Но не щепой единой.

Сами чугунные шарики тоже дел натворили, влетая в скученную массу людей. А уж какой тарарам учудили гранаты — не пересказать. Обозные лошади, которых османы укрыли внутри вагенбурга, взбесили от близких взрывов. Они ведь были к ним непривычны. И давай метаться. Лягаться. И вообще вести себя непотребно. Из-за чего бедного люда оказалось подавлено едва ли не больше, чем легло от действия артиллерии.

Но главным достижением стало то, что центральная передняя часть вагенбурга исчезла. Там зияла пустота и обломки, вперемежку с телами людей.

— Кулеврины вперед. На дистанцию ста шагов. — скомандовал король.

И люди пришли в движение. Вновь зацепили ремни и потащили кулеврины вперед. И не только их. Так как Иоанн это командой не ограничился.

Конная артиллерия перевела свои легкие бомбарды в походное положение и, сопровождаемая ротами гусар, отправилась объезжать лагерь осман. Дабы встать на пути их отхода и, если надо, приголубить бегущих картечью.

Вслед же за кулевринами вперед продвинулись и фальконеты с пехотой и остальной конницей. На все те же сто шагов. Чтобы, в случае контратаки остановить неприятеля.

И вот — готово.

Все вышли на свои позиции и замерли, наблюдая какой-то адский ад в пределах османского вагенбурга. Панику. Бесящихся коней, где-то и бьющихся в агонии на земле. Мечущихся людей. Мертвых, лежащих вповалку. Фрагменты тел. Раненых, что копошились на земле и орали.

— Кулеврины. Дальней картечью. Бей по готовности.

— Па! — рявкнул командир одного из орудий, успевшего зарядиться первым. И его «ствол» отправил в сторону осман восемь килограммов крупной картечи. Которая словно смертельный порыв ветра швырнул на землю какое-то количество людей.

— Па! — выкрикнул соседний с ним командир орудия.

И еще одна кулеврина отправила увесистую пригоршню тяжелой дальней картечи в открытый зев вагенбурга. Прямо в эту мечущуюся толпу.

Потом еще. Еще. Еще.

Наконец люди не выдержали. И побежали.

У любого предела прочности есть конец. И у осман он был довольно быстро выбран. Все-таки они не ожидали попасть в такую мясорубку, в которой от них ничего ровным счетом не зависело. Ядра и картечь терзали их плоть, отправляя к праотцам, а они никак не могли этому противостоять. И даже в ответ не выстрелишь — враг далеко.

Понятно, что на позиции конной артиллерии беглецы не бросились. Как и в атаку на Иоанна. Армия османов прыснула влево и вправо. Стремясь как можно скорее убежать подальше и скрыться среди холмов.

— Ваш выход, — кивнул король командирам кавалерийских рот. Что уланских, что гусарских. — И передайте на дальние позиции, пусть гусары делают свое дело.

И они сделали.

Выхватив клинки, они кинулись рассеянной лавой на бегущую рассеянную толпу неприятеля и стали рубить. И уланы тоже. Пики их покачивались за спиной, мелькая флажками у наконечников. А в руках сверкали клинки, то и дело обрушиваясь на спину, плечи и головы беглецов.

Три тысячи шестьсот всадников навалились и принялись методично уничтожать осман. Пленные Иоанну были без надобности. Поэтому они делали свое дело без оглядки на то, кто там бежал: паша или простой азап — ополченец из вчерашних крестьян. Никого не щадили. Никого не берегли.

Пехота же, выдвинув вперед аркебузиров, начала приближаться к вагенбургу. В любой очаг сопротивления тут же улетал залп взвода[278], или более. А пикинеры, идущие следом, добивали раненых, лежащих на земле. Да и вообще контроли даже тех, кто вроде бы был уже убит. От греха подальше. Кое-кто в этом лагере пытался отстреливаться и что-то там изображать. И даже иногда умудрялся выбить одного, двух или даже трех бойцов короля. Но, в целом, это уже ни на что не влияло. Шло простое избиение побежденных. Бойня…

— Доложить о потерях. Выдели трофейные команды. Отправить разъезды согласно расписанию. — скомандовал Иоанн, когда все, наконец-то закончилось. И гусары с уланами стали возвращаться с дальних холмов, завершив вырубать неприятеля. Кто-то может и ушел. Как без этого? Но глянув окрест казалось, будто бы армия осман оказалась уничтожена полностью. Не без потерь. К сожалению. Если бы эти две чертовы легкие бомбарды не взорвались, да при штурме вагенбурга отдельные отчаянные головы не отстреливались, было бы совсем все хорошо. Но нет. Не удалось победить в сухую…

1478 год, 25 июля, окрестности Судака

Иоанн поднимался по крутому склону внешней Генуэзской крепости. А за ним семенили его подчиненные, что тащили оборудование для задуманного им дела.

