— У печати есть хранители?

— Конечно. А ты как думал? Они не появляются в гроте в дни полнолуний — но лишь потому, что как раз в это время печать скрыта от глаз любого мага или жреца. Я уже объяснял, почему ты способен видеть основу этого заклинания именно в полнолуние. Теперь хранители будут начеку и не оставят печать ни на час. — Гвальхир запустил пальцы за пояс и вынул серп. — Возьми.

Дик осторожно взял. Вещица была маленькая, она вся уместилась бы в женской руке. Мерцание металла, из которого изготовили игрушку, было мягким, белым, но на серебро он не походил. В кончик был вставлен маленький искрящийся сапфир, зубчики усажены такими мелкими камушками, что невозможно было угадать, что же это за камни, а ручка оказалась выточена из отполированной кости. Впрочем, за ручку можно было взяться разве что двумя пальцами, даже женская ладонь на нее не легла бы.

— Что это такое?

— Серп. — улыбнулся Гвальхир. — Ну-ну… Не кипятись. Эта вещица может стать опасным оружием, но лучше всего рассекать ею узелок.

— Что за металл?

— Белое золото.

— Я и не знал, что золото бывает белым.

— Ричард, золото не бывает белым. Так называют сплав золота и платины.

— Что такое платина?

— Такой металл. Это неважно. Вещице, которую ты держишь, больше трех тысяч лет. Можешь не осторожничать с ней, — сказал Гвальхир, заметив опасливый взгляд, который Дик невольно бросил на артефакт. — Штука выдержала многое. Однажды, помнится, она даже противостояла мечу. Тяжелому нормандскому одноручному.

— Кто на нем дрался? — У Дика вспыхнули глаза.

Старый друид лукаво прищурился:

— Отгадай.

— Кервален?

— Надо же, отгадал. Я поражен.

— Что-то есть в вашем иерофанте. Он вполне на это способен. Поспорю, что норманна он победил.

— Не угадал. Была ничья. Они подрались, наставили друг другу синяков, нанесли несколько мелких ран, после чего перевязали друг друга и пошли пить пиво в ближайшую таверну.

— Это по-нашему.

Дик аккуратно спрятал серп. Вещица была так мала, что легко поместилась в кожаный поясной кошель. Сперва рыцарь-маг всерьез опасался за цельность кожи — артефакт был так остр, что, наверное, смог бы рассечь даже недубленую кожу с бычьей ноги. Но, как оказалось, он не резала даже ткань, в которую был завернут.

— Спасибо. Скажи-ка мне, Гвальхир, как можно поскорее добраться до Сирии? Не хотелось бы добираться как в прошлый раз.

— Ни к чему ехать в Сирию. Путь в хрустальный грот есть во Франции. Если не сможешь его найти — это нелегко, поскольку он таится в одном из покинутых сидов,[486] — то…

— Сидов?

— Да. Во Франции тоже жили сиды. А ты как думал?

— Никак не думал. Полагаешь, я смогу найти вход в сид?

— Попытайся. Я объясню тебе, как это сделать. Но если, паче чаяния, у тебя ничего не выйдет, можешь добраться до Ирландии. Близ Дублина в холмах есть проход в лощину. Оттуда можно попасть и в хрустальный грот. Я расскажу, как туда попасть и что делать. А на самый крайний случай дам тебе с собой Трагерна.

— Спасибо. — Дик вздохнул. — Что ж… Надеюсь, больше с ним ничего страшного не случится. Хотя мне, наверное, следует быть ему благодарным. Ведь он притягивает к себе те самые неприятности, которые, казалось бы, должны падать на мою голову.

В Англии шли дожди. Когда они затихали, на голых ветках повисали длинные капли, то и дело обрывавшиеся вниз. Беспокойный ветерок непрестанно шевелил ветви, и потому человеку, путешествующему по лесу, казалось, что дождь и вовсе не прекращается. Туманы конца зимы сожрали весь снег, какой только умудрился выпасть на юге Англии, и теперь в мире царила именно та весна, которую Дик терпеть не мог — ни то ни се, ни снега, ни зелени, только лужи, размякшая земля под ногами и вечно мокрые сапоги. Даже кони, казалось, разделяли его настроение — они то и дело артачились, фыркали, обнюхивая дорогу впереди, отказывались идти вдоль тракта, превратившегося в грязевой кисель, прямо по лесу.

