— Действительно… — покивали представители общины, ехидно усмехаясь. Их-то Ганза притесняла и немало. Поэтому такой исход ее старинного противостояния с Русью, которую они тоже давили и нагло грабили, ставя скотские цены, делегации крайне понравилось.

По итогам беседы никаких решений принимать не стали.

Один сказал, другие услышали.

И взяли время на подумать.

Ведь с одной стороны предложение, озвученное Иоанном, было интересным. Можно даже сказать — крайне интересным. А с другой — раввины опасались разрушения общины и утраты традиций. Что породило бурные дискуссии уже после встречи, что как круги по воде стали расходиться все дальше и дальше от эпицентра. И вовлекать все больше и больше людей. И далеко не все из участников этих обсуждений были так уж и заинтересованы в сохранении общины и традиций. Хватало и тех, кто загорелся новыми идеями молодого короля…

1484 год, декабрь, 22. Краков

Шел Сейм.

Польский.

Этот, в отличия от литовского, шел очень сложный.

Люди Фридриха III Габсбурга и Папы Римского, не успевшие отреагировать там, в Вильно, здесь пытались предпринять хоть что-то. И остановить Иоанна.

Получалось плохо.

По сути — ничего кроме саботажа заседаний и не получалось у них. Так как раздражение убийством Казимира и впечатление от формулы, предложенной королем Руси, было чрезвычайное. Но только у магнатов и шляхты. Католическое духовенство и подогреваемые им горожане, бурлили и гудели. Впрочем, до решительных действий не доходило. Даже кричали осторожно. Ведь возле Кракова стояла армия Иоанна, а Вильно показал, какая судьба может ждать тех, кто… скажем так — увлечется. Дефенестрация… не самая приятная и весьма позорная казнь. И никто из недовольных не желал, чтобы их выкинули в окно как какой-то огрызок…

Сам Иоанн бы давно весь этот Сейм построил и навел порядок. Но продолжать наступление в зиму не имел не малейшего желания. Поэтому сидел в Кракове как на зимних квартирах. Организовав бойцам грамотно построенные землянки, отопление и питание. В город он их специально не вводил, опасаясь ускоренного морального разложения. Хотя это стояние все равно сказывалось. Бойцам ведь выдавали увеличенное жалование — походное, которое ребята спускали на местных дам. И далеко не всегда легкодоступных. Грешили. Без насилия, но очень охотно. Что, в известной степени и помогало духовенству мутить воду среди горожан. Пусть и негромко.

Кроме того, Иоанн ждал обозы из Москвы, которые должны были доставить специализированный походный провиант, порох, свинец, ядра, картечь и прочее, прочее, прочее. Готовясь к новому рывку. В этот раз уже на куда более опасную и враждебную территорию. И пока зимовал проводил консультации и переговоры. Долгие и тягучие. Благо, что в Краков стали съезжаться влиятельные персоны со всего севера и центра Священной Римской Империи… Это государство при Фридрихе III находилось в тяжелейшем кризисе, разрываемое внутренними противоречиями. И Литовский инцидент, а также поход Иоанна на запад всколыхнули многие добротно настоявшиеся вопросы.

Не в силах укрепить свою власть в Империи Габсбурги уже давно действовали очень просто — усиливали Австрию и ширили свои наследные владения. Через дипломатию, войну, интриги и династические браки. Имперские налоги в той же Австрии не собирались. А вот в остальных владениях — да. И пускались они среди прочего на развитие Имперского домена, что вызывало немало раздражения остальных владений. Габсбурги тянули финансовое одеяло на себя как могли. Со всем возможным рвением.

Остальные также отчаянно сопротивлялись.

Особенно на севере, где верным союзником Габсбургов выступала Римская католическая церковь и те обширные церковные владения, которые там располагались. В оригинальной истории достаточно здравую реформу, вдохнувшую новую жизнь в стремительно рассыпающуюся Империю смог провести Максимилиан I. Сын Фридриха. Но он погиб.

Впрочем, даже та реформа помогла не сильно.

