Она ненадолго задумалась, а потом потянулась, провела руками по телу, и в ее пальцах в какой-то момент оказались лук и меч — именно те, что появлялись и исчезали каждый раз, когда было нужно. Поколебавшись, девушка положила оружие у своих ног, потом еще раз поводила руками и бросила рядом кожаный колчан со стрелами. Еще несколько манипуляций — и девушка-оборотень без видимого напряжения подняла сундучок (без магии дело не обошлось, подумал Дик) и прижала его к груди.

— Не тяжело держать? — тревожно, боясь, что она надорвется, поспешил спросить рыцарь.

— Что — тяжело?

Ее руки были пусты. Она таинственно улыбнулась, и Дик не стал задавать ей вопросов — магия, которой так легко пользовалась его невеста, была ему пока еще не по зубам.

А звуки, которые доносились из покоев императора, перестали быть забавными и стали раздражать. Судя по всему, у Комнина и его любовницы дело шло к завершению. Заклинание усиливало звуки, они были такими громкими, словно корнуоллец стоял прямо у постели шумно развлекающегося кипрского правителя. Молодой рыцарь начал с досадой коситься на смотровые щели и, наконец, не выдержал, гаркнул:

— Да заткнитесь вы, оба!

— Они тебя не услышат. — Серпиана залилась смехом.

— Ва... ваше императорское величество! Ваше... ваше императорское величество!

Дик с недоумением оглянулся, но через пару секунд понял, что и этот приглушенный голос доносился с той стороны двери, из покоев. Он прильнул к смотровому отверстию, пытаясь увидеть хоть что-нибудь, а если не увидеть, то хоть угадать, в чем дело.

— Пошел вон! — прорычал император, и что-то тяжелое с грохотом ударилось в стену. Видимо, Исаак все-таки был не слишком занят, раз нашел возможность швырнуть в слугу то ли канделябром, то ли бронзовой вазой.

— Ваше им...

— Ты еще здесь?!

— Государь, к замку подходит армия.

— Чья?!

Сдавленно пискнула девушка, которую Комнин, видимо, с силой оттолкнул прочь, а потом она мелькнула в ограниченном узкой щелью поле зрения корнуоллца — наверное, кинулась за одеждой, разбросанной по всей зале. Действительно молодая, длинноногая и довольно красивая, со шлейфом густых волос, прикрытая только простыней, в спешке прижатой к груди. Молодой рыцарь невольно пожалел, что смотровое отверстие такое маленькое.

— Чья армия? Да говори же ты, идиот!

— Под знаменем со львом, ваше императорское величество.

— Плантагенет!

Дик оглянулся на Серпиану, она многозначительно посмотрела на него. Дальше происходящее в покоях императора их уже не интересовало. Раз король Английский появился в долине Килани, значит, все идет как надо. Оставив девушку слушать, не будет ли в спальне Комнина сказано еще что-нибудь важное, молодой рыцарь спустился по лестнице и сообщил своим солдатам, что король Ричард как раз осадил замок, и план их конечно же удастся, в этом нет сомнений. Англичане приободрились.

Предстояло ждать ночи.

Возиться с замком в темноте было неудобно, но Дик и ощупью нашел, где проходит металлический язычок, и с помощью нехитрого заклинания отодвинул его. Получилось тише, чем если бы то же самое он делал из покоев императора, поскольку управляющий потайной дверью механизм, конечно, заржавел, и скрип стоял бы на весь донжон. Отодвинув дверь, корнуоллец осторожно вошел в спальню. Камин, выполненный в виде небольшого пузатого замка, загораживал обзор, он выглянул из-за него и сразу увидел кровать — та стояла на возвышении, под пологом из тонкой шелковой кисеи. Император спал, разметавшись по подушкам, а рядом с ним пристроилась давешняя длинноногая дева.

Беззвучно выругавшись, молодой рыцарь махнул Трагерну, ждавшему в дверях, и осторожно направился к ложу. Он помнил, что на спящего нельзя смотреть, иначе он немедленно проснется. Но спящих было двое, и это все усложняло. Пол, на радость непрошеным гостям, устилали толстенные восточные ковры, по ним можно было ходить даже в подкованных сапогах — никто бы ничего не услышал. Отодвинув полог, Дик кивнул ученику друидов и навалился на девицу.

