— Это когда король вроде бы есть, а вроде бы и нет, — произнес Иоанн. Увидел полное непонимание со стороны супруги и рассказал ей максимально доходчиво про «опыт некоего Шредингера». Тот самый — с котом в коробке.

— Да, в этом что-то есть, — после довольно долго молчания ответила Ева. — Король Шредингера. Интересно звучит.

— Сигизмунд же по-твоему проходимец и мерзавец?

— Я этого не говорила!

— А какой он?

— Себе на уме. И очень продуманный. Умен и даже очень. Но он не стремиться к укреплению королевской власти, во всяком случае — открыто. С другой стороны, сидеть тихо он тоже не будет. И уж поверь мне — найдет способ заставить ту же шляхту делать то, что ему нужно. Деньги умеет находить. Не так как ты, но умеет. С законами ловок, да и вообще с бумагами. Любит разные…

— Схемы?

— Ну пусть будет схемы. Да. Выстраивать все так, словно бы обкладывая своего противника со всех сторон.

— Много врет?

— Скорее недоговаривает. Ему бы купцом родиться. Но… — развела руками Ева. — Он делец, причем цепкий и ловкий, а не правитель. И шляхта его уважает слабо. Он скорее бумагами и законами будет душить своих врагов, чем войной пойдет. Сигизмунд не воин. Вообще. Никак. Он настолько этого всего чужд, что и не пересказать. Даже Владислав, на что не решителен, и то с куда большей решительностью будет воевать. Этот же… — она махнула рукой.

— И ты думаешь, что этот делец может пойти на устранение кого-то из своих братьев?

— Ради занятия престола? — усмехнулась Ева. — Без малейших волнений. И я бы даже предположила, что Сигизмунд взялся бы за Александра. Он ведь дурачок и к нему можно довольно легко подойти. И отравить, подставив кого-то.

— Но ведь за Александром всегда кто-то стоит. Этот кто-то разве не понимает угрозу, исходящую от Сигизмунда?

— Вероятно понимает. Но к Яну ему не подойти. Тот его сам к себе близко не подпускает и боится.

— А к Владиславу?

— Владиславу тоже хватает ума держаться подальше от Сигизмунда.

— Если Яна Фридрих посадит в Польше, а Александра в Литве, то куда он может попытаться впихнуть Сигизмунда?

— Выкупить у Матьяша Хуньяди Моравию, Силезию и обе Лужицы, которыми он владеет. Но не думаю, что он на это пойдет. В конце концов он и сам Сигизмунда недолюбливает. Он вообще не имеет особой популярности ни среди шляхты, ни магнатов, ни владетельных аристократов соседей. Купеческая его натура очень сказывается.

— Ян и Александр выставят свои контингенты Фридриху?

— Если их посадят в Кракове и Вильно? Без всякого сомнения. Но они будут номинальными. Для вида. Быстрее и больше не выйдет. И Посполитое рушение собирать они точно не станут. Да и Сейм на это не решится. Особенно Литвы.

— Опасаются после прошлых битв?

— И это тоже. Но главное — это оценка тебя. В Литве больше, в Польше меньше, но… ты ведь кровь Витовта. Правнук его дочери — Софьи. И до меня доходили слухи, что там открыто тебя обсуждают.

— Меня?

— Понятно, что сейчас — под давлением Фридриха, это не реально. Но Сейм Литвы больше чем на половину склонен пригласить тебя на престол. В личную унию. Да и в Польше о том задумываются. Причем если голосовать вот прямо сейчас, выгнав Фридриха, то добрая треть сразу поднимет руки. И тебе нужно будет совсем немного подарков раздать.

— Это… неожиданно. Я полагал, что меня воспринимают врагов.

— Все не так просто и однозначно. Главное — против тебя воевать они не станут. Но и ты, когда пойдешь войной, будь осторожен. Такая симпатия дорогого стоит.

— Понимаю, — покивал Иоанн. — А что, и магнаты тоже?

— Они в первую очередь. Им нравится, как ты ведешь дела. Да, сильная королевская власть. Но ты не мешаешь людям жить и помогаешь крепко зарабатывать. В том числе и влиятельным. Купцы и аристократы, что тебя поддерживали, обогатились. Причем не с земли, а с дел. Иные думают, что буквально с воздуха. Иные да с золота кушают. Сам понимаешь — это очень веская рекомендация.