Финансовое давление на север оказался настолько сильным, что уже через полвека — в начале XVI века этот регион захлестнет протестантизм. И выкорчевывать его оттуда Императоры не смогут несмотря на всестороннюю поддержку католичества и огромные финансовые возможности. Борьба севера была отчаянной до крайности, как и бывает у людей, доведенных до отчаяния.

Здесь и сейчас в конце 1484 года ситуация была если и лучше, то не сильно, так как весь пакет старых проблем имелся в наличие. Просто до появления Иоанн у недовольных северян не было ни идеологии, ни лидера. Сейчас же, увидев в короле Руси и его идеях такого человека, они устремились в Краков. Что создавало колоссальную угрозу для единства Священной Римской Империи… и вгоняло Фридриха едва ли не панику…

— Я крайне раздосадован тем, что города Ганзы перешли под твою руку, — мрачно произнес герцог Мекленбурга Магнус II. — Это мои родовые владения. Два из них.

— Это те, которые за последние двадцать лет несколько лет ходили войной на меня? Так получается, ты их посылал?

— Я? Нет!

— А кто их сюзерен?

— Они неуправляемы! Мерзавцы! Занимаются черт знает чем. Денег еще не платят. А теперь вот — ты их забрал и даже те небольшие доходы, что я получал с них, потеряны.

— Они сами попросились под мою руку.

— Мы знаем, — произнес курфюрст Бранденбурга Альбрехт III. — После того, как ты им выставил неподъемный счет и пообещал все их города разграбить и сжечь, если они его не оплатят.

— Но я ведь счет выставил за дело.

— За дело, — кивнул Альбрехт. — Они совсем обнаглели и славно, что хоть кто-то поставил их на место.

— На самом деле я не думаю, что они уймутся.

— Почему?

— Они ведь по-настоящему наказания не понесли. Предали вас. И убежали ко мне. Но именно они — не наказаны. Вы думаете, что это образумит их от авантюр? Очень сомневаюсь.

— Кто знает? — пожал плечами Магнус. — Но нам от этого не легче. Мы потеряли земли и деньги.

— Я предлагаю возместить их за счет церковных владений.

— Мы по этой причине сюда и прибыли, — улыбнулся Магнус. — Это было бы славным обменом.

— Война эта рано или поздно закончится. — осторожно заметил Альбрехт. — Ты с Фридрихом примиришься. И мы окажемся с ним один на один. А он после смерти сына, говорят, совсем обезумел. Поэтому мы боимся принимать твой манифест и переходить в православие.

— И что вы хотите?

— Мы хотим, чтобы ты гарантировал нам безопасность. Тогда мы готовы принять твои тезисы.

— Интересный заход… — покачал головой Иоанн. — Обеспечил безопасности. Это как понимать? Принятие сюзеренитета? Мне казалось, что ваши государства стремятся к независимости. И тяготятся обременением, которое несет Священная Римская Империя. А потому переход от одного сюзерена к другому… — сделал он неопределенный жест рукой.

— Ты прав. Мы жаждем уйти из Священной Римской Империи. — произнес герцог Померании Богуслав X. — И ради этого готовы пойти на переход в православие. При условии гарантий безопасности от ответных действий католиков. Они ведь придут мстить.

— Самым естественным решением является принести тебе оммаж, — продолжил Магнус. — Но это действительно было бы нежелательно.

— Я могу провозгласить себя защитником православия, но это ничего не поменяет. Вы ведь знаете, как меня пытались сейчас разыграть? Ударили с запада Фридрихом, а с востока — Ахмедом. Это султан Турана — наследник великого Тимура… Тамерлана.

— И ты его побил?

— Да. Разумеется, побил. Мое степное войско, что стережет южную и восточную границу. Но вместе с тем они ударили с севера силами Ганзы. Из-за чего я им и поставил столь суровые условия. Если бы я не успел своевременно перестроить крепость Риги, то они бы ее взяли и продолжили продвигаться внутрь моих земель, наводя опустошение. А третьей полевой армии у меня не было.