекраивать вручную. Но и потом он остается пусть и послушен, но не дружественен человеку. Например, женщина не может выносить на борту ребенка. Помните Гнездо? Помните его Черный Трон? Его узкое сиденье, в которое приходится втискиваться чуть ли не боком, нелепые длинные подлокотники? Экраны – чтобы на них посмотреть, необходимо встать? Верфь не такова, там все удобно и продумано. Гнездо же, как и его порождения, создавались не для людей – для существ, отстоящих от нас, наверное, не ближе, чем Чужие. Для прежней, истинной драконьей крови. Не ведаю, куда она делась, возможно, процесс вливания в нее людей шел постепенно, не один десяток или даже не одну сотню лет. Но результат мы видим. Драконья кровь переродилась. Желая того или нет, люди победили Драконов. Победили изнутри. Поэтому теперь споры между Гнездом и Верфью – внутреннее дело человечества. Гражданская война.

– Прошу меня простить, миледи, – осторожно проговорил молодой рыцарь, – но не потому ли вы говорите так, что ищете себе оправдание? За падение Королевства, за избиение и порабощение нартов?

– Оправдание? – впервые за время разговора на лице графини отразилась какая-никакая эмоция. Но было это не возмущение, не обида – легкое удивление странному вопросу. – Оправдание перед кем? Космосу и хаосу плевать на любые мои оправдания, а на суд всех прочих плевать уже мне.

Не зная, что ответить на это, Эдуард промолчал.

– У вас есть еще вопросы? – поинтересовалась леди Александра, видя его замешательство. – Если есть – задавайте. Полагаю, для этого они все и устроили – чтобы вы спрашивали, а я отвечала. Иначе, зачем еще?

– Устроили?

– Не думаете же вы, что наша встреча здесь – случайна?

Положа руку на сердце, до этого момента молодой рыцарь склонен был полагать, что так оно и есть.

– То, что Виктор говорил об идущей Тьме, – правда? – поспешил, тем не менее, воспользоваться предложением он. – Что якобы Чужие заслоняли нас от нее, а теперь она идет на нас?

– Чего не знаю, того не знаю, – пожала плечами графиня. – Тьма, говорите? Почему бы и нет – она всегда следует за светом… Что до Виктора, то на вашем месте я бы вполне доверяла его словам. Он органически не способен лгать – никому, за исключением, быть может, самого себя. Так что если он что-то сказал – значит, верит в это. Другое дело, что, как и любой человек, он способен заблуждаться. Но заблуждаться искренне, без лукавства.

– Он… навещает вас здесь? – вопрос сорвался с уст Эдуарда неожиданно для самого молодого рыцаря.

– Нет, – покачала головой леди Александра. – Этого они ему не позволяют. Еще вопросы? Только не такие глупые.

– Вы… Вам известно, что стало с Еленой? – осмелился он, наконец, затронуть одну из самых болезненных для себя тем. – Хранительницей Гнезда? – уточнил он, опасаясь, что графиня не вспомнит, о ком идет речь, но та все верно поняла сразу.

– Как его хранила, так и хранит, – равнодушно бросила женщина. – Во сне.

– Во сне?

– В наркотическом дурмане, если выразиться точнее. Владыки ей не доверяют, однако нуждаются в ней: без леди Елены Гнездо уснет, и у них не будет юных Дракончиков. Поэтому они держат ее в полубессознательном состоянии. Но живой и здоровой – телесно. Такая же судьба, вероятно, ждет принцессу Александру, попади она им в руки.

– Что? – выдохнул Эдуард, невольно сжимая кулаки.

– Владыки не склонны отказываться от однажды оправдавших себя решений. Хранительница Гнезда под их полным контролем – то же будет и с Хранительницей Верфи.

– Вы сказали – будет? – уточнил молодой рыцарь. – То есть, Саша пока не в их власти?

– Саша? – с ухмылкой переспросила графиня. – Не знаю. Мне, знаете ли, не докладывают последние новости. Может, и в их.

– Вам все равно? – понял Эдуард.