Та и пискнуть не успела, забилась под тяжелым мужчиной, но куда там. Трагерн, вставший с другой стороны, поймал момент, когда сонный император только вскинулся, и огрел его по затылку своим посохом. Удар вроде был не силен, но может, сыграло роль то, что это был не простой посох, а друидский, магический. Комнин, не успев издать ни звука, повалился на подушки. Молодой рыцарь зажал рот любовнице кипрского правителя и поднялся.

— Смотри, ты его не убил?

— Да вроде нет.

Трагерн деловито сдирал с полога украшающий его витой шнур. Оба говорили еле слышно, ведь за дверью наверняка ждали слуги.

В мгновение ока императора накрепко связали и заткнули ему рот, потом тем же манером спеленали красавицу. Обоих вытащили на площадку потайной лестницы, чтоб не мешались, после чего корнуоллец осторожно открыл дверь, ведущую из покоев на лестницу.

Слуги там действительно были, двое, но оба спали, пристроившись на тоненьком тюфячке. С ними уже не церемонились — оглушать и связывать было бы слишком ненадежно. Двое англичан, проскользнув мимо предводителя, закололи их ножами и убрали с дороги.

На дворе была ночь, но в осажденной крепости спит хорошо если половина гарнизона. Правда, большинство солдат сидели в казарме, на конюшне, в поварне или дежурили на стенах. Тех киприотов, которые, ни о чем не подозревая, стояли на площадках или ходили по винтовой лестнице донжона, англичане сумели убрать без особого шума. Хорошо было и то, что если в замке не спит добрая половина людей, тихо — кто-то с кем-то разговаривает или перекрикивается, кто-то что-то роняет или тащит на себе, постанывая от тяжести.

О существовании потайного хода не знал почти никто, и появления вражеских солдат внутри крепости никто не ожидал. Проникнуть в Килани иначе, чем через ворота, считалось невозможным. Поэтому почти все люди Комнина были удивительно беспечны. На возню на лестнице никто не обращал внимания — мало ли кто там шумит. Может, солдат прижал в углу служанку и добивается ее благосклонности.

Но, несмотря на это, спускаться на нижний этаж донжона Дик не рискнул. Там, конечно же, дежурят солдаты, и даже если их окажется около двух десятков или меньше, справиться со всеми без шума не удастся никак. А. значит, надо искать обходной путь.

Обычно покои в донжоне занимали женщины, так что третий этаж — скорее всего спальня императрицы и ее дочери, а второй — либо приемная зала, либо спаленка придворных дам кипрской государыни, либо и то и другое. Мужчины переглянулись. Справиться с девицами и дамами ничего не стоит, смешно говорить, но сколько визгу будет! Если в залу, где ночуют фрейлины, войдет кто-нибудь из солдат, шум поднимется такой, что проще сразу взять пару котлов и постучать посильнее, чтоб услышали и набежали киприоты. Дик, в свою очередь, покосился на Трагерна — в жилах рыцаря-мага не осталось ни крупицы колдовской силы, он устал и едва ли смог прочесть даже самое простенькое заклинание. Конечно, друид не воин, но какое-нибудь сонное заклятие он смог бы сотворить.

Ученик Гвальхира понял безмолвный вопрос, но отрицательно покачал головой. Тогда корнуоллец оглянулся на Серпиану.

Девушка аккуратно отворила дверь и скользнула внутрь. Помедлив, за ней последовали мужчины. В зале оказалось совсем немного женщин, две из которых в обнимку спали на кушетке, а остальные три — на коврах, настеленных один на другой. У солдат не поднялась рука убивать их, потому их просто связали, заткнули рты, напугав до полусмерти, и оставили лежать. Окна в этой зале были небольшие, только одному человеку пролезть, да и то с трудом, но зато выходили на глухой двор, где не было ни души.

Первым из окна башни выбрался Дик. Он порадовался, что по традиции и здесь окна верхних этажей находились не прямо над окнами нижним, а чуть в стороне, и дозорные, играющие в кости внизу, ничего не заметили. Молодой рыцарь не стал ждать, пока на земле окажутся все его люди, он отбежал в сторонку и притаился за углом конюшни, слушая и высматривая.