- Да, дело очень хорошее. Но при чем тут почта? — не понял идеи Леонардо.

- Нужно вышки телеграфа и почтовые станции объединять. И предлагать передавать по вышкам короткие быстрые послания за деньги. Телеграммы. И все прекрасно будет себя окупать. Еще и денег приносить. А сверху к этому всему добавить еще и почтовые дилижансы.

- Что?

- Большие, вместительные крытые повозки для перевозки людей на большие расстояния с относительным комфортом. С багажом. И на этих почтовых станциях они будут останавливаться на ночлег и прием пищи. Что тоже денежка, пусть и малая. Да и купцов дело выгодное. Все лучше своего приказчика так отправить, чем одного пробираться на чем придется…

1482 год, 27 сентября, Москва

Иоанн стоял в зале у импровизированного барьера, за которым шли занятия. Там с его семилетним старшим сыном занимался тренер. Наверное, лучший специалист эспады в мире, которого только удалось найти. А искали хорошо, тщательно, устроив конкурс в землях Испании и Италии, и пропустив на тот свет с пару десятков кандидатов. Не своими руками, разумеется, а на отборочных поединках, где они беспощадно крошили друг друга.

И вот — лучший из лучших теперь был здесь, получал огромное жалование и занимался тем, что ставил руку наследнику престола.

Наш герой, оглядываясь на собственный жизненный опыт, решил обучать сына не только полезным для ума и дела вещам. Выживание и умение встретить с эспадой на голо своих убийц и недругов — тоже было великим делом. Если бы не оно, то Иоанн давно бы и окончательно умер. Вот за сына и взялся.

А какому мальчишке не нравится оружие? В общем — Владимир был в таком восторге, что едва ли не пищал от удовольствия. И старался. Пыхтел и старался, оправдать высокое доверие отца и стать достойным уровня лучшего фехтовальщика мира.

Король же смотрел на все это и думал. Он находился безмерно далеко от забот сына. Он считал. В его голове стрельнула идея и тут же заработал «кассовый аппарат», прикидывающий дебет к кредиту. А именно проведение на регулярной основе соревнований в России. Допустим по олимпийской системе — раз в четыре года.

В Европе до сих пор были безумно популярны рыцарские турниры. Так в чем же дело? Вот — раз в четыре года и проводить Гранд-при[384]. Выделив под рыцарский турнир всякого рода конные состязания и с копьем, и с клинком, и, вероятно, даже с луком, чтобы подтягивать участников с юга и востока. А на следующий год проводить пеший аналог этого турнира. Потом еще чего-нибудь. И еще. И так, чтобы каждый год что-то проводилось.

Участники и желающие на все это посмотреть, без всякого сомнения станут каждый год съезжаться в Москву. И, если под них построить подходящие отели и прочие сервисы — станут щедро и регулярно за все это платить. Не так, чтобы это было золотым дном. Но доходно. А главное, Русь вновь окажется в центре формулы «We are living in America» с поправкой Америки на Русь.

Иоанн совсем погрузился в расчеты и прикидки, потеряв осмысленность во взгляде. А рядом с ним стояла Ева, Софья, маленький Лев и Анна Йоркская, которую официально именовали не иначе как Плантагенет, потому как Йорки были ветвью этого старого правящего дома. Которые, в отличие от него, наблюдали за молодым наследником.

Анна уже прибыла в Москву и, несмотря на юный возраст, оказалась повенчана с Владимиром. Понятное дело, что в брачном договоре было указано, что по малолетству, консумация брака откладывалась на неопределенное время. То есть, формально Владимир стал женат, пусть и фиктивно. Что принесло несколько интересных «плюшек». С одной стороны, он обрел совершеннолетие[385]. Это позволило Владимира провозгласить соправителем и начать всех вокруг приучать к мысли о том, что править будет этот паренек. А с другой, формально заключенный брак передавал под руку Руси земли приданного: Нормандские острова в Ла-Манше и город Кале, которые должны были сыграть ключевую роль в перспективных планах короля.

Но Эдуард IV Йорк не пошел бы на этот шаг, если бы Иоанн не предложил ему выступить посредником по решению вопроса Шетландских островов.

