1478 год, 29 июля, Минас-Итиль

Раннее утро.

Только-только отошел туман.

А полковник Алексей Кулаков уже стоял на стене своей крепости. Именно своей. Он здесь был всем, выступая самым старшим на многие версты окрест. С достаточно широкими полномочиями.

После того, как войска Менгли Герая вырезали населения Хаджи-Тархана, Иоанн наделил коменданта крепости большими полномочиями. Он теперь там и крепостью заведовал, и местным войском командовал, и кое-какие дипломатические задачи выполнял, и над всей округой был начальник, и за таможней присматривал. В общем — царь и Бог в одном отдельном глухом углу.

И этот подход принес свои плоды.

Да, конечно, комендант мог воровать. И, без всякого сомнения, это делал. Но конкретные прикладные задачи, сроки и ресурсы, выделяемые ему, мотивировали его прикладывать усилия и к державным вопросам. Особенно в той их части, которые были связаны с укреплением его резиденции. Ведь Минас-Итиль находился под непрерывной угрозой нападения.

Старый редут, возведенный войсками сразу после захвата Хаджи-Тархана, стал своего рода ядром укреплений. А перед ним был возведена пятилучевая «звезда» бастионной крепости. Земляная, разумеется. Основание этой пятилучевой звезды прилегало к прямоугольному редуту цитадели. И в этом месте располагались ворота — южные и северные. Аккурат между редутом и бастионами, из-за чего простреливались превосходно. И любой, кто туда сунулся бы, оказывался в огневом мешке перекрестного стрелково-артиллерийского обстрела.

Понятное дело, что не землей одной обходились. Поэтому в Минас-Итиль все эти годы с момента ее возведения, продолжали поступать и кирпичи, и древесина. Что позволило не только серьезно укрепить цитадель, но и оборудовать бруствер с бойницами в остальной крепости.

Кирпичи поступали римские, как более пригодные для долговременного строительства в южных краях. Вот из них, опираясь на старые известковые блоки, бойцы под руководством итальянского архитектора и трудились.

Гарнизон Минас-Итиля также увеличился. Ныне он состоял из четырех рот аркебузиров и сотни гусар, осуществляющих патрульно-постовую службу в округе.

А как усилилась артиллерия? О!

Теперь тут кроме батареи фальконетов на редуте имелось пять полубатарей легких бомбард на «звезде» и батарея аспидов, которыми можно было маневрировать: то ставя на редут для перекрытия речного фарватера, то выдвигая на «лучи» «звезды», для ведения контрбатарейной борьбы.

Аспидами король назвал легкие 3-фунтовые кулеврины с очень длинными стволами и заряжанием с казны. По своей сути это была попытка повторить знаменитые «Три аспида» из батареи первого русского царя. Но царства не было и не предвиделось. И образца не имелось. Поэтому мастера короля работали, ориентируясь на техническое задание заказчика и собственное разумение.

Вот и вышло нечто более впечатляющее, чем «Три аспида». Да, ствол во все те же сто калибров. Но теперь уже под ядра в три фунта, из-за чего орудие в целом вышло длиннее и тяжелее. А чтобы ствол не провисал и не слишком сильно вибрировал, король велел делать его рифленым — с ребрами жесткости. Так его и отливали. Что получилось отнюдь не каждый раз, тратя от десяти до двадцати попыток на каждого такого аспида.

Стрельбу из него вели, кстати, так называемыми обливными ядрами. То есть, чугунными шарами, которые были покрыты тонким слоем мягкого свинца. Что позволяло им очень плотно прилегать к каналу ствола. Хорошо калиброванного и геометрически выверенного.

Казенная часть аспидов представляла собой классическую П-образную рамку с прорезью, куда вставлялась сменная «кружка» с зарядом и запиралась клином.

«Кружка» — просто бронзовая зарядная камора с П-образной ручкой, из-за чего она и напоминала большую кружку. Для орудия с большим калибром — плохое решение, так как масса каморы слишком значимой получается, особенно заряженной, и оперировать ей не удобно — тяжело. А вот для таких — сойдет. Тем более, что этих камор на каждое орудие полагалось по пять штук, что позволяло при необходимости развивать очень приличную скорострельность для таких длинноствольных орудий.