— Ваше Величество, — воскликнул Леонардо да Винчи, — отсюда открывается прекрасный вид!

Король улыбнулся. Как-то по-отечески.

Он все-таки сумел «выписать» себе этого гения и теперь тот служил при его дворе. Да, прибыл он особой славы не имея. Но живой, пытливый ум его Иоанн сумел занять полезным делом. Да и увлечь, чего уж там? Их беседы интриговали Леонардо невероятно. Впрочем, не одним Леонардо единым. Король самым тщательным образом расспрашивал торговцев из Фландрии, Милана и Неаполя о художниках, скульпторах, архитекторах и прочих одаренных людях. И цеплялся за имена, которые мог вспомнить, или об описания, которые выглядели достойно.

Так что, кроме Леонардо да Винчи, имевшего в Москве не только сытную службу, но и свою лабораторию, содержащуюся на средства короля, удалось много кого выцепить на взлете. Например, Иеронима Босха, который в это время только-только начинал свою карьеру… Совокупно же в 1478 году в Москве уже трудилась добрая дюжина одних только художников, которые создавали новую школу живописи — Московского реализма. Ради чего в 1477 года даже Анатомический театр открыли и занялись изучением анатомии, совместно с приглашенными скульпторами и медиками. Без особого отрыва от работ, которых те имели в изрядном количестве.

— Да, друг мой, вид прекрасный, — согласился Иоанн. — Видишь, — указал он на османский флот внизу, в бухте. — Сколько до них? Долетят твои малышки?

— Как будто долетят, — задумчиво произнес Леонардо, нахмурив лоб. — Но нужно посчитать.

— А давай вместе. Заодно сверим результат и, если он разойдется, попытаемся свериться. Чтобы точнее вышло.

— С радостью мой король! — посветлел лицом де Винчи, которого невероятно радовала эта тяга монарха Руси к науке и всему умному. А также то, что он не просто стремился приобщиться к знаниям, но и сам знал просто невероятно. Это ведь он подсказал Леонардо то, как можно посчитать расстояние до объекта, опираясь на его наблюдаемую величину. И тот с добрый месяц бегал по полю, отсчитывая шаги и фиксирую как наблюдаемый рост человека менялся в зависимости от удаления, составляя полезные в прикладном использовании таблицы…

Судак… Сугдея… Сурож… Солдайя… Сидагиос… и многое, многое иное. И все это — новая столица генуэзских владений в Крыму после 1475 года.

В том году османы высадились в Кафе, отчего та немного пострадала. А местная генуэзская крепость была взята и частично разрушена. Потом туда пришел Андрей Васильевич и сначала ее штурмовал тяжелой пехотой, утопив в крови, а потом оборонял. В результате население этого, некогда самого крупного города Крыма, едва не закончилось.

Но злоключения Кафы на этом не прекратились. Андрей Васильевич, следуя приказу своего короля, засел в Керчи, переименованной в Боспор. И начал ее отстраивать. Но людей для каменоломен у него не было. Поэтому он самым беззастенчивым образом разбирал укрепления Кафы и вообще всякие каменные ее дома. Вывозил этот камень в Керчь и пускал в дело.

Из-за чего к 1478 году в Боспоре была уже небольшая, но очень основательная крепость, построенная на английский лад. Этакий замок из Средней Англии. Ибо попались Андрею советчики из числа валлийских лучников, что послужили в таких местах ни один год. И даже начал строить второй контур стен так называемого нижнего замка для защиты будущих горожан. Но не успел — началась война. Что, впрочем, вынудило осман искать другое место для высадки, ибо Кафа в 1478 году пребывала фактически в руинах, не имела запасов, населения и любых иных возможностей принять и заселить такое войско.