Ирония, конечно. Но то, чего барон Глишер боялся, то с ним и случилось. Поначалу семейный доктор заключил: смерть наступила от колик. Но от больного живота глаза кровью не наливаются, и как бы новоиспеченная вдова не уверяла, что это от страданий: бессонных ночей да болей, перенесенных мужем перед смертью, никто ей не поверил. За убийство ее приговорили к пожизненному заключению, а слуги отправились искать нового хозяина.

Вот так Марька попала к нам. Почти задаром, потому что тогда она больше напоминала скелет, нежели бойкую девицу. И никто не хотел ее нанимать из-за немощного вида. Я же три года назад тоже страдала худобой, благодаря Ведьме-Ярле, потому что, по ее мнению, леди должна быть стройной, точно тростинка. Хочу заметить, над Линни — своей дочерью — она так не издевалась. Поэтому даже тогда мы с Марькой мало отличались, а с годами сходство становилось только заметнее.

Служанка и госпожа — так интересно сложила наши судьбы Богиня, а ведь могла пощадить Марьку и сделать ее моей сестрой. Наверное, поэтому я позволяю Марьке больше, чем другим слугам. И, наверное, поэтому Марька так мне предана, что готова отдать за меня жизнь. Даже яда не побоялась хлебнуть.

— Марька, — позвала я служанку, и та с готовностью подняла взгляд. — У меня для тебя новое задание. И обещай постараться.

— Да, госпожа! Обещаю! — не задумываясь, выпалила она, а я усмехнулась.

Даже не поинтересовалась, что я от нее хочу. На все согласная. Самозабвенная вера и преданность… От этого стало немного жутко.

— Ты сблизишься с Ниссой.

Служанка поморщилась и с неприязнью произнесла:

— Хотите, чтобы я с ней подружилась?

— Я уже говорила, что дружить или нет — это ты решишь сама. Мне нужно, чтобы ты понаблюдала за Ниссой, и для этого тебе придется с ней общаться, а не избегать. Поняла?

Она поджала губы и насупилась.

— Поняла, Марька? — потребовала я жестче, и она вымученно простонала:

— Да-а-а, госпожа, — а ее плечи беспомощно опустились. — Как прикажете.

— Вот, умница, — похвалила я и улыбнулась. — А теперь иди на кухню, пока тебя не спохватились. Но сначала! — остановила озадаченную Марьку, когда она уже отвернулась к двери. — Подними ложку и тщательно ее помой. Очень тщательно, Марька. Так, чтобы за обедом я даже не вспомнила о том, что она побывала на полу. Поняла?

— Да, госпожа! — с большим энтузиазмом откликнулась служанка и кинулась исполнять мой приказ.

А я задумчиво посмотрела в окошко, где за окном ярко светило солнце и тихо произнесла:

— Невесты в ладонях Богини… Интересно. Что это значит?

Нисса выполнила все, как я просила. Спустя два часа слуги натаскали воду, и к ужину я была не только чистой, но и полной сил после растирания маслами. Между прочим, с тонким ароматом сирени! И тут я не стала уточнять, правда ли этот запах нравится принцу или принесли то, что было.

А еще Нисса очень постаралась, чтобы выглядела я на ужине замечательно. Соорудила мне сложную прическу из косичек, скрепила их на затылке заколкой с самоцветами, а из нарядов выбрала воздушное темно-синее платье, расшитое мелким серебристым узором. Поэтому, когда в дверь постучали, я с полной уверенностью ее открыла и застыла.

Там стоял Рензел. Увидев меня, он под впечатлением протянул: «Хм-м-м». Надо сказать, я тоже удивилась. Мало того, что Рензел вдруг сам решил сопроводить меня до столовой, так его выбор наряда тоже пал на синий цвет, только гораздо темнее моего платья — ближе к черному.

— Вы очаровательны, леди Цессара, — изучил меня принц внимательным взглядом льдисто-голубых глаз, в которых вновь блуждал туман. На этот раз гуще обычного. Да и сам принц казался бледным.

Хм… Может, дело в одежде? Она у него вся темная: рубаха, брюки, и на ее фоне кожа будто светится белым. У меня мурашки по спине пробежали от контрастов в его образе. И не знаю почему, но отчасти мужчина мне показался ненастоящим. Красивым, таинственным… И ненастоящим. Будто сотканный из снежных нитей, лунного света и тьмы. Это пугало, но вместе с тем притягивало взор.

