Рензел тряхнул головой, утер рукавом кровь под носом, и мы оба, не сговариваясь, оглянулись в поиске оружия. Он схватил тарелку с недоеденным обедом и швырнул ее в лицо здоровяку. Тот взвыл, когда острая подлива попала в ранки и глаза. А я взяла поднос. И когда Длинный грубо схватила меня за воротник плаща, со всего маха ударила его по лицу.

Пусть не «дзынь», но раздалось не менее приятное «бам!», и обидчик наконец-то был повержен. А на подносе я с удивлением отметила еле заметный отпечаток лица мужчины. Похоже, в заведении экономят на посуде…

Длинный отступил на пару шагов и рухнул на стол, разломив его пополам.

— Ой! — испугалась я и склонилась над ним. — Вы там живы?

«Да, — с иронией подумала. — Из меня бы точно вышла хорошая королева. Королева, карающая поданных подносами».

Но к счастью, Длинный был жив. Он застонал и пошевелил головой. К несчастью, удивительно быстро пришел в себя и попытался меня схватить. Я отскочила и опять замахнулась, как вдруг мои руки опустели.

В панике я оглянулась и увидела принца, обрушивающего поднос на голову здоровяка, пока тот слепо размахивал руками и, завывая от жгучей боли, без разбору сметал всех вокруг.

Раздался «бам!» помощнее моего, и поднос окончательно испортился — согнулся пополам. Жаль. А здоровяк наконец-то утихомирился — покачнулся и упал прямо на своего дружка, пытавшегося выбраться из обломков стола и подняться на ноги. А принц, схватив меня за руку, крикнул:

— Уходим!

И мы дружно ринулись прочь.

Солнце уже клонилось к западу, тени вытягивались, а я никак не могла успокоиться:

— Вы видели? Видели? Как я его! Сначала кружкой, а потом подносом…

И взмахнула рукой.

— Бам!

После чего опять захохотала, а принц улыбнулся:

— Рад, что вам понравилось, миледи, — шевельнул он пальцами и рассеял корку льда с переносицы, после чего поморщился и довольно хмыкнул.

— Я словно стала героиней из книги, — посмотрела я в небо, на фоне которого покачивались макушки деревьев, и широко улыбнулась. — Эх… Жаль только поднос испортился, — припомнила отпечаток лица Длинного. — Я бы забрала его на память.

— Как трофей? — усмехнулся принц. — И повесили бы на стену?

— Именно, — щелкнула пальцами. — Подальше от чужих глаз и поближе к сердцу. В спальню, например, при входе. Или прямо на дверь! А может в библиотеку рядом с гобеленом карты Лунцелоса? Ну, который на стене справа от дивана висит, — уточнила я, когда поймала на себе взгляд принца. Вздохнула, взмахнула перед собой ладонью и мечтательно произнесла: — Он бы отлично туда вписался. Согласны?

Принц не ответил, а я снова на него посмотрела и наткнулась на его пристальный взгляд:

— Что?

— Уже передумали уезжать из замка? — вдруг поинтересовался принц.

— С чего такие выводы? — прищурилась я.

Рензел усмехнулся.

— С того, что вы захотели повесить трофей в библиотеке моего замка, а не в доме отца, — он отвернулся, а я закусила губу. — Вот мы и приехали, — вдруг известил Рензел, и мое сердце пропустило удар.

Ведущая нас через лес дорога свернула направо и устремилась к серому изогнутому полумесяцем замку с невзрачными деревянными домиками по соседству. Их было не больше двадцати, и все жители, стоило нам появиться на их территории, мигом обратили на нас взоры.

Женщина в сером платье и белом платке застыла у колодца, так и не подняв оттуда ведра. Маленький мальчик высунулся в окно, и тихий ветер шевелил его кучерявые волосы. Мужик в поношенной рубахе и штанах-шароварах, подвязанных веревкой, перестал колоть дрова. А мне стало не по себе от такого внимания и тишины, царившей в этом месте.

— Где это мы? — поинтересовалась я, оглядывая три квадратных башни замка, среди которых центральная была выше всех.

И не надеялась, что принц ответит. Но он ответил:

— В Доме Солнца и Луны.

