Девушка отскочила в сторонку в первый же момент, когда в гроте, испугав лошадей, появился Далхан Рэил. Когда в ход была пущена магия, они и вовсе взбесились, стали ржать, бить копытами, пытаясь отбежать подальше от опасного чародея. Увернувшись от копыт белого жеребца, Серпиана скрылась в этой суматохе с глаз врага и прижала ладони к холодным плитам пола. А потом поднялась, вознеся сложенные щепотью пальцы над головой. Три года назад, в уэльской пещерке, ей понадобилось больше времени, чтоб извлечь свое оружие из иного пространства, где оно всегда хранилось (она и сама толком не знала, что это за пространство, просто умела им пользоваться). На этот раз все вышло куда быстрее.

Лук в ее руках был иззелена-черным, он переливался, словно змеиная чешуя. Стрелы появлялись, как только пальцы хозяйки касались тетивы, и девушка отправила первую в полет, как только испуганный конь, получив ладонью по крупу, убрался с дороги.

Серпиана не рассчитывала, что Далхан будет убит ее стрелами, она хотела всего лишь отвлечь его. Ее приводила в ужас та легкость, с которой он умудрился смять защиту ее жениха и буквально припереть его к стеке — она чувствовала его смятение. Стрела, взвизгнув, скользнула по защите, выбив сноп искр. С тетивы тут же слетела следующая.

Когда Дик упал на колени, девушка перепугалась. Но испуг не заставил ее потерять голову, наоборот, он подействовал как ушат холодной воды. Она на миг поднесла наконечник к губам и, прошептав короткую формулу, уложила гладкую пяточку стрелы на тетиву. Лицо Далхана, увидевшего, что Уэбо коснулся ладонью камня под ногами, просияло злобной радостью, он поднял обе руки, готовясь обрушить на него еще один, последний удар...

И тут в воздухе свистнула стрела.

Зачарованный наконечник разбил защиту Рэил и вонзился ему в плечо. Далхан пошатнулся и вскрикнул. Его красивое лицо исказилось от боли и на мгновение стало жалким. Он бросил недоуменный взгляд на девушку-змею, и она метнулась прочь от его взгляда, в прыжке меняя облик. Мерцая чешуей, поблескивающей, словно ее покрывала влага, змея отпрянула к стене грота, покрытой друзами хрусталя, на миг свернулась там тугой спиралью и бросилась обратно.

Напрасная предосторожность. Далхан и не думал о Серпиане. Он вырвал стрелу, швырнул ее под ноги и зажал ладонью плечо. Магия клубилась вокруг него густым облаком, и когда ее стало чуть больше, этого никто не заметил.

Дик застонал и попытался выпрямиться, но чужая сила стискивала его, опутывала, так что становилось тяжело дышать. Ему казалось, он слышит, как начинает трещать его позвоночник, хоть этого не могло быть — заклинание оказывало воздействие на сознание, а не на тело. Лишь один шаг оставался до того, чтобы признать свое бессилие и исполниться равнодушием к собственной судьбе.

Но в следующий миг Диком овладела настоящая ярость. Он не желал отступать! И если прежде пытался создать заслон одним усилием воли, теперь рванулся, надеясь, что путы не выдержат. Сеть натянулась, и в какой-то момент молодой рыцарь ощутил боль, мгновенно ставшую непереносимой.

Темно-багряный, почти черный камень на цепочке нагрелся и засветился на груди Уэбо, словно искра живого огня. В какой-то момент кристалл налился небывалой силой — и взял на себя всю тяжесть, которую навалили на Дика заклинания Рэил.

Молодой рыцарь ощутил себя так легко, словно мог без всякой магии воспарить к потолку. Жажда жизни подняла его на ноги. Уэбо вскочил, чувствуя такое облегчение, какого не ощущал еще никогда в жизни, и такой же запредельный восторг. Он поднял меч и швырнул в Далхана какое-то заклинание, сам не понял какое — с меча, напоенного небывалой магией. Золотая полоска по долу вспыхнула алым, потом превратилась в серебряную и потухла.

Далхана сбило с ног и протащило по камню, швырнуло о стену и ударило о тонкие и острые, как кинжалы, кристаллы горного хрусталя. Удар был так силен, что губы и подбородок верховного жреца культа Зла залил поток крови из носа. Рэил завыл, как раненый волк, захлебываясь воздухом. Он рванулся, забрызгав прозрачные и дымчатые кристаллы кровью.

