Помимо какой-никакой возможности глазеть по сторонам, в капсуле имелось еще одно развлечение: слушать рабочие переговоры всадников между собой. Принять в них участие Эдуард не мог – его линия была замкнута на Терциуса, но не мог и отключить динамики, из которых строго раз в пять минут следовали доклады. В основном, однообразные, типа: «Марий: нормально!», «Виктор: нормально!», но встречалось и иное: «Ливия – Гийому: сбавь скорость, отрываешься!», «Авл, это Марий, убери свою колымагу выше, ты мне ею полнеба загородил!», «Здесь Авл, а на что там смотреть, чисто все, как ранним утром на форуме!», «Ливия – Авлу: не спорить, делать, что говорят!», «Авл – Ливии: принято!»

С момента первого схода конвоя с Пути прошло уже около трех часов, до выхода на следующий оставалось никак не меньше. Отчаявшись счесть «седла» и вдоволь налюбовавшись на сияющую в черном небе лишенную планет – «бездетную», как обозвал ее Терциус, – звезду, Эдуард поерзал в кресле, силясь найти наиболее удобное положение, подогнул левую ногу, уперев правую в стену впереди себя, и закрыл глаза. Как же, оказывается, скучны полеты! И как утомительны! Юноша поджал и вторую ногу, но сидеть так оказалось и вовсе неудобно, и он, как сумел, распрямил уже левую. Зачесался локоть, тут же за ним – плечо. Едва унялся зуд, снова начала затекать нога…

– Внимание всем! Слева-сзади на три часа наблюдаю групповую цель! Точную численность определить не могу, но их…

– …до фига! – перебил Ливию – а это именно она вышла в эфир первой – кто-то из всадников. – Дюжины три, не меньше!

Эдуард как ошпаренный рванулся в кресле, и ремни тут же немилосердно впились ему в плечи, грудь и живот. Завертел головой: куда смотреть? Слева-сзади? Какой это экран?!

– Что это вообще такое? – донеслось в эфире. – Не могу определить тип летательного аппарата!

– Они идут на нас!

– Отставить панику! – потребовала Ливия. – Они гораздо дальше, чем кажутся, и уступают нам в скорости! Никакой опасности нет, всем следовать прежним курсом!

– Что случилось? Я ничего не вижу, – не удержался Эдуард от вопроса Терциусу.

Всадник ответил не сразу, видно, переключал микрофон на внутреннюю линию.

– Мне самому не очень хорошо видно. Какие-то неопознанные объекты. Сыпятся с Пути, как горох из рваного мешка. Мелкие, далеко. Удивительно, как Ливия их вообще заметила.

– Погоня за нами? – поежился юноша.

– Нет, с другого Пути. Но кто бы они ни были, нас им не настичь.

– Это хорошо, – брякнул Эдуард.

– Да уж, – усмехнулся Терциус.

В течение трех следующих часов ситуация не изменилась. Высмотреть преследователей на экране Эдуард так и не сумел, но, по словам рыжего всадника, те так и висели на хвосте у конвоя, не отставая, но и не приближаясь. Терциус насчитал на своем радаре тридцать семь чужих отметок, Марий, следующий теперь замыкающим, докладывал, что видит сорок одну. Авл, буксирующий баржу, сообщал, что вообще никого не видит, и настойчиво просил не морочить ему голову всякой чепухой.

Поняв, что непосредственной опасности нет, Эдуард немного успокоился и на какое-то время даже задремал – к собственному немалому удивлению по пробуждении. Проснулся же он аккурат перед выходом на Путь и еще даже успел заметить звездный вихрь, двойной спиралью закружившийся на экранах в момент пересечения «седлом» границы бытия. Потом были полчаса ожидания – и новый вихрь, ознаменовавший завершение Пути. И тут же – сотня чужих всадников, барражирующих в астероидном потоке.

– Засада! – крикнул кто-то, и эфир словно взорвался:

– Они везде!

– В меня стреляют! – экран перед глазами Эдуарда пошел рябью – возможно, это и была стрельба, о которой кричал всадник, а возможно, обычные помехи.

– Отставить панику! – рявкнула в эфир Ливия, и гам действительно тут же унялся. – В бой не ввязываться! Держать строй! Всем следовать за «седлом» Виктора согласно первоначальному плану!

