На крыльце дворца герольд остановился, протрубил в последний раз, повесил рог на пояс и постучал в запертые двери набалдашником своего посоха. Створки неспешно отворились, герольд посторонился, и Елена, придерживая юбку, вступила внутрь.

Тронный зал дворца был набит битком, свободным оставался лишь узкий проход. Проследовав по нему, Елена взошла по ступенькам на высокий деревянный помост, в центре которого на ярдовой высоты колонне поверх синей с серебром бархатной подушечки возлежал золотой герцогский венец, и замерла спиной к собравшимся. В этот момент занавес позади помоста раскрылся, и из-за него появилась ослепительной красоты женщина в пурпурном платье. На ее голове сверкала острыми лепестками корона.

Мужская часть публики рухнула на колено, женская – присела в глубоком реверансе. Александра, выбравшая для церемонии костюм рыцаря, присоединилась к первой.

Королева сделала жест рукой, предлагая поданным подняться, и Александра, наконец, сумела как следует ее рассмотреть. В свои без малого тридцать пять лет Луиза выглядела на двадцать пять. Она была очень похожа на мать, но такого открытого лица, таких добрых глаз, такой теплой искренней улыбки у графини, вероятно, отродясь не было. Высокородная публика, добрая половина из которой еще неделю назад увлеченно готовила вооруженный мятеж, смотрела на свою королеву с нескрываемым обожанием.

Грянули фанфары, под звук которых Луиза взяла с подушечки венец и возложила его на голову Елены. Возгласы восторга в зале, пожалуй, заглушили и трубный глас.

Соединив ладони, Елена вложила их в руки королевы. Та приняла их и что-то с улыбкой сказала новоиспеченной герцогине, но в царившем в зале гвалте никто, кроме двоих на помосте, при всем желании не смог бы расслышать сказанного. Елена забрала ладони и присела в реверансе. Оммаж был принесен.

Кивнув залу, что вызвало новый приступ восторга у публики, королева отступила назад и скрылась за занавесом. Распрямившись, Елена повернулась лицом к собравшимся.

Мало-помалу тишина в помещении восстановилась, и тогда на помост поднялись сэр Антон, барон Борский, и сэр Владимир, барон Старский, – совсем молодой рыцарь, как было известно Александре, недавно потерявший отца. Они несли перстень и штандарт, символизирующие собой судебную и военную власть над герцогством. Преклонив колено, сэр Антон надел Елене кольцо на мизинец левой руки, затем его место занял сэр Владимир, из рук которого девушка приняла древко флага. С этого момента она становилась полноправной правительницей Ан.

Поклонившись, бароны сошли с помоста, занавес за спиной Елены вновь раскрылся, четверо стражников внесли в зал золотой трон, и девушка воссела на него.

– Да здравствует леди Елена, герцогиня Ан! – воскликнул кто-то из первых рядов зрителей. – Александра не разобрала, кто.

– Да здравствует герцогиня! – взорвался зал.

Где-то снаружи ударил старинный колокол, возвещая всея Аннау, что герцогство обрело новую госпожу.

– Ваша Милость…

Вздрогнув – она уже успела порядком отвыкнуть от подобающего виконтессе обращения, – Александра обернулась: за ее спиной стоял незнакомый слуга.

– Ваша Милость, Ее Величество ожидают вас. Позвольте, я провожу вас.

– Веди, – кивнула она.

По окончании церемонии публика высыпала в знаменитый на все герцогство дворцовый парк, где были накрыты праздничные столы. Миновав их, слуга подвел Александру к входу в одну из «зеленых комнат», возле которого, словно невзначай, прохаживались два вооруженных алебардами стражника. Плащи на них были цветов Ан, но виконтесса ни помнила ни того, ни другого.

– Прошу вас, Ваша Милость, – проговорил слуга, и, пройдя меж стражей, Александра вступила в живой лабиринт.

Луиза стояла возле статуи, изображающей склонившуюся над жертвой Смерть, являя собой полную ее противоположность: молодая, цветущая, по-настоящему живая. Заслышав шаги, королева оглянулась, и на лице ее тут же появилась давно знакомая Александре улыбка.

– Саша!

– Ваше Величество… – виконтесса замерла, почтительно склонив голову.

– Какое еще, к хаосу, Величество! – воскликнула Луиза, бросаясь навстречу сводной сестре так быстро, что та со своей стороны успела сделать лишь шаг.

Они обнялись.