Их можно было понять. Дик и сам сейчас предпочел бы сидеть в тепле и уюте, например, в замке Герефорд, лакомиться маринованной свининой и запивать ее добрым английским элем.

— Может, переждем, а? — спросила недовольная промокшая Серпиана. — Хотя бы пока дожди прекратятся. Ведь твое графство не так далеко отсюда. Куда ты торопишься?

Рыцарь-маг призадумался, но все-таки отрицательно покачал головой. Он и сам не понимал, что же подталкивает его вперед, тянет во Францию, но продолжал путь. Раз есть предчувствие, значит, есть и причина. Ни вздохи жены, ни жалобы Трагерна не могли его поколебать. Впрочем, против недовольства молодого друида у него было верное средство — спросить: «Что же ты за мной потащился?» Помогало всегда. Трагерн замолкал и начинал сумрачно смотреть под копыта лошади.

До Веймута они добрались меньше чем за месяц. Море оказалось на диво спокойным, и хоть с запада то и дело налетали сильные ветра, первый же хозяин корабля — рыбачьего, но в спешке приходилось довольствоваться тем, что есть, — согласился перевезти путников в Шербур за довольно умеренную плату. Перевез он и лошадей, за которыми пришлось следить на всем протяжении пути из Англии во Францию — они волновались, нервничали и пытались вырваться. Олхаур вызвался следить за ними и дремал вполглаза, сидя, намотав на руку поводья всех четырех.

Едва ступив на берег, Дик испытал острый приступ беспокойства. Он все оглядывался, но никакой опасности вокруг не видел. По пристаням Шербура, кое-как сбитым из кривых досок, пружиня, ходили моряки. Какие-то оборванцы, за медяк готовые выполнить любую работу, катили бочки и несли тюки. В гавани тояло несколько торговых кораблей, какие-то разгружались, какие-то, наоборот, загружались, и никто, ну буквально никто не глянул на путешественников хоть с проблеском интереса. Даже босяки, которые всегда норовят поклянчить монетку, обходили их стороной. Наверное, решив, что с них ничего не получишь.

Рыцарь-маг продолжал настороженно посматривать на окружающих и после того, как путешественники остановились в трактире, — но нет, все было спокойно. Трагерн, добравшись до кучи соломы в углу, с наслаждением растянулся на ней, прикрыв глаза; его мокрая одежда уже была развешана перед камином, и от нее валил густой пар.

— Ненавижу корабли, — простонал молодой друид. — Ненавижу море. Всякий раз, как оказываюсь на борту, меня блевать тянет.

— Фу, — поморщилась Серпиана. — Джон, держи свои проблемы при себе. — И незаметно огляделась вокруг — мало ли кто прислушивается. Вдруг отметят заминку, когда девушка едва не обратилась к спутнику как к Трагерну.

Трое мужчин и женщина, только что прибывшие в Шербур из Англии, никого не заинтересовали. У камина как раз распинался старый моряк. Он руками показывал, какого кальмара-убийцу видел однажды в океане, какие у него были щупальца, какие глаза, вывихивал плечи в тщетной попытке объяснить, какие зубищи тот оскаливал, хотя любой моряк знал, что у кальмаров зубов не бывает. Но болтуна все слушали, сочувственно смотрели, как он размахивает руками, и даже, кажется, верили. Четверо невзрачных путешественников, само собой, не привлекли ничьего внимания.

— Радуйся, друг мой, — мрачно сказал Дик. — Ибо теперь тебе предстоит путешествие по суше и только по суше.

— Ну что ж… Отдохнем — и в путь.

— Какое «отдохнем»? Никакого отдыха.

— Что, завтра же отправляемся? — удивился и возмутился молодой друид.

Рыцарь-маг отрицательно покачал головой:

— Нет. Сегодня же.

— Да ты что, с ума сошел?

— Я могу оставить вас здесь. А сам отправлюсь в Аквитанию.

— Что ты там забыл?

Герефорд неопределенно пожал плечами.

— Я никого силой с собой не тяну, — сказал он.

— А если я пообещаю сделать лесной коридор? — нашелся Трагерн. — Если ты дашь мне пару деньков отдохнуть, я его сделаю, клянусь. Так будет намного быстрее.