Лысый рыцарь рядом с Эдом ударил себя кулаком по колену, демонстрируя огорчение.

– …Бойцом со стороны защиты выступит леди Берта Большая, – закончил между тем маркиз, и Эд, наконец, позволил себе выдохнуть. – Поединок состоится завтра на рассвете и пройдет по правилам согласно статуту справедливости Альберта Светлого. Вопрос о допуске праздной публики суд оставляет на усмотрение планетарной администрации. До определения его участи в результате поединка обвиняемый сэр Эдуард Драконья Кровь остается под надзором стражи. Заседание закрыто!

Выбравшись из кресла, маркиз коротко кивнул поднявшимся на ноги зрителям и с важным видом человека, честно исполнившего долг, удалился.

– А вот интересно, – негромко проговорил Эд, – если бы не нашлось ни одного желающего биться на стороне обвинения, они бы меня просто оправдали, без поединка?

– Тогда на ристалище вышел бы сэр Донован, – ответила Алекса.

– А если бы и он отказался?

– Он бы не отказался. Не имел права.

– А, понятно… – Эд вспомнил первые минуты возле палатки, когда перед щитом бородача еще не успело вонзиться ни одного кортика. Зря, значит, он тогда надеялся… – А если сегодня Берта проиграет, – задал он новый вопрос, – меня вновь арестуют и казнят?

– Естественно, – кивнула Алекса. – Только Берта не проиграет, – поспешно добавила она. – Сэр Ингвар, может быть, и неплох на турнирах – здесь, на Флоре, едва не дошел до финала, – но в смертном бою никогда раньше не участвовал, а у нашего бойца только за время последних разбойничьих налетов на Кар – три личные победы, не считая групповых.

– Что ж, это обнадеживает…

Ради единственного поединка трибуны возводить не стали, расставили скамьи (похоже, те самые, из церемониального зала) прямо на пустыре. Зрителей было немного: праздную публику все-таки решили не пускать, но рыцарям и их оруженосцам препятствий в проходе не чинили. Среди явившихся посмотреть поединок был и сэр Тристан. Эд приметил его еще издали, но не стал привлекать внимание – боялся, что тот не захочет иметь дело с обвиняемым в преступлении, – однако Северный Ветер подошел сам, тепло поприветствовав приятеля и даже кивнув Алексе.

– Планирую в очередной раз на вас разбогатеть, мой друг! – заговорщически поведал он после всех положенных по протокол у словесных реверансов. – На победу бойца защиты букмекеры дают коэффициент полтора к одному. Но я успел сделать свою ставку, когда еще не были известны поединщики, тогда их принимали из расчета восемь к одному! Весьма удачно, вы не находите?

– Да уж, – вежливо кивнул Эд. – Простите, сэр, сколько, вы говорите, коэффициент на победу защиты? – переспросил он.

– Полтора к одному.

– А на обвинение?

– Три к одному. Только все равно почти никто не ставит.

– То есть шансы защиты на победу оцениваются выше? – просиял Эд.

– Значительно, мой друг! – заверил сэр Тристан, хлопая его по плечу. – Значительно выше!

– На ристалище приглашаются благородные рыцари боец со стороны обвинения: сэр Ингвар, барон Лазовский, боец со стороны защиты: леди Берта Большая! – объявил тем временем герольд.

Эд задрал голову: на расцвеченном разноцветными пылающими линиями разметки небосводе с противоположных сторон появились два «седла». Совершив положенный круг над зрителями, они остановились каждое возле своих стартовых ворот: боец обвинения – слева, у желтых, Берта – справа, у синих.

Над скамьями повисла гробовая тишина, что до Эда, то у него, кажется, даже сердце перестало стучать.

– Благородные рыцари сэр Ингвар, барон Лазовский, леди Берта Большая, проявите свою доблесть – и да рассудит вас космос! – провозгласил герольд.

Сверкнула сигнальная вспышка, и ворота распахнулись, пропуская «седла» на ристалище.

Не мудрствуя лукаво, Берта сразу же бросила свою машину вперед. Сэр Ингвар заскользил в сторону, держась границы рабочей зоны и обходя противника с фланга.

– Э, я что-то не понял, кто у нас тут турнирный рыцарь, а кто боевой? – вырвалось у Эда, подсознательно ожидавшего от поединщиков скорее противоположной тактики.