— Благодарю за комплимент, ваше высочество, и взаимно, — я присела в реверансе, а у самой ноги еле гнулись и руки превратились в непослушные сосульки. — Ваш слуга тоже знает толк в нарядах.

— Слуга? — Рензел быстро себя оглядел и усмехнулся, а я нахмурилась. Немного странное поведение, с чего бы это? — Леди Цессара, — вдруг протянул мне ладонь принц. — Позвольте сопроводить вас к ужину.

Я немного растерялась. Раньше я никогда не касалась принца сама по собственной воле — попытка отобрать книгу не считается! — а сейчас, если я вложу свою ладонь ему в руку, то сделаю это осознанно. Ни принц меня не заставит, ни что-то другое. Это будет только моим решением, коснуться его или нет.

Рензел приподнял бровь, когда я перестала смотреть на его ладонь и встретилась с ним взглядом. Он не настаивал, но и руку не убирал. Ждал. А я тяжело вздохнула, оглянулась назад, чтобы оправдать свое беспокойство тем, что в комнате без присмотра оставалась Нисса, которая скромно стояла у стола, и все-таки решилась. Вложила свою ладонь в руку принца, а его пальцы плотно сомкнулись, будто поймали меня в плен.

В который раз я удивилась, насколько теплое его прикосновение. Немного обжигающее, однако приятное. Но вряд ли тут дело в Рензеле или его магической силе, от волнения у меня самой пальцы похолодели. Тут и ледышка покажется горячим камушком, не то что руки принца. И стоило мне переступить порог комнаты, как Рензел положил мою ладонь на сгиб своего локтя, точно кавалер на балу перед танцем.

— Сегодня мы ужинаем одни, — пояснил Рензел, когда он подвел меня к лестнице холла и заметил, как я обернулась на коридор, ведущий в тронный зал.

— Прозвучало… — повела я плечом‚ — интригующе.

Принц хмыкнул:

— Вы меня боитесь, леди Цессара?

— Страх — честь великая и сомнительная. Скорее‚ остерегаюсь, ваше высочество.

— Это хорошо, — усмехнулся Рензел, а я удивленно на него покосилась. Что хорошего, когда тебя остерегаются? И принц пояснил: — Раньше вы боялись.

— Вы уверены, ваше высочество? — еще сильнее удивилась я.

— Зовите меня Рензел, леди Цессара. Мы снова одни, — заметил он и выжидающе на меня посмотрел, а я мило улыбнулась и произнесла:

— Ваше высочество Рензел Тайс.

Уже второй раз он просит меня называть его по имени. Будто не понимает: заработать мое доверие — это одно, а сблизиться, чтобы отбросить все формальности — это совсем другое. И вопрос тут далеко не в доверии. Будто прочитав мои мысли, принц насмешливо фыркнул, а уже у входа в бальный зал, у дверей которого стоял дворецкий, произнес:

— Я всегда уверен, когда знаю наверняка, — взмахнул он рукой, приказывая Арвелу открыть, и добавил: — В этом мы с вами почти не отличаемся.

Не успела я что-либо возразить, как украшенные золотыми розами двустворчатые двери из красного дерева открылись, а с моих губ слетел короткий выдох.

Принц пришел за мной довольно-таки поздно, когда слуги зажгли в замке свечи. И теперь от входа в бальный зал и до двери, ведущей на балкон, тянулась «тропа» из свечей, чьи огоньки трепетали на легком сквозняке. Из окон зала лился слабый свет заката. Он розовыми, лиловыми и сиреневыми мазками украшал темнеющее небо и подсвечивал нам дорогу, а у входа на балкон, выстроившись ровным рядом у стены и опустив головы, парами стояли четверо слуг: мужчины и женщины.

Я скользнула по ним любопытным взглядом, надеясь узнать хоть кого-нибудь, но из полумрака смогла выхватить только лицо неизвестной мне служанки да мужчины средних лет, которого тоже впервые видела. Личные слуги принца? Самые преданные и послушные?

— Присаживайтесь, леди Цессара.

Рензел подвел меня к пустому столу, укрытому белой скатертью, на котором кроме вазы с цветами и двух свечей, ничего не было, и выдвинул стул с высокой резной спинкой. Только я удобнее на нем устроилась, как Рензел сел напротив, даже не дождавшись, когда кто-нибудь из слуг выдвинет его стул! Хотя никто из слуг вроде и не спешил ему помогать… А еще нас обслуживать. Будто не с принцем ужинаю, а с простым человеком.