Далхан развернул ладонь к Дику, и того окатила волна горького и горячего воздуха, перехватывающего дыхание, болезненно сдавливающего легкие. Казалось, этот ветер дул прямо из пекла, и рыцаря-мага охватила странная паника, ничем не объяснимая, но и непреодолимая. Он чувствовал, как на висках стягивается раскаленный обруч, в какой-то миг грот и искристый хрусталь, все ярче наливающийся дневным светом, поплыли перед глазами. На губах Дик ощутил привкус смерти.

Камень на его груди вспыхнул еще ярче, если такое было возможно, а горячим стал настолько, что Дику захотелось немедленно сорвать его. Пламя, бившееся в глубине почти черного рубина, заметалось на гранях, потом вспыхнуло — и кристалл разлетелся на мелкие, как пыль, осколки.

Вместе с ними разлетелись заклинания — и то, что было положено Далханом вначале, и то, которое он бросил позже.

Опираясь ладонью о стену, Рэил с трудом поднялся и, шатаясь, шагнул вперед.

— Ты сам выбрал, — едва шевеля губами, выдавил он, закашлялся и схватился за грудь. Дыхание его было прерывистым, но быстро выравнивалось. Серпиана перекинулась обратно в человеческое тело, подняла лук, но Далхан отмахнулся от нее, как от мухи, и девушка покатилась по полу, выронив стрелу. — Если надо будет забрать твою жизнь...

— ...Ты не будешь колебаться, — подсказал Дик, торопливо создавая вокруг себя круг магической защиты.

Раны Рэил затягивались буквально на глазах, ткань тоже восстанавливалась, словно она была чем-то вроде второй кожи этого служителя Зла. Его кровь текла недолго, но под его сапогами натекла целая лужица, казавшаяся аспидно-черной в свете, подобном дневному. Когда Далхан шагнул на чистый камень, от нее не осталось даже следов. Кровь испарилась, как туман под солнцем.

Он провел рукой по телу и взмахнул длинным прямым мечом. Металл был серым, матовым, клинок напоминал мечи, когда-то забытые в земле, а потом извлеченные на свет Божий. Этого меча Дик прежде у него не видел и понял: теперь разговор будет совсем иным.

Далхан смотрел на молодого воина исподлобья, и в его тяжелом взгляде Дик увидел пламя ярости. А потом заметил его жест — о таких говорили друиды — и понял: противник собирается черпать силу в некоем источнике или, может быть, у группы людей. Важно лишь то, что сейчас в этом гроте разверзнется ад.

Рыцарь-маг понимал, что в этой схватке, скорее всего, погибнут и его спутники. Далхана надо было увести отсюда. Дик положил два пальца правой руки на серебряный браслет и острием меча начертил перед собой овал.

Он чувствовал в себе силы, необходимые для самого сложного из доступных ему заклятий.

Дик задержал дыхание — и рухнул в иное пространство, распахнувшееся перед ним.

Молодой рыцарь знал: Далхан последует за ним.

Он по колени ушел в кучу какого-то зловонного мусора. Едва сумел развернуться — справа был неопрятный забор из очень странного грязно-белого камня, обколотого и изрисованного надписями. Поблизости Дик увидел нескольких людей и торопливо наложил на себя заклятие, которое должно было позволить ему понимать их, а им — его. Слева тянулась широкая дорога с двумя колеями, глубоко вдавленными в порыжелую землю, дальше росли несколько чахлых деревьев, а за ними к небу поднимались какие-то жуткие серые каменные коробки с десятками окон, такие высокие, что у Дика захватило дух.

Впрочем, почти сразу у него перехватило дыхание уже по другой причине. Воздух чужого мира обрушился на него, как пустынный самум, он оказался пыльным и тяжелым, нес какую-то непонятную удушающую вонь. У молодого рыцаря защипало в носу, мгновенно выступили слезы, и он разозлился на самого себя. Увязая в мусоре, рыцарь-маг выбрался на дорожку и отряхнул штаны.

Один из проходивших мимо людей остановился, с любопытством глядя на Герефорда.

— Эй, мужик, ты что, из театра сбежал? — Он посмотрел на меч, который Дик держал в руке, и принял вычурную позу с красиво отнесенной в сторону рукой. — «О, бедный Йорик!»