Усадьба представляла собой крошечное укрепленное поселение, как правило, находящее под рукой того или иного аристократа или купца. По численности населения было полностью сопоставимо с деревней. Церкви не имело. Усадьбы (как укрепленные поселения) были совсем не у всех купцов или мелких аристократов. Это был признак определенной зажиточности и статуса. Городом купец или служилый человек владеть не мог, а вот усадьбой – без проблем, и не одной, чем и пользовался. Позже, в XVI–XVII веках, произошел постепенный выход укрепленных усадеб из практики.

Село представляло собой небольшой административный центр, насчитывало 10–12 «дымов», то есть порядка 50–60 человек населения и более. Но главное – село имело церковь, которая действовала не только в интересах жителей села, но и всех окрестных деревень да усадеб. Села могли разрастаться и до 20, и до 30 дымов. Но, разбогатев и укрепившись, они стремились обзавестись укреплениями, ибо времена были беспокойные и всякого разбойного люда хватало.

Город представлял собой особую категорию. Он являлся административным, финансовым и ремесленным центром, который должен был иметь укрепления, церковь и население хотя бы в 10–12 дымов, то есть 50–60 человек. Мало? Очень. Однако и площади таких городов были очень небольшие. Археология показывает наличие городов в 1–2 гектара площадью. И что любопытно – таких городов было много. На Западе их нередко выделяли в отдельный тип населенных пунктов – замки. У нас же, в силу отличной социально-политической обстановки, замковая культура не сложилась. Посему их называли городами.

Да. На Руси имелись и города в 10 и 20 тысяч человек населения. Но их было немного. Впрочем, если говорить о всей Европе, то в XV веке города с населением меньше 1000 жителей составляли больше 60 %. Даже с учетом таких густонаселенных регионов, как Нидерланды и Италия. На Руси же, в силу существенно меньшей плотности населения, в XV веке свыше 90 % городов было крошечными.

Касательно конкретно Руси есть очень хорошо раскопанный город – Великий Новгород. По совместительству он являлся одним из самых больших городов Руси тех лет. На XV век его площадь составляла около 230–240 гектаров. Как понять, сколько в нем проживало человек? Есть норма расчета предельных показателей. Не менее 30 % площади города занимают общественные и нежилые объекты, а также места общего пользования – церкви, склады, дороги и так далее. Жилая застройка – максимум 70 %, хотя обычно меньше. При одно-двухэтажной застройке, которая была в те годы в Великом Новгороде, максимальная плотность населения (выше которой даже фантазировать нельзя) это 200 человек на гектар. Хотя, по более реалистичным подсчетам, 120–150 человек на гектар максимум. То есть расчетное население Новгорода XV века не могло превышать на постоянной основе 19–25 тысяч человек. Не только мужчины, а все население, включая стариков, женщин и детей.

Касательно города Мурома, о котором поднимается вопрос. Его площадь составляла около 8 гектаров. То есть разумный максимум, который мог там проживать на постоянной основе при одно-, двухэтажной застройке, не мог превышать 840 человек. Однако Муром являлся пограничным городом и использовался как опорная база. То есть в нем постоянно стоял пришлый гарнизон, действующий оттуда для контроля территории. Для гарнизона требовались лошади и запасы конского фуража А даже для 50 лошадей конюшни будут занимать немалую площадь. Плюс купеческие подворья, которые достоверно имелись в городе и использовались как товарные склады. Таким образом и выходит, что максимальная вместимость такого укрепления на долгосрочной основе не могла превышать 200–250 человек. И это вполне вписывалось в обозначенные сто человек населения и полсотни – гарнизона. Особенно в условиях войны с Казанью, когда часть служилых людей была переброшена в более опасные районы (тот же Нижний Новгород).

Особняком нужно отметить такое явление, как посад.

