Она прижалась к его руке, и он понял, что девушка уже здесь. Как она приблизилась, он не заметил, но, должно быть, это было одним из умений змеи. Прошло совсем немного времени, как Дик впервые увидел ее в обличье пресмыкающегося, и вот уже его совершенно перестало это беспокоить.

Он обнял ее, не чувствуя никакого сопротивления, и стал гладить. К его удивлению, тонкая ткань платья, которое он купил ей, стала казаться очень толстой, и, нашарив шнуровку, он потянул за один из кончиков. Серпиана не пыталась ему помешать, воодушевленный, он принялся за дело активнее и не так скрытно. Принципы одевания мужчин и женщин были совершенно различны, довольно сложны, но за свою жизнь Дик распустил столько шнуровок и расшнуровал столько самых тугих корсетов, что теперь не терялся. Конечно, проще всего было бы задрать девушке юбку, но Дику хотелось большего. Он уверенно распустил пояс.

Серпиана пахла лесом и легшей на рассвете росой. Кожа ее была так шелковиста на ощупь, что единственное прикосновение было бы просто приятно, если б не будоражило так. Дик целовал плечи и грудь Серпианы, поражаясь, насколько эта девушка-змея внешне похожа на самых обычных женщин, так же податливо изгибается под его ладонью, так же стонет и так же остро впивается коготками в его спину и плечи, когда в ней самой нарастает возбуждение. Он стиснул ее в своих руках так сильно, как только хотел, но, в отличие от других женщин, которые у него были, ей это только пришлось по вкусу. Когда молодой воин отпустил Серпиану, она сама приникла к нему, и ее тонкие гибкие пальчики принялись разгуливать по его телу, утолившему первый голод и теперь расположенному к более-менее продолжительной игре.

Дик попытался вмешаться, но ласково, хоть и настойчиво девушка уложила его обратно. Ничто не казалось для нее неестественным — руками, губами, роскошными черными волосами, всем телом она охотно ласкала его, а Дик, прикрыв глаза, задыхался от удовольствия. Потом он не выдержал, опрокинул Серпиану на спину и набросился на нее, на этот раз довольно грубо. Но, казалось, грубость так же нравится ей, как и нежность: девушка извивалась, даже вроде пыталась вырваться, вынуждая партнера прижать ее покрепче. Никогда прежде молодой Ричард не встречал такого поразительного сочетания покорности и опытности вместе с готовностью доставить наслаждение мужчине.

Выдохшись, он лег рядом с ней и долго лежал, остывая и гладя ее грудь, маленькую и ладную. Серпиана устало потянула на себя платье.

— Прохладно. Я хочу спать, но не люблю делать это в холоде.

— Одевайся быстрее, не мерзни.

— Могу, конечно, в змеином облике спать, но, думаю, тебе это будет неприятно. — Она ласково улыбнулась, затягивая шнуровку, и уснула, закутавшись в плащ.

Он же еще какое-то время не спал, глядя, как светлеет небо там, где его было видно меж листьев, и думал, что, кажется, слишком сильно устал, чтоб заснуть в одно мгновение.

А может, просто слишком много впечатлений?

Трактир Дик выбрал по самому простому принципу — первый же появившийся на пути. Кроме того, он был двухэтажный, значит, если не поскупишься, получишь отдельную комнату, а по двору ходили куры, обещая сытный ужин при тех же условиях, то есть при наличии средств. Но зачем Дику было экономить серебро теперь, когда он выбрался из города, где в преддверии праздников все стало в три раза дороже, чем обычно? Молодой воин, сперва думавший истратить свои сбережения на что-нибудь подобающее новоиспеченному рыцарю, решил погодить. Рыцарскую перевязь ему выдали из королевских запасников, шпоры выдавать не стали, но у Дика были простенькие, и он остался вполне доволен. Можно было, конечно, купить чего-нибудь Серпиане. Например, ткани на красивое платье. "Интересно, — подумал молодой Ричард. — Она умеет шить?"

Он проследил за ее грустным взглядом, устремленным в сторону двора, и прыснул.

— Ты, я вижу, предпочитаешь птичек сырьем и живьем. Может, сказать, чтоб зажарили каплуна с кровью?

— А ты будешь есть? С кровью?

— Буду. Если, конечно, с хрустящей корочкой.

— Тогда закажи. Корочку я отдам тебе. Сам ее ешь.

