«Нельзя говорить без разрешения короля. Нельзя… — повторяла я в мыслях, постукивая пальцем по нижней губе. — Говорить без короля…».

И тут меня осенило:

— Точно! — ударила кулаком по ладони и с восторгом посмотрела на девочку, чьи губы задрожали от сдерживаемого плача. — То есть… Покатаешься, Лисава, — пояснила, когда поняла, что со стороны мои слова прозвучали так, будто я согласилась с Лисавой, и она в самом деле никогда не покатается верхом на Злате. Еще сделала это радостно, будто наслаждалась печалью ребенка.

Я присела перед ней на корточки и сжала ладонями хрупкие детские плечи.

— Мама попросила тебя дать обещание, что ты никогда не заговоришь без разрешения короля. Лисава, понимаешь, что это значит?

Девочка покачала головой, а я улыбнулась шире, но поумерила свой пыл, чтобы не испугать ее безумным оскалом.

— Это значит — ты можешь нарисовать мне подсказку! Что-нибудь важное… Что точно наведет меня на правильную мысль! И обещание не будет нарушено. Ты же ни слова не скажешь, а просто нарисуешь!

В зеленых глазах ребенка опять зажглась надежда, а угрюмую серость на лице озарил нежный румянец щек.

— Подумай, Лисава, — я перестала сжимать ее плечи и стиснула ладонь. — О чем я непременно должна узнать, чтобы раскрыть секрет короля. И нарисуй, мне эту подсказку.

Девочка озадаченно коснулась пальцем губ и посмотрела в небо, размышляя, что бы такого нарисовать, а я затаила дыхание. И когда в груди начало жечь от нехватки воздуха, Лисава вновь на меня посмотрела и серьезно произнесла:

— Но вы еще не пообещали: если я нарисую подсказку — Чакс покатает меня на Злате.

— Обещаю, Лисава. Нет… Клянусь! — с жаром ответила я, а девочка расплылась в счастливой улыбке.

Она высвободила свою ладонь из моих рук и побежала к деревьям аллеи на заднем дворе, что-то высматривая на земле. Присела, подобрала сухую палку, и поманила меня к себе под тень деревьев, где на вытоптанной дорожке не было травы.

С часто бьющимся сердцем я опустилась напротив нее и затеребила пальцами ткань юбки, наблюдая, как острый конец палочки начал рыхлить землю и выводить заветный рисунок. Вот только чем дольше девочка рисовала, тем больше я недоумевала. И когда она закончила, озадаченно произнесла:

— Звезды?

Нахмурившись, я еще раз оглядела ряд из семи неровных пятиконечных звездочек и задумчиво погладила подбородок. Как же занятно… И непонятно. Грустно признавать, но я совершенно не представляла, как звезды помогут разобраться с невестами и ладонями Богини. Наверное, я что-то упускала, раз у меня не получалось сообразить ничего толкового. Потому что, судя по довольному виду девочки, она считала свою подсказку очень хорошей. А выглядеть глупой в глазах ребенка мне совсем не хотелось. Значит, оставалось только одно: попробовать предложить Лисаве прокатиться на Злате не один раз, а два. Или три… Тогда, может, она нарисует что-то более существенное или хотя бы понятное.

— Спасибо, Лисава, — улыбнулась я, продолжая смотреть на рисунок звезд и пытаться расшифровать их смысл. — А давай…

Но девочка вдруг меня перебила:

— Леди… Цесса.

Я подняла на нее взгляд и заметила, что девочка смотрит куда-то вверх за мою спину.

— А почему на дереве дядя?

От затылка по спине скользнул холод страха. Я глянула из-за плеча, а потом резко обернулась и стиснула зубы. На толстой ветке могучего дуба стоял мужчина в темной одежде, капюшоне и маске, а в руках он держал натянутую до предела рогатку, готовый вот-вот в меня выстрелить.

Резинка рогатки с щелчком сомкнулась, а я схватила Лисаву и опрокинула нас на землю. Раздался свист. И в тропу воткнулся такой же дротик, что утром показал принц. Совсем рядом… Я могла без труда до него дотянуться, вот только трогать побоялась. Вдруг его яд убьет меня лишь от одного прикосновения.