Долгое время собственно городом считалась только укрепленная часть поселения. А посад являлся этаким селом возле города – одним или группой. Из-за чего существовала отдельная категория людей – посадские, уже не крестьяне (пейзане, селяне и так далее), но еще и не горожане. Другими названиями посада на Руси были подол, предградье, предместье.

Да, на каком-то этапе посады были включены в состав городов, но это произошло явно не в Средние века и не на заре Нового времени. Плотность застройки посадов, как правило, была радикально ниже, чем города. В основном одноэтажная и весьма разряженная. Ведь ютиться внутри стен им не требовалось.

Во время нападения врага посад обыкновенно полностью уничтожался если не врагом, то пожаром. Жители посада зачастую сами сжигали все постройки, чтобы не оставить врагу материала для ведения осадных работ. Население же либо укрывалось в крепости, либо погибало, если крепость была очень маленькой или враг подходил неожиданно, из-за чего ворота приходилось закрывать в спешке.

Наш современник, проживший большую и сложную жизнь, попал в смертельную аварию. Но вместо того, чтобы окончательно умереть, он очнулся в теле юноши, выселив каким-то образом старого жильца из его «хатки». И это было бы полбеды. Но ведь на дворе шел 1467 год, а этот юноша оказался ни кем иным, как Иваном Ивановичем, сыном приснопамятного Ивана III – Великого князя Московского. То есть, наш герой оказался тем самым пареньком, которого уже звали Иваном Молодым, дабы от отца отличать.

Поняв, что вляпался, он не стал ни рефлексировать, ни пускать сопли, ни дергаться. Для начала Ваня решил осмотреться и прикинуть что к чему. Все-таки сын Великого князя, а не селянин. И жизнь его полна опасностей самого разного толка. И только потом, как присмотрелся, он начал действовать.

Сначала он вывел на чистую воду тех, кто заказал и исполнил отравление материи его – Марии Тверской. Ибо эти люди явно замышляли и его со света сжить, как неугодного отпрыска. А потом занялся делами военными и хозяйственными, в тени отца, дабы не сильно отсвечивать. Да без замаха на глобальные реформы, а потихоньку-полегоньку. Благо, что отец его с интересом к его игрищам относился. Поэтому он и свечки стеариновые по методу Меж-Мурье делал, и тигельными печами персидскими баловаться, и прочими делами увлекался. Немного и аккуратно. Благо, что знаний хватало. Теоретических. А ресурсы позволяли опытным путем претворять задумки в жизнь.

Однако просто тихо отсидеться в тылу нашему герою не удалось. Пришлось поучаствовать в ряде военных компаний, где-то словом, а где-то и делом. В итоге он сумел очень поспособствовать взятию Казани и закреплению в тех местах силам своего отца. А потом провел очень удачную кампанию против Новгорода, с помощью подготовленных им пикинеров, аркебузиров и трех конных сотен выученных и вымуштрованных не дурнее Нового времени. Что подвело Новгород под руку Ивана III, уничтожив там оппозицию Московской власти. Ну и в качестве вишенки на торте Ваня дал отпор хану Ахмаду под Алексином, что шел мстить Ивану III за разгром Казанского ханства.

Более того, он умудрился заинтересовать Святой Престол и итальянских монархов проектом Персидской торговли, направленной на подрыв могущества Османской Империи. Да так все красиво расписал, что сумел даже склонить Неаполитанское королевство и Миланское герцогство к династическому браку с далекой Московией. Само собой, с расчетом на обширные финансовые преференции от Персидской торговли, которую Иван решил организовывать по принципам Ост-Индийской компании, то есть, как акционерное предприятие. Что позволяло привлекать акционеров и ресурсы в Москву с очень отдаленных земель…

Но не успехами едиными жил наш Ваня.

Своей активностью он сломал большую политическую игру по приведению на престол Руси Палеологов, через Зою, более известную в последствии как Софью – одну из принцесс павшей династии византийских Василевсов. И в этой игре ни Ваня, ни его мать были не нужны греческой партии, за которой стояли высшие иерархи православия, сидящие в Константинополе.