Эдуард вжался в кресло и втянул голову в плечи, словно это как-то могло помочь ему укрыться от неприятельского обстрела. При этом краем глаза он все же продолжал следить за экраном – несмотря на то, что мало что мог понять в пугающей круговерти вспышек, черточек и бликов на нем. Но отвести взгляд в сторону было почему-то еще страшнее.

– Здесь Виктор: иду с отклонением в пятнадцать градусов от цели, – донес эфир голос старого друга. – Планирую обойти вон тот газовый гигант справа, после чего попытаюсь вернуться на прежний курс.

Никакого гиганта – ни газового, ни любого иного – Эдуард не видел, но всадники, похоже, прекрасно поняли товарища.

– Гийом: иду за тобой!

– Я Марий, следовать за Виктором не могу, попробую обогнуть планету слева!

– Я Авл, иду за Марием!

– Авл, отставить, следуй за Виктором, слева тебе с баржей не прорваться!

– В Орк баржу, с ней мне точно не уйти, сбрасываю ее со сцепки!

– Не сметь!

– Уже сделал! Пусть подавятся!

– Это Терциус, вижу Виктора и Гийома, уходящих к планете, иду за ними, – выдал в эфир возница Эдуарда.

– О Духи, они меня зажали! – истошно завопил кто-то.

– Тиррус сбит!

– Квинт сбит!

– Они сожгли баржу!

– Плевать на баржу, там никого не осталось, Авл ее бросил!

– А где Авл? Не вижу его!

– Он пошел за Марием!

– А где Марий? Марий, ответь!

– Он вне зоны приема, он тебя не слышит!

– Все я отлично слышу! Правда, не всех… Не мешайте, работаю!

– Здесь Виктор: огибаю планету, путь чист. Марий, если слышишь меня: перед тобой отряд числом до дюжины, ты сейчас выскочишь прямо на него!

– Марий, ты слышишь?

– Марий!

Бешеная гонка продолжалась четыре часа. Несколько всадников были сбиты неприятелем, двое или трое, отрезанные от основного отряда, ушли из зоны приема и пропали со связи, но ядро конвоя в составе Ливии (кто был у нее всадником, Эдуард так и не понял, в эфир жрица выходила сама), Виктора, Гийома и Терциуса сумело оторваться от противника и неудержимо неслось к цели. До заветного выхода на Путь оставалось совсем немного, когда экран капсулы озарила вспышка, и прямо по курсу стали появляться новые отметки целей. Одна, две, три… Шесть… Двенадцать… Были они куда более яркими и четкими, чем изображения оставшихся позади преследователей – вероятно, потому, что находились значительно ближе.

Когда вторая дюжина отметок рассредоточилась на пути беглецов, Эдуард понял, что это конец.

Такого же мнения, похоже, был Терциус: рыжий всадник выругался столь замысловато и заковыристо, что, несмотря на всю отчаянность их положения, юноша покраснел от одной мысли, что это могла услышать в эфире Елена. И тут же покраснел еще сильнее – от стыда за то, что лишь теперь вспомнил о девушке, да еще по такому сомнительному поводу.

– Не стрелять! – непонятно было, к кому обращен призыв Ливии – к остаткам их потрепанного конвоя или же это была мольба, обращенная к превосходящему числом противнику. И то и другое казалось Эдуарду абсолютно бессмысленным. – Сбросить ход! – продолжала тем временем жрица отдавать нелепые приказы. – Лечь в дрейф!

К удивлению Эдуарда, Терциус подчинился.

– Говорит сэр Кретьен, командор Ордена Человечества, – раздался внезапно в эфире незнакомый голос. Слова он произносил немного странно, неестественно, но смысл их был вполне понятен. – Четверо неизвестных рыцарей, назовите себя! Кто командир вашего отряда и что вы делаете в зоне отчуждения?

– Весьма рады встрече с вами, сэр Кретьен! – отозвалась Ливия. – На наш караван напали Чужие. Вероятно, перед вами все, кому удалось выжить. Командую отрядом я… – она выдержала короткую паузу. – Леди Александра, виконтесса де Тэрако, к вашим услугам!

– Славься Констанция! – проговорил публикан Луций Терциус, почтительно склоняясь в прощальном поклоне.

– Слава Константину! – устало ответила Александра. Назойливый торгаш ее утомил. Следовало сразу же отказать ему, как тому, первому – как там его, – уже и не вспомнить… А не выслушивать все эти безумные прожекты. Какое, в конце концов, дело Храму до их финансовых дрязг?! Пусть Сенат с ними разбирается!