Вскочив на ноги, я подняла перепуганную девочку и громко крикнула:

— Тень! — но в ужасе замолчала, вспомнив, что собаки рядом нет. Она осталась возле конюшни.

Страх упустить Лисаву, а с ней и тайну ладоней Богини, совсем меня ослепил. И, когда я выбежала за девочкой через вторые двери конюшни, совсем позабыла позвать Тень. Но, может быть, собака догадалась, последовала за мной и уже где-то рядом? Скоро придет? Спасет нас?

Надо потянуть время и какая-нибудь помощь непременно поспеет!

Я попыталась убежать к замку, но убийца спрыгнул с ветки и встал посреди тропы, отрезав нам путь.

— Остановитесь… Здесь же ребенок! — взмолилась я, но ему было все равно.

Он снова оттянул резинку рогатки и приготовился выстрелить, а я спрятала Лисаву за спину и почувствовала, как девочка испуганно вцепилась в мою юбку. В темно-карих глазах убийцы я отчетливо увидела непоколебимую решимость. Он ни за что меня не отпустит. Не пощадит. Не позволит сбежать, спрятаться или заговорить ему зубы. Он здесь, чтобы меня убить. И только. Даже не расскажет, почему я должна умереть.

Мгновение превратилось в вечность. И растянулось так сильно, что, казалось, само время вот-вот лопнет и щелкнет по миру, точно порванная струна по руке.

Мое тело потеряло чувствительность. Действительность вдруг стала сном. А в голове роились вопросы: как… Как я умру? Будет ли мне больно или нет? Что станет с Лисавой? Девочка видела убийцу, вдруг он тоже ее не пощадит? И опять. Опять из-за меня кто-то пострадает.

Нет! Пока я жива — я ни за что не позволю навредить ребенку. Она же простая дочка кухарки и ни в чем не виновата! Лисава не заслужила всего этого.

Рогатка щелкнула. Я в тот же миг зажмурилась. Обняла девочку. И!.. Низкий рык, что громом прокатился по аллее, отдался дрожью внутри меня.

— Тень! — радостно воскликнула я и обернулась.

Надежда озарила мою душу, и торжество разогнало бой сердца, стоило увидеть, как собака яростно вцепилась зубами в предплечье убийцы. Металлическая рогатка выпала из его руки и отлетела в сторону. А по кулаку потекла кровь, когда острые зубы Тени прокусили кожаные наручи. И, казалось бы, теперь все будет хорошо, но вдруг я заметила в боку собаки, чуть ниже ее шеи, дротик. Тот самый, который предназначался мне.

— Тень… — выдохнула я и больно закусила губу.

Она защитила меня. Спасла. А сама попала под удар. Но даже с ядовитым дротиком Тень не пасовала. Не казалась уставшей или ослабевшей и продолжала яростно терзать руку убийцы, который тоже не сдавался.

Он даже не застонал от боли. Только нахмурился — между его бровей появилась глубокая морщинка — и левой рукой резко выкинул что-то из-за спины, отчего Тень заскулила и отпрыгнула, встав между мной и наемником. Тогда же я увидела в руках убийцы гибкий короткий меч, похожий на пиратскую саблю из иллюстраций книг. А из раны на груди собаки на землю закапала алая кровь.

«Тень гораздо выносливее человека и устойчива к магии», — вспомнились слова принца в письме, и мне до слез хотелось в них верить. Пусть собака до сих пор даже не пошатнулась от яда и ран, но в душе я все равно за нее боялась. Ведь ей больно.

«Может… Может, как-то получится ей помочь?» — подумала я и бросила взгляд на рогатку рядом с убийцей, но быстро отмела эту затею. Наемник слишком близко. Хватит одного шага и взмаха меча, чтобы отрубить мне голову.

Тень снова низко зарычала и потянулась зубами к дротику в боку. Не с первого раза, но все-таки выдернула его и выплюнула на землю, а убийца приготовился к новой атаке.

Он убрал за спину раненую руку с разорванными кожаными наручами и поднял меч. А Тень пригнулась. Приготовилась прыгнуть и вступить в новую битву. Только отчего-то не спешила превращаться в большое черное создание, которое точно бы победило убийцу. Она все еще оставалась ротвейлером.

Но почему? Из-за яда, что попал в кровь, или дело в чем-то другом?