Алекса лишь отмахнулась.

Тем временем противники вошли в зону досягаемости излучателей, и тут же последовал первый выстрел – его произвел сэр Ингвар. Без проблем приняв его на щит, Берта резко осадила «седло» и ответила, не столько по цели, сколько перед ней, вынуждая противника изменить траекторию движения. Тот дернулся, подставляя борт, и Берта тут же выстрелила снова, но щит сэра Ингвара оказался столь же надежен, как и ее собственный.

Рванув с мес та, Берта вновь понеслась вперед, стремительно сокращая разделяющее противников расстояние. Сэр Ингвар метнулся было в одну сторону, затем в другую, но, видно, понял, что бесполезно, и тоже развернул «седло» носом к атакующей воительнице. Два выстрела ударили почти одновременно. «Седло» сэра Ингвара отбросило назад, оно грузно осело на корму и рухнуло вниз.

– Ура! – закричал Эд, вскакивая.

Алекса с размаху пребольно ударила его ладонью по руке.

Эд удивленно взглянул на девушку: та по-прежнему, не отрываясь, смотрела в небо. Поднял голову и он: «седло» Берты, нелепо кувыркаясь, падало вниз вслед за сбитой машиной сэра Ингвара.

Через несколько секунд в зоне отчуждения в трехстах метрах от импровизированной трибуны один за другим громыхнули два мощных взрыва.

Эдуард

Его Светлость сэр Уильям, герцог Флоренци, оказался невысоким лысоватым толстячком лет сорока на коротких пухленьких ножках и совсем уж детскими какими-то, находящимися в непрестанном движении, ручками. Особенно пикантно он смотрелся на фоне своего огромного парадного портрета, украшающего кабинет, на котором представал стройным юношей с густой черной шевелюрой. Сначала Эд даже подумал, что на картине изображен кто-то из предков герцога, но крупная серебряная надпись на табличке удостоверяла, что перед тобой именно сэр Уильям. Должно быть, каждого, входящего в кабинет, не мог не разбирать неудержимый приступ смеха – может быть, для этого портрет и был здесь повешен – выявлять нелояльных хохотунов?

Впрочем, кому-кому, а Эду сейчас было вовсе не до веселья, ибо именно этот титулованный коротышка держал сейчас в своих толстых пальцах его судьбу.

– Ситуация непростая, сэр Эдуард, – проговорил герцог, попыхивая длинной черной сигарой, от едкого дыма которой у Эда слегка кружилась голова и хотелось прокашляться, что он проделать, однако, не смел. – Космос не признал вас виновным в преступлении, поразив бойца обвинения. Но он не пожелал и оправдать вас, поразив также и бойца защиты. Таким образом, мы не вправе ни казнить вас, ни отпустить на все четыре стороны. Вы понимаете?

С трудом сдерживая першение в горле, Эд кивнул. «Казнить нельзя помиловать» – что ж тут непонятного?

– Ситуация, как мы уже сказали, непростая, – продолжил герцог. – Но мы нашли выход. Вы приговариваетесь к срочному изгнанию. Вам будет возвращено «седло», а также все прочее принадлежащее вам движимое имущество, но не позднее полуночи по времени замка Флори вы должны покинуть Королевство.

Эд вскинул голову. Изгнание? Всего-то? Не так уж и плохо. Он боялся тюрьмы или даже чего похуже. Изгнание – это чудесно! Только… Только что этот напыщенный индюк сказал, он должен покинуть до полуночи?

– Прошу меня извинить, Ваша Светлость, – тщательно подбирая слова, проговорил юноша. – Я не ослышался, вы сказали «покинуть Королевство»? Не герцогство?

– Разумеется, – слегка наклонил голову герцог. Ниже, наверное, и не смог бы – жирный валик шеи не позволил бы. – Покинуть Королевство, как же иначе?

– Но… – растерялся Эд. – Простите мне мое невежество: куда, помимо чертогов хаоса, можно улететь из Королевства? Не в Ветхий же Мир?

– Путь в Ветхий Мир, как известно, вот уже более полувека как перекрыт Барьером, – проговорил герцог, кладя сигару на желобок массивной каменной пепельницы. – Но и Новый Мир, к нашему немалому сожалению, не исчерпывается Галактическим Королевством. Так, например, в нем есть пространство Чужих…