Я вновь посмотрела на замок, на этот раз с большим интересом. Дом Солнца и Луны или Дом Сил, как его сокращенно еще называли, был убежищем для сирот, потерянных душ и людей, полностью посвятивших свою жизнь богам и паломничеству. Сюда приходили те, кому нужна помощь или нечего терять. Кто искал спасение или прощение.

Раньше — до того, как прошла волна «Отрицания» — таких Домов было много. В каждом городе и почти в каждой деревне. Но с охлаждением людей к богам, Домов Сил стало меньше — их вытеснили небольшие храмы, где молодожены любят связывать себя узами брака. И остались они только на окраинах или в редких деревушках, например, как здесь.

В моих краях тоже был один Дом Сил, куда мы с папенькой захаживали, чтобы помолиться за маму, но он был не таким большим, как этот. И что же принц здесь забыл? Что хочет мне показать?

Мы спешились почти у самого входа в Дом, и словно из-под земли возник бородатый старичок. Он молча увел наших лошадей в конюшню неподалеку, а принц поднялся по ступеням и постучал в тяжелую металлическую дверь.

Нам открыл сутулый мужчина в серой, но чистой рясе, подпоясанной бечевкой. И когда принц скинул капюшон, он удивленно распахнул светло-серые глаза и мигом поклонился:

— Доброго дня, Покровитель.

«Надо же… Покровитель, а не ваше высочество», — отметила я, вслушиваясь в шелестящий голос служителя, который, жестом приглашая нас внутрь, продолжил:

— Не ожидал так скоро вас увидеть.

— Я тоже, отец Вадорис, — кивнул принц и вошел в Дом.

Я последовала за ним и с интересом осмотрелась. Внутри было все просто: серые стены, винтовая каменная лестница, большие квадратные окна, откуда лился солнечный свет. И снующие туда-сюда мужчины и женщины в серых одинаковых рясах.

Кто-то из послушников вез тележку с подносами, на которых стояли миски, наполненные похлебкой, стаканы с напитками и лежали куски хлеба. Кто-то нес корзину с грязным или чистым бельем. Кто-то менял выгоревшие свечи на новые, а кто-то мыл полы. В Доме Сил кипели жизнь и труд, хотя снаружи и не скажешь, что здесь много людей. И что примечательно все, в нем живущие, были «семьей».

Семья для Дома Сил — не пустое слово. Главным среди мужчин был «Отец», среди женщин — «Мать». Все остальные именовались «братьями» и «сестрами». Собственно, так же они друг к другу и относились — как в семье. Заботились, помогали, спорили, ругались и не могли заключить между собой брак, потому что близость между братом и сестрой — дело постыдное и грешное. Все равно, что между родными. Но если мужчина и женщина все-таки решились на женитьбу, один из них был обязан покинуть Дом и навсегда от него отречься. Только тогда союз становился возможным.

— Вы проведать? — поинтересовался отец Вадорис. — Или проездом?

— Проведать, — ответил принц и спросил: — Есть какие-нибудь изменения?

Я с удивлением посмотрела на Рензела. Изменения? О чем он говорил?

— Увы, Покровитель, никаких, — в серых глазах служителя растеклась печаль, и он наконец-то обратил внимание на меня:— Леди с вами?

— Со мной.

— В таком случае, буду рад вас проводить, — вновь поклонился отец и засеменил в правую часть Дома.

— Отец Вадорис, — заговорил Рензел, когда мы вышли из холла в длинный зал с колоннами и множеством проходов. — У вас найдется до рассвета две комнаты для меня и моей спутницы? А еще немного еды на обратную дорогу. Завтра мы поедем без остановок, чтобы вернуться в замок до заката.

— Конечно, Покровитель. Для вас всегда есть место в нашем Доме. И это меньшее, что мы можем для вас сделать.

Мимо проходила девушка. Она остановилась и поклонилась принцу:

— Доброго здравия, Покровителю и его спутнице.

— Доброго, — ответил Рензел, а Вадорис тут же отдал ей распоряжение:

— Тана, будь добра, найди Матушку и попроси ее подготовить две комнаты для гостей. Они останутся у нас до рассвета.