— Ясно. — покивал Иоанн.

Помолчали.

— Вчера к тебе депеша с приходила, и ты весь вечер был хмурый. Это по поводу отца?

— Не только. Депеш было две. Одна про твоего отца. Вторая про Джема.

— А с ним что случилось? Он ведь выжил после той засады.

— Его тоже отравили. В Османской Империи начинается Гражданская война.

— О боже…

— Одно хорошо — я теперь не вассал.

— Наследник Джема тебя постарается вернуть в этот статус.

— На Балканах засели дети Баязида. В Малой Азии — дети Джема. Формально — в Малой Азии ресурсов сильно больше. Да и мамлюки за них. Но там ведь есть еще Ак-Коюнлу у которых свои интересы. На Балканах же тишина. Фридрих уже увел венгров. И в моменте у детей Баязида больше шансов.

— А твои владения — это что-то вроде пограничья?

— Да. И брать Константинополь никому из них не под силу. Особенно сейчас, когда в нем стоит десятитысячный корпус наемников. Включая почти две тысячи генуэзских арбалетчиков и четыре тысячи валлийских лучников.

— Генуэзские арбалетчики? Но… как они там оказались?

— Папа прямо запретил Генуе мне поставлять наемников. Но ничего не сказал про переуступку контрактов. Поэтому генуэзцы нанимались к кому-то… кому угодно. Грузились на корабли. Доезжали до Константинополя. Где заключали договор переуступки с моим человеком. Брали свое золото и уезжали, оставляя бойцов. А тех приводили к присяге и ставили на службу по контракту с гарантией после десяти лет выделить землю. Строго говоря — я всех наемников так перевел в Константинополе. И почти никто не возражал. Что сильно сократило текущие расходы и повысило надежность гарнизона.

— Занятно, — усмехнулась Ева. — Хоть что-то из того, что Папа запрещает, выполняется?

— А кто его знает? — пожал плечами король…

1484 год, май, 5. Тверь

Иоанн сидел на коне и смотрел на Волгу.

Время.

Оно тянулось невероятно медленно.

Ему бы уже в бой. Чтобы разом разрешить этот затянувшийся вопрос. Однако войско Фридрих не отличалось особой скоростью передвижения, и медленно ковыляло в сторону Руси. Даже орды степные и то быстрее перемещались. И что опасно — эта медлительность не обманывала короля, потому что проистекала не из технических ограничений армии, а из… грабежей. Ну, формально это все обставляли иначе. Фуражировкой так и прочим. Но по сути Фридрих не брезговал заниматься вдумчивым грабежом населения по пути своего следования. Во всяком случае в Польше и Литве. И мог при определенном желании резко ускориться, просто прекратив все эти проказы.

К Твери же король вышел, чтобы получить некоторый простор для маневра. Армия Фридриха подошла к Вильно и было не совсем ясно куда она пойдет — на Ригу или Смоленск. В каждом из этих маневров был свой смысл. Рига — главный порт королевства. Взяв его можно перерезать практически всю морскую торговлю. Да, останется еще вариант через Неву, но он плохо устроен и во многом дикий. Смоленск же ключ к Москве — столице государства.

В общем-то Смоленск выглядел более очевидным вариантом. Но Фридриху требовалось не просто победить, а суметь склонить Иоанн к правильному миру. Так что сценарий его поведения был в известной степени непредсказуем. Разведка же докладывала, что при его штабе болтают разное и единства там нет. Видимо специально для того, чтобы сведения не утекали. Вот Иоанн и вышел к Твери, откуда было сильно ближе идти к Риге, чем от Москвы, но и до Смоленска еще недалеко…

И ждал.

Тем временем возле Риги заваривалась огромная и весьма непростая история…

По темноте к городу подошли корабли Ганзы, пользуясь маяком и хорошо известной им акваторией. И начали высаживаться чуть в стороне от города. Тишком. А потом и сразу атаковали, как накопились в достаточном количестве. Еще до рассвета. Благо, что никаких особых маневров от бойцов не требовалось. Построили в колонну. Пошли в ней. И в ней предполагалось вступили в бой…