– Нет, – покачала головой собеседница. – Мне не все равно. И леди Елену мне тоже искренне жаль. Но сделать я, увы, ничего уже не в силах – ни для нее, ни для юной принцессы. А может, уже и королевы – без королевства, армии и… будущего.

– А Виктор? – спросил молодой рыцарь.

– Что – Виктор?

– Виктор может что-то сделать?

– Без меня Виктор – такая же игрушка в руках Совета «глав», как и леди Елена.

– Сам он, похоже, так не считает, – заметил Эдуард.

– Одно из его заблуждений, – пожала плечами графиня.

– Вы сдались… – пробормотал, вздохнув, молодой рыцарь. Вот уж не думал, что когда-нибудь ему доведется испытать жалость по отношению к графине де Тэрако! – Утратили надежду.

– Вы свою тоже утратите, – и не подумала спорить леди Александра. – Каких-нибудь два-три года в этих холодных стенах – и утратите. Если только… – она умолкла, не договорив.

– Если только – что? – спросил Эдуард.

– Если только хаос или космос не заявят на вас свои права раньше. Они большие мастаки на этот счет – что один, что другой, – молодой рыцарь подумал, было, что собеседница говорит о смерти, но последовавшие слова заставили его в этом усомниться. – Ведь не для того же вы здесь, в самом деле, чтобы просто понять на моем примере, что вас ждет в скором будущем… Но зачем? Не знаю. И, честно говоря, нет никакого желания гадать. Придет время – сами разберетесь. Если оно придет, конечно.

Заскрипела несмазанными петлями дверь, и явившийся во двор тюремщик объявил о завершении прогулки. С щемящим чувством, что так и не задал какой-то самый важный, самый насущный вопрос, Эдуард побрел в камеру.

Александра

В дверь постучали. Не тихим условным стуком, как предупреждал Эд, – просто постучали: грубо, кулаком. Испуганно ойкнула Белла.

С разрядником в руке Саша встала на ноги, бросив короткий взгляд на кровать, где в окружении пустых бутылок самозабвенно храпел Мастер Арам, спросила:

– Кто здесь?

Голос сорвался от нахлынувшего напряжения, и конец фразы оказался проглоченным, но за дверью услышали и поняли.

– Откройте! – раздалось оттуда. – Именем Владыки Туллия!

– Кто здесь? – как заведенная, повторила девочка, сглотнув. На этот раз вышло как будто увереннее.

– Говорит легат Тиррус! Откройте, или я прикажу высадить дверь!

Саша еще раз посмотрела на спящего заложника, затем перевела взгляд на Изабеллу.

– Наверное, нужно открыть… – поняла подруга ее немой вопрос. – Это же сам легат!

– Нет, – покачала головой Саша, нащупывая большим пальцем предохранительную защелку разрядника. С сухим щелчком та передвинулась вниз. – Эд сказал: кто бы ни пришел.

– Это последнее предупреждение! – послышалось из-за двери. – Немедленно откройте.

– Выбивай раму! – велела Саша подруге.

– Как? – растерялась та.

– Эд говорил: табуретом! Ну, быстро! – и видя, что Белла застыла в ступоре, сама метнулась к окну.

Табурет оказался неожиданно тяжелым, к тому же, взяться за него толком мешал разрядник, выпустить который из руки Саша не решилась. Тем не менее, кое-как ей удалось ухватиться за ножки и приподнять громоздкий предмет мебели до уровня подоконника. Тут и Изабелла, наконец, подоспела, опомнившись. Навалившись вдвоем, девочки толкнули деревянным сидением оконную раму, и та, как и обещал Эд, легко поддалась, вывалившись наружу. В комнату дыхнуло прохладным ночным воздухом.

Снизу послышался глухой удар и треск раскалывающегося стекла, тут же заглушённый грохотом со стороны входа: как видно, устав ждать, легат приступил к исполнению своей угрозы. Дверь жалобно застонала, но устояла.

– Прыгай! – кивнула Саша в сторону окна. – Скорее! Изабелла вскарабкалась на подоконник, встала на колени и опасливо выглянула в ночь.