Схема, которую предложил Иоанн понравилась Эдуарду чрезвычайно. Ибо она несла ему не только кругленькую сумму в собственный карман, но и вела к определенному ослаблению Шотландии, представлявшей для Англии определенную опасность.

Суть была в чем? В 1469 году Кристиан I Датский по факту заложил Якову III Шотландскому Шетландские острова за 8 тысяч гульденов, а годом ранее Оркнеи за 50 тысяч гульденов. Но оставил за собой право выкупа этих остров за фиксированную сумму в 210 кг золота или 2310 кг серебра. Причем сделал он это без одобрения Риксдага, спровоцировав волну недовольства в Дании.

Гульден — это прямой аналог флорина. То есть, он был монетой, которую чеканили из самого чистого золота массой в 3,53 грамма. Таким образом 58 тысяч гульденов составляло 204,74 кг золота. То есть, чуть меньше суммы выкупа.

Иоанн предоставлял Иоганну, сыну и наследнику Кристиана Датского, 60 тысяч гульденов для выкупа островов. Еще давал столько же Эдуарду IV Йорку за посредничество в сделке. Дабы принудить Якова Шотландского выполнить свои обязательства. А потом произошла главная часть данной комбинации — Иоганн обратился к Риксдагу Дании с предложением продать Шетландские острова Руси за пятьдесят тысяч гульденов. Учитывая тот факт, что в Дании все прекрасно понимали, кто дал денег на «восстановление чести» это возымело эффект. Само собой, потребовалось немного «подмазать», спустив на это дело еще около двадцати тысяч гульденов. Но все получилось. И Русь обрела острова на севере Северного моря в законные владения.

Дорого получилось. Можно даже сказать — очень дорого. Но оно того стоило, потому что острова переходили под руку Иоанна в крайне благоприятной международной обстановке. Ведь это дело одобряли все вокруг. Кроме Якова Шотландского, мнением которого все ключевые игроки региона единодушно пренебрегали.

И король Англии, который получив 60 тысяч гульденов, немало поправил свое положение на престоле. И Дания, которая была крайне воодушевлена «спасением лица» и поступлением приличной суммы в их бюджет. И даже Ганза, которая сделала выводы из ночного налета «Посейдона» на рейд Любека и теперь улыбалась Иоанну во все тридцать два зуба, всячески выражая свою дружбу и теплые отношения. Потому что поняла — препятствовать таким ночным набегам она не в состоянии. Пока во всяком случае. И то, что Иоанн получил в свои руки мощнейший инструмент решения спорных вопросов на море. Так что с ним нужно считаться. Особенно в делах, которые напрямую Ганзу не касались и не грозили ей убытками…

1481 год, 29 декабря, Москва

Иоанн свет Иоаннович стоял в своем кабинете у большого глобуса и задумчиво его рассматривал. За его спиной вещал Евдоким. Рассказывая о том, что Даниил Холмский потихоньку «теряет берега». Талантливый полководец явно страдал от звездной болезни и нужно было что-то делать…

Обстоятельства к этому были самые благоприятные.

В Риге уже достраивали корпуса еще двух галеонов, так что к маю, край июню они войдут в строй и можно будет отправлять экспедицию куда-нибудь. В тот же Новый свет. Как минимум «за картошкой».

В Европе разгоралась Большая война, в которую оказались втянуты, наверное, все ключевые игроки ее западной и центральной части: королевства Франция, Англия, Бургундия, Кастилия, Арагон, Навара, Ломбардия и Неаполь, дом Габсбургов и Швейцарский союз. А также иные, более мелкие участники вроде Бретани. Каша-малаша там была такая, что ни о каком Великом Крестовом походе речи уже и не шло. Папский нунций, превратившийся в постоянного представителя при Москве, даже и не заикался больше об этом.

В Великой Порте также было горячо — там шла Гражданская война. Младший сын Мехмеда сбежал к мамлюкам и те дали ему воинов. Посчитав, вслед за ним, что султан специально отравил своего наследника, ибо разум его помутился.