Мои колени дрожали от желания и нетерпения прокатиться, но в то же время я боялась. Слишком давно не ездила верхом, спасибо Ярле, так еще не знала, что ожидать от внезапной прогулки. Возникшее утром беспокойство еще не исчезло. Если только чуть утихло, стоило ощутить тепло Златы, но продолжало скрестись где-то глубоко внутри.

А что если это всего лишь мои предрассудки? В последние дни я многое повидала, и нет ничего удивительного, почему тревога до сих пор меня не отпускала. Я же только чудом осталась в живых, а заодно и в своем уме. Так что совет герцога мог оказаться не таким уж плохим, и прогулка, действительно, пойдет мне на пользу. Поможет отвлечься, отдохнуть душой, остудить разум и тогда… Тогда я обязательно пойму, как использовать подсказку принца, за которого, между прочим, теперь не придется волноваться. Он будет под присмотром Растиса, стражников и не посмеет меня даже пальцем тронуть.

Хм, а если мыслить в таком ключе, то прогулка стала еще соблазнительнее.

— М-можно? — чуть заикаясь, поинтересовалась я и впервые за день встретилась взглядом с принцем.

На миг я оторопела, потому что Рензел показался… Нет, он точно изменился. Его взор стал глубже, резче, увереннее. В нем перестал клубиться туман. Исчезла усталость. А с лица — болезненная бледность. Но вместе с тем принц выглядел скованнее обычного. Почти не говорил, вставлял реплики в монолог Растиса только по делу и необходимости. А на лбу у него прорезалась маленькая тревожная морщинка, словно тот постоянно размышлял над серьезной проблемой. И чуть раньше, на протяжении всей дороги от гостиной, Рензел держал руки либо в карманах, либо за спиной, где настолько крепко их стискивал, что скрипели черные перчатки.

Рензел приподнял левую бровь, когда понял, что я его разглядываю, а его губы на миг изогнулись в улыбке и произнесли: «Можно».

Сердце пропустило удар.

— Оседлайте лошадей для меня, герцога Хастора и охраны, — будто во сне прозвучал его приказ подоспевшим конюхам.

Я не верила своему счастью. Мне подарили лошадь! Мою первую лошадь, что отныне принадлежит только мне одной! И сейчас я на ней прокачусь.

— Для леди Цессары подготовьте…

— Обычное седло, не дамское, — выпалила я, пока принц не успел договорить приказ, и заработала одобрительный взгляд лорда Растиса.

— А вы не кокетка, — заметил он, на что я пожала плечами:

— Предпочитаю удобство элегантности.

— Одобряю.

Принц, послушав нашу с герцогом беседу, только тяжело вздохнул и произнес:

— Леди подготовьте обычное седло.

И вот! Немного томительного ожидания, и Злата была полностью готова к верховой прогулке. Но сразу меня к ней не подпустили. Сначала принц внимательно изучил каждое крепление, осмотрел седло, подергал ремешки… В зубы только лошади не заглянул да под хвост. И эта его обходительность мне совсем не понравилось. Потому что единственная опасность, которую принц мог мне устроить — это падение с лошади. Вот я и приняла, на мой взгляд, верное решение: еще раз все проверила. Сама.

С невозмутимым видом повторила все действия Рензела, под удивленные взоры мужчин. Но к своей досаде ничего подозрительного не заметила. Зато лорд Растис заметил и удивленно хмыкнул, а Рензел приподнял брови и с вызовом на меня посмотрел.

— Что-то не так? — поинтересовалась я, когда с легкостью взобралась на лошадь и поправила юбку.

Сначала ласково похлопала Злату по шее, а потом уже удосужилась наградить своим вниманием мужчин. Они не спешили отвечать и продолжали на меня смотреть.

Первым зашевелился принц. Он ловко запрыгнул в седло своего вороного жеребца и предпочел промолчать, а вот Растис, окинул заинтересованным взглядом сначала принца, потом меня, и полюбопытствовал, но совсем по другому поводу. Не о том, о чем наверняка сейчас подумал:

— Вы умеете седлать лошадь?

— Да, лорд Растис, — одарила его лучезарной улыбкой, втайне надеясь, что она не выглядит плотоядной. — И не только это. Еще я умею стрелять из рогатки и попадаю в желудь с десяти шагов. Помню, все мальчишки во дворе завидовали.