Так вот — шесть аспидов на специальных крепостных лафетах могли заниматься свои позиции в цитадели, перекрывая фарватер[279], или на «лучах» нижней крепости, занимаясь противодействием артиллерии неприятеля. Ничем кроме ядер они не стреляли. Так что получалось очень узкоспециализированное орудие.

В дополнение ко всему на вооружение крепости находилось три десятка пищалей — тех самых длинноствольных мортирок бронзовых калибром в один фунт, стрельба из которых осуществлялась с переносной треноги. Они использовались для усиления огня при обороне укреплений, ибо ими можно было очень быстро, легко и просто маневрировать. Так же их употребляли на ушкуях, которые строили стандартных размеров[280] и применяли досмотровыми командами таможни.

Вот эти вот ушкуи и имели по четыре посадочных гнезда для установки пищалей: пару на носу, пару на корме. Что давало ему впечатляющую для лодки огневую мощь. Ведь пищали эти могли метров на двадцать-тридцать выплевывать целый фунт картечи. На полсотни метров — ядро, способное с такой дистанции пробить борт любым местным корабликам и лодкам. А с 1477 года в номенклатуру их выстрелов пошли и легкие чугунные гранаты, весьма слабого действия, но иной раз крайне полезные. Учитывая же небольшую длину ствола, да готовые картузы с выстрелами, палить эти пищали могли довольно часто. Пока не перегреются. Но, в случае чего — пять-шесть выстрелов подряд вполне держали.

В качестве легкого десантного средства эти ушкуи тоже вполне годились, так как вмещали кроме гребцов до двадцати бойцов десанта. А пищали легко снимались и могли использоваться на берегу с треногами.

Но мы отвлеклись.

Главное — крепость Минас-Итиль весны 1478 года была уже не тем маленьким редутом, что встретил Менгли Герай в декабре 1475 года. Она и размерами раздалась, и артиллерию имела представительную, и защищалась доброй тысячей аркебузиров. Хуже того, в крепости уже стояла сотня легкой конницы для вылазок и рекогносцировки, а также имелся какой-никакой, а флот. Пусть состоящий всего из шести ушкуев, но это намного лучше, чем ничего. Что открывало перед защитниками крепости возможности речных маневров и вылазок.

Менгли Герай в этот раз привел с собой не толпу легкой конницы, а множество азапов — крестьян-ополченцев с разного рода холодным оружием. Ну и артиллерию притащил, выделенную ему Мехмедом с целью занять Минас-Итиль и укрепиться там. Серьезную артиллерию: дюжину ординарных, полновесных кулеврин, три дюжины «бастардов» или легких кулеврин. А также четыре тяжелые серпантины, калибром в целый картаун[281]. Что-то бронзовое, что-то железное. Не суть. Главное, что этой артиллерии должно было хватить, по мнению султана, на взятие любой крепости в тех краях.

Но дело сразу не заладилось.

Эти орудия очень слабо действовали своими ядрами на земляные укрепления нижней крепости. Снаряды тупо вязли в земле, практически не причиняя стенам никакого вреда.

А тем временем аспиды, переведенные в нижнюю крепость, делали свое дело. И разбивали одно орудие осман за другим. Начав с серпентин, которые представляли для защитников наибольшую опасность…

Бум!

Вновь ударил аспид, отправляя свое обливное ядро в сторону неприятеля.

И вновь мимо. И вновь взлетает вверх земля, выбитая ядром рядом с вражеским орудием. Убивая при том кого-то из прислуги. Но, в целом, не повредив кулеврину.

Алексей Кулаков поморщился.

«Пятый выстрел с утра. И все в пустоту» — пронеслось у него в голове с раздражением…

Перегревшись, аспид замолчал. И его расчет, воспользовавшись моментом, занялся чисткой и наведением марафета. Сам ствол банить, а дульце, в которое вставляли зарядную камору — чистить. Да и их самих тоже требовалось привести в порядок.