– Как же давно я тебя не видела! – проговорила Луиза, разжимая объятия. В глазах ее блестели слезы.

– Восемнадцать лет, Лу, – тихо проговорила виконтесса.

– Восемнадцать лет, – повторила Луиза. – Как долго! Никто не верил, что ты вернешься, одна я всегда знала, что так и будет! «Седло» твое запретила трогать – была уверена, что ты первым делом спросишь о нем!

– Спасибо, – искренне ответила Александра.

– Подумать только, вернуться из Драконьего Угла! – продолжала между тем ее сводная сестра. – Там действительно живут драконы? Ты непременно должна будешь мне о них рассказать!

– С каких это пор тебя интересуют драконы, Лу? – усмехнулась виконтесса.

– С тех самых, как мне на голову водрузили эту жестянку, хаос ее побери, – сказала Луиза, очевидно, имея в виду ни много ни мало – королевскую корону (сейчас, впрочем, вместо той на ее голове красовалась изящная шляпка). К слову, парадное пурпурное платье королева успела сменить на чуть более скромное, зеленое – в детстве Лу всегда любила этот цвет больше других. – Ты не представляешь, сколькими вещами приходится интересоваться – из тех, о которых раньше и не подозревала! К счастью, маман и Филипп взвалили на свои плечи львиную долю забот, но и мне осталось порядочно.

– Филипп? – переспросила Александра.

– Мой муж, принц-консорт.

– А-а, – протянула виконтесса. До сих пор имя супруга королевы почему-то ни разу при ней не упоминалось.

– Я слышала, у тебя взрослый сын? – сменила тему Луиза.

– Да, – кивнула Александра.

– У меня – двое и младшая дочь, – с гордостью сообщила ее сводная сестра. – Старший, сэр Луи, уже рыцарь. Средний, Альфред, воспитывается в замке герцога Альтера. Дочке годик исполнился.

– Дочку как зовут? – машинально поинтересовалась виконтесса.

– Сашенька. Александра.

– Гм, – она сглотнула. – Передавай тезке наилучшие пожелания от сводной тетки!

– Обязательно, – заверила Луиза. – А твой Виктор – тоже ведь уже рыцарь? Кстати, не видела его возле тебя на церемонии – он был там?

– Дела задержали его в Кар, – ответила она, умело скрыв беспокойство: по-хорошему, Виктору и сэру Гийому пора бы уже было вернуться.

– Пришли его в Столицу, устроим его в гвардию, познакомится с Луи. Да и сама переезжай, что тебе в провинции торчать? Леди Елена тут без тебя отлично справится. Хорошая она девочка, Елена. С такой трагичной судьбой… Она же моя двоюродная племянница. Честное слово, будь у меня два трона – отдала бы ей один, не задумываясь. Но и герцогство – тоже неплохо, согласись.

– Неплохо, – не стала спорить Александра.

– Вот видишь! Ну ладно, – встрепенулась внезапно Луиза, – мне пора бежать. Я и так вырвалась сюда едва не со скандалом! Непременно приезжай в Столицу, поболтаем как следует – как бывалоча! А сейчас – извини, долг зовет!

Еще раз обняв на прощание сводную сестру, королева отступила назад – прямо как тогда, на помосте во дворце – и растворилась в зелени зарослей.

Оставшейся наедине со Смертью и ее несчастной жертвой Александре оставалось лишь гадать, что из услышанного ею в «зеленой комнате», включая настойчивое приглашение в Столицу, было собственными мыслями Луизы, а что – вложено в ее уста хитрой леди Анной.

Все вышло именно так, как и предсказывала графиня де Тэрако: мятеж завершился, толком не начавшись, Елена получила герцогство, грозные бароны безропотно распустили ополчение и устроили толкотню локтями возле ее трона. Не осталась обделенной и леди Александра, носившая теперь в волосах изящную серебряную диадему и требовавшая обращаться к себе не иначе, как «Ваша Милость». Интриг своих виконтесса, однако, не прекратила – как иначе объяснить загадочное отсутствие на коронации Елены, где собралось, кажется, все Ан, Виктора и сэра Гийома? Куда и зачем услала верных рыцарей леди Александра, не ведала даже Елена, весьма за них переживавшая. Было и еще что-то, беспокоившее и расстраивавшее девушку, – что-то, связанное с заключенным ею соглашением, положившим конец мятежу, но что именно, Эдуард не знал, а сама Елена категорически отказывалась обсуждать с ним этот вопрос.