Глаза Растиса округлились, а принц медленно отвернуться, а его плечи подозрительно дрогнули.

— Может род Адье и небогат, — гордо добавила я, — зато руки у нас золотые, — и пришпорила Злату.

Говоря это, я не солгала. Даже моя капризная и изнеженная сестра Линни умела вышивать красивые картины, которые не стыдно показать королю. Только я ей об этом, естественно, не говорила. А то еще зазнается.

Меня вот, в отличие от Линни, рукоделие никогда не привлекало. Я предпочитала другие развлечения, а втайне от Ярлы порой даже те, что совсем не подходили для леди. Это была моя маленькая месть или протест. А слуги пусть и боялись гнева мачехи, но никогда не отказывали молодой госпоже. Потому что любили меня, к тому же я всегда находила им награду за пособничество — давала монету, сэкономленную на своих карманных, или уговаривала папеньку выделить слугам выходной.

Помнится, так конюх накопил себе на новые сапоги, когда учил меня седлать и запрягать лошадей. А повариха нашла время испечь торт для своего сына на день рождения.

Эх… Никогда не думала, что настолько сильно буду скучать по дому, даже учитывая в нем наличие мачехи.

Неспешно вышагивая по мощеной дорожке к воротам, что виднелись за пышными макушками деревьев, я услышала, как следом двинулись Рензел, Растис и стража. Топот стоял такой, что на миг мне показалось, будто я веду армию на войну. От этих мыслей стало неуютно. Ведь я — хрупкая и маленькая девушка, и ощущать за собой мощь десятерых воинов да могущественного мага — как-то слишком странно. Это не мое место быть впереди, не моя роль. Поэтому когда Рензел поравнялся и пошагал рядом со мной, я испытала облегчение, будто с меня сняли груз тяжелой ответственности.

— Леди Цессара, — вдруг заговорил принц тихим голосом. — Прошу, не отходите от меня на прогулке. Ни на шаг.

Я удивленно на него посмотрела и встретилась с хмурым взором льдисто-голубых глаз, что раньше из-за тумана казались более серыми. И поняла, что не хочу язвить или напоминать о своем неверии в желание принца меня защитить. И не хочу ему противостоять. Не потому что мне вдруг стало страшно, а потому что он говорил и смотрел на меня так, будто вверил свою судьбу в мои руки, и теперь только мне решать: сдавлю я ладони и уничтожу его веру, или позволю ей существовать.

Мои похолодевшие пальцы крепко сжали узду, потому что я собралась дать ответ, в который сама не верила. Но не успела обронить ни слова, как вдруг Злата громко заржала, встала на дыбы и рванула с места. Я чудом удержалась в седле, вот только это чудо оказалось не в мою пользу, и лучше бы я сразу упала на брусчатку.

Помнится, когда мы с Марькой прибыли в поместье, ворота были закрыты решеткой, а теперь из-за грядущего бала единственной преградой перед взбесившейся лошадью оказались стражники. Их, конечно, заметно прибавилось, но, увидев Злату, они все разбежались. И винить их было не в чем. Только безумец остался бы на пути у мощного, тяжелого и неконтролируемого животного. А лошадь отбила копытами последнюю дробь по деревянному мосту и понесла меня дальше — по тропе, ведущей в город.

Страх не позволял мне расслабиться и перестать цепляться за Злату. Как-то папенька рассказывал: главное не пугать лошадь. Нельзя за нее хвататься, делать ей больно, а позволить нестись, пока она сама не остановится. Но я все сильнее напрягалась и сжималась, потому что папенькин Вихрь никогда не бежал с такой скоростью. С безумной… Скоростью. А наша с Линни кобыла — Искорка была старой для быстрой езды, поэтому мы лишний раз ее берегли и пускали только легкой рысью.

Как бы я ни уговаривала Злату остановиться — она совсем меня не слушала и не думала успокаиваться. Только фыркала, хрипло и тяжело дышала, а порой вовсе заливалась истошным ржанием. А я мысленно повторяла: «Почему? Почему так случилось?». Еще миг назад все было хорошо! Злата даже прогладиться далась и почти до самых ворот вела себя спокойно, а потом… Потом она резко взбесилась.