Дик посмотрел на нее так ласково, как только умел. Предыдущая ночь, наверное, что-то особенное сказала ему о девушке, ехавшей с ним рядом. И дело, конечно, было не в ее опытности, это качество как таковое Дик терпеть не мог наравне с излишней самоуверенностью и взглядом на мужчин как на источник приключений. Серпиана была особенной, каждую минуту новой и никогда — пресной, как испеченная без соли лепешка. Пожалуй, только теперь он понял, что даже просто ощущать ее рядом с собой — приятно. Гораздо приятней, чем время от времени встречаться с холеной и бойкой знатной леди.

Спешившись, он протянул к ней руки и осторожно снял спутницу с седла.

— Зачем? — удивилась она. — Я и сама могу.

— Мне приятно.

Серпиана на миг сдвинула тонкие, как два серпика, брови.

— Надеюсь, здесь ты ни с кем не будешь драться?

— А потом пить? Постараюсь.

Выбежавший мальчишка — оборванный, но, кажется, не очень голодный — принял у Дика поводы обоих коней и заверил благородного рыцаря, что с ними все будет хорошо. Молодой воин кинул ему мелкую монетку, за что был удостоен звания "сэр", что впервые в жизни воспринял как вполне заслуженное обращение. Открыв перед спутницей дверь, он тем не менее первым заглянул внутрь. На всякий случай.

Помещение было почти пусто, только двое посетителей, ковыряющихся в мисках, и хозяин, расставляющий на полках красивую керамическую посуду. Видимо, все, кто мог быть в пути и, как следствие, забрести в трактир, сейчас веселились или торговали в Лондоне на королевском турнире. Хозяин обернулся к двери и изобразил радость; он на самом деле был рад, потому как в ближайшие три-четыре дня, пока путешественники, которых заманили в столицу объявленные празднества, не потянутся назад, не рассчитывал на сколько-нибудь приличную прибыль. Потому сошел бы любой платежеспособный путник. Дик же выглядел вполне платежеспособным.

По жесту хозяина из кухни выскочила девушка в нарядном желтом платье, скорее всего, не служанка, а дочь трактирщика, быстренько протерла лучший стол, придвинула скамью поближе. Один из посетителей — бедно, но чисто одетый мужчина неопределенного рода занятий — повернул к двери голову, другой же, горбящийся над кружкой пива, даже не шевельнулся.

— Мои приветствия, хозяин… Анна, садись к столу… Зажарь-ка нам двух каплунов покрупнее, хозяин, только так, чтоб были с кровью и с корочкой.

— Сию минуту, благородный госполин. Угодно ли еще яичницы? Или жареного угря — только сегодня мой сын выловил в пруду.

— Разве здешний лорд разрешает вам ловить рыбу в своих водоемах?

— Нашему барону очень нравится моя кухня, — с гордостью ответил трактирщик. — Моей семье он разрешил ловить рыбу в ближайшем озере. Кстати, там водятся очень крупные раки.

— Раков ты тоже можешь мне предложить? — Дик едва не облизнулся и мысленно взвесил кошелек. На раков должно было хватить.

— Могу, господин. Правда, не больше трех дюжин.

— Отлично. Раков к пиву. Ты будешь пиво, Анна?

— Да, пожалуй.

— Подай еще свежих лепешек, хозяин, и сыра, если он у тебя есть.

— Овечий, благородный господин. — Трактирщик ликовал. — Очень ароматный и соленый.

— То, что надо. И яблок, — Дик покосился на спутницу, — сваренных в меду.

— Для благородной госпожи у нас есть медовое печенье, — предложил хозяин постоялого двора.

— Давай-давай, скорее.

Дик сложил вещи в уголке, еще не решив, будет ли он заказывать себе отдельную комнату, — раз здесь так мало посетителей, в общем зале должно оказаться вполне терпимо. Запах свежей соломы был очень приятен, похоже, трактир на самом деле содержался в образцовом порядке. Вместо пола, как везде, была плотно убитая ногами земля, но ее хорошо подметали и сбрызгивали водой, чтоб не поднималась пыль, а сверху устилали тростниковыми циновками. Столы выскребались до желтизны, медная посуда, вычищенная до блеска, украшала стены вместе с расставленными по полочкам глиняными горшочками и блюдами с росписью. Даже занавеси были свежевыстираны — словом, одно удовольствие сидеть.