С задней парты звучно зааплодировала Искра.

Баллы за системную и символьную магию, а также за онтологию и метафизику проставляли по результатам занятий в течение года — учителя пояснили, что и так знают, на что способен каждый ученик — а вот алхимию пришлось сдавать. Корпя над письменной работой, Илья поминал добрым словом и Санджифа, который, не жалея сил, объяснял ему все непонятное, и Мирним, убедившую зубрить с нею учебник. Оценка, полученная в результате, оказалась даже чуть выше, чем он рассчитывал.

«Родители будут довольны».

Специально для них мастер написал Илье отдельную ведомость, где появились такие предметы, как «иностранный язык», «отечественная и зарубежная литература», «философия», а о магии не было сказано ни слова. Он заметил так же, что со следующего семестра снова начнет с ним дополнительные занятия, для чего уже заказано специальное пособие, а прежнее возвращено Санджифу.

— У тебя отлично идут дела, — похвалил Всеслав. — Продолжай в том же духе, и, если не станешь позволять себе самодеятельности, все у тебя будет хорошо, — Илья испытал болезненный укол совести. — Быть тебе магом, это уже очевидно. Так, я составил для тебя рекомендации на время каникул, постарайся их выполнять, но не в ущерб душевному спокойствию твоих родителей. Никакой активной магии, твоей энергетике надо успокоиться, улечься, чрезмерное напряжение тоже опасно. Только каждодневные медитации, можно через день, но это самое малое.

— Понял.

— Вот, держи, — мастер протянул своему подопечному аккуратно сложенный листок. — Я слышал, у тебя будет гостить Санджиф?

— Да.

— Ну и хорошо. Покажи ему все достопримечательности, нагуляйтесь как следует… Он ведь, как я понимаю, совершенно ничего не знает о нашем мире.

— Да, он мне говорил, что никогда там не был.

— Ну что ж, — Всеслав испытующе посмотрел на Илью. Взгляд у него в этот миг был такой же малопонятный, как у настоящего аргета. — Приятно вам отдохнуть.

— Ну, так какие у нас будут планы? — спросил Санджиф, когда им наконец-то удалось остаться в одиночестве в комнате Ильи.

Восторг родителей, соскучившихся и потому буквально набросившихся на сына, того даже тронул. Правда, здорово напрягало их желание находиться с ним рядом каждую минуту, как можно больше времени. Юноша сейчас мог думать только об Андисте и ее поисках. Чтоб наконец-то отвязаться от матери и наедине с Санджифом обсудить стоящую перед ними задачу, пришлось приложить немалые усилия и изобразить прямо таки смертельную усталость.

— Понимаешь, в чем проблема, — протянул Илья, бросаясь на кровать и устраиваясь поудобнее. Другу он предложил кресло. — В выходные нечего и думать. Родители нас в покое не оставят. Они уже такую культурную программу для нас расписали — не рыпнемся… Кстати, акцент тебе сделали классный. Убедительный.

Санджиф слегка улыбнулся.

— Так когда ты планируешь заняться поисками?

— А в первый же рабочий день. Кстати, давай лучше наши дела обсуждать на косском языке, безопаснее… Видишь ли, так получается, что школьные каникулы накрывают сразу и католическое Рождество, и Новый год, и православное Рождество — то есть все основные зимние праздники Западной и Восточной Европ. В аккурат две недели. А государственные выходные в России по-настоящему начинаются только с тридцать первого декабря. А то и с первого января — не знаю, как будет в этом году. Так что у нас с тобой еще как минимум пять дней, чтоб спокойно пошариться по окрестностям. И, по крайней мере, выяснить, в России ли Андиста, или нет.

— Я понял.

Юный аргет с любопытством рассматривал комнату друга. Она была не слишком велика, аккуратно прибрана — чувствовалась дотошность старшего поколения. Родители озаботились сделать в комнатушке некоторый ремонт, и, учитывая вкусы сына, поклеили обои, которые тот вполне одобрил, купили ему новый компьютерный стол. Книги в шкафу были расставлены в идеальном порядке, для дисков куплена новая полка. Чувствовалось, что в расчете на сыновнего друга, «иностранца», родители постарались превратить комнату в своеобразную выставку: «идеальные апартаменты подростка-школьника, показательная версия».

Илья следил за реакцией Санджифа с ревностью рачительного хозяина.

— Понимаю, у тебя дома комната куда как побольше, — проговорил он.

— В замке отца у меня несколько комнат, — бросил аргет. — Но, откровенно говоря, я не уверен, что это лучше твоей одной. Я всегда мечтал, чтоб у меня было уютно и хоть чуть-чуть, но тесновато. От пустых пространств устаешь. И мебель слишком дорогая…

— Я б сказал, что ты с жиру бесишься.

— Ты был бы, пожалуй, прав.

Они оба рассмеялись.

Для гостя было поставлено кресло-кровать, развернув его, юноши совершенно перегородили комнату, но их это не смущало. За ужином трудно было удовлетворить любопытство родителей, желающих непременно в подробностях знать, что изучает их сын, как он живет, что ест, что пьет, с кем дружит. Искусно лавируя между полуправдой и продуманной ложью, Илья сумел избегнуть упоминаний о магии и ответить на все вопросы, но здорово утомился при этом.

Он даже пожалел, что родители до сих пор не знают правды. Аглас, который вез его вместе с Санджифом из Ночного мира в Дневной, предлагал поговорить с его отцом и матерью, все им рассказать и сделать так, чтоб они, во-первых, поверили, а во-вторых, чтоб их потом не отвезли в больницу с сердечным приступом. Но юноша отказался наотрез. Илья и сам до конца не понимал, почему.

— Интересный город, — сказал сын лорда, осторожно устраиваясь на поскрипывающей кровати, получившейся из кресла.

— Да. Только грязный.

— Хм, — видно было, что Санджиф из вежливости не хочет соглашаться, хотя, в общем, тут и без его согласия все ясно. По сравнению с Уинхаллом Петербург проигрывал во всем, кроме архитектуры, теперь Илья чувствовал это особенно остро. — Но тут есть что посмотреть.

— Несомненно. Мы все посмотрим. И Кунсткамеру, и Эрмитаж, и Аврору. Это, знаешь ли, самое страшное оружие в мире. Один залп — и миллионов пятьдесят полегло за семьдесят лет, это если совокупно считать. А может, и больше…

— Магия? — деловито осведомился сын лорда.

— Нет, стечение обстоятельств.

Внимания, уделяемого взрослыми двум школьникам, просто не могло быть больше, чем сейчас. Казалось, родители Ильи стремились развлечь и ублажить их обоих по полной программе, ничего не упустив, не оставив им ни минуты на скуку. К тому же, отец с таинственным видом вручил сыну восемь тысяч рублей и шутливо посоветовал не напиваться на все.

— Исключительно в театральных буфетах, — в тон отцу пообещал юноша, торопливо пряча деньги. Фонд спасения Андисты получил неожиданное пополнение.

— Кстати, мой отец ведь тоже дал мне с собой денег, — упомянул Санджиф, вынимая пластиковую карточку с золотым обрезом. — Как бы их поменять на ваши? И хотя бы часть отдать твоим родителям, все-таки они меня так принимают, явно не по своим повседневным возможностям.

— У Агласа можно спросить. Но ты зря про возможности. Отец хорошо зарабатывает. А что живем скромно, так он мотать не любит. То кредит выплачивал, то ремонт в квартире, то на отдых накопить, а теперь вот кризис, копит на всякий случай… К тому же, сейчас ведь не повседневная ситуация! Гостей они не каждый день принимают.

— Тем более. Мой отец рассердится, если я даже не предложу.

— Предложить можно. Я спрошу у Агласа, он, наверное, посоветует, у кого и как поменять. Только отец наверняка не возьмет.

— Тогда у нас будет больше возможностей для поиска, — спокойно добавил Санджиф.

С Агласом юный аргет обсуждал эту проблему сам. Его друг корректно вышел в коридор, чтоб не мешаться в чужие дела, поэтому суть разговора осталась ему неизвестной. Как бы там ни было, они о чем-то договорились, и маг-куратор приехал домой к Илье сам, прямо в коридоре вытащил целую пачку тысячных купюр и протянул отпрыску знатного рода. Тот с любопытством уставился на купюру, потом повертел в воздухе.