Трагерн больше не походил на недотепу-студиозуса, ученика какого-нибудь лекаря или писаря, который не может усвоить простейших рецептов или выучить самые элементарные латинские фразы. Его нелепое поведение в бою, когда каким-то чудом ему удавалось уцелеть, его неприспособленность к кочевой жизни, постоянные жалобы и странные требования — все это осталось в прошлом. В ученике друидов сейчас чувствовалась мощь, особенная сила, недоступная тому же Дику. Вокруг него быстро собиралась магическая энергия, закручивалась в тугой вихрь и уплотнялась. Теперь рыцарь-маг уже сомневался, сможет ли он подойти к своему другу, пропустит ли его образовавшийся вокруг Трагерна кокон.

Молодой друид положил серп в середину узора и вынул кусок сухой омелы. Воткнул в песок вертикально. Положил сверху руку.

— Превращайся, Серпиана, — сказал он глухо. — Мы уже на месте.

Тьма вокруг медленно рассеялась, так что вскоре даже факел стал не нужен, и Дик воткнул его в песок. Лишь на том пятачке, где они стояли, оставался небольшой песчаный круг — дальше начинался гладкий камень. Гладкий, как полы в замках.

Вокруг них уже не было пещеры, это больше всего напоминало грот. Великолепные стены, покрытые друзами горного хрусталя, соляные столпы такой правильной формы, словно их отделывал резец мастера, полукруглый свод, состоящий из валунов, испещренных искрами... И неизвестно откуда льющийся дневной свет. Он наполнял собой грот, преломлялся в тысячах граней и, казалось, звучал, словно музыка арфы.

Идеально ровный, будто отполированный пол представлял собой что-то вроде естественной мозаики. Плиты красного гранита соседствовали с белым мрамором, дальше лежал черный базальт с синей искрой, потом агат, рисунок которого напоминал причудливые следы, оставленные волнами на песке, и кварц с вкраплениями ярко-синего лазурита. Глубокие трещины разбегались в разные стороны, и лишь это указывало, что великолепный пол вряд ли сложен руками человека. Человек делает аккуратнее — и скучнее.

Дик, уронив факел, ступил на разноцветные плиты первым, вслед за ним Трагерн и Серпиана, затем лошади — и тут же откуда-то налетел ветерок. Он не был особенно силен, но сдул песок и унес его прочь так же быстро, как вихрь в пустыне, достаточно сильный, чтоб перемещать огромные дюны. Миг — и пол снова был чист, как до появления здесь троицы.

— Лошадей, наверное, стоило оставить в Сирии, — сказал Дик.

— Пусть будут с нами. Я перемещаю часть пространства, а не отдельных существ, — хмуро сказал Трагерн.

— Потому и песок с собой прихватил?

— Совсем немного. И, кроме того, тебе не на что жаловаться — его здесь уже нет.

Рыцарь-маг слегка усмехнулся и передал повод своего коня Серпиане.

— Ладно. Где там ваша печать?

— А ты не видишь?

Уэбо оглядел пещеру — и увидел!

Вдоль трещины между глыбами разноцветного камня бежала тонкая золотая ниточка. Она была не одна — оглядевшись, рыцарь-маг различил целую паутину таких нитей, они змеились и по полу, и кое-где по стенам. Он понял, что их надо попытаться распутать и найти узелок. И тогда все будет просто.

— А может, ты знаешь, где потянуть? — спросил он, обернувшись к Трагерну.

Тот лишь улыбнулся:

— Я не вижу печати. Здесь я тебе не помощник.

— Не видишь? — растерялся Дик. — Как это — не видишь?

— Не вижу. Ты думаешь, те, кто положил печать, не позаботились, чтоб ее не могли снять? Друиды могут проникнуть сюда, но не могут увидеть печати. Маг-человек не сможет проникнуть, да и печати, скорее всего, не увидит — не хватит сил. Все было сделано так, чтоб лишь нечеловеческое существо могло бы увидеть печать. Но нечеловеческому существу это ни к чему... Ты видишь печать, Серпиана?

— Вижу, — прошептала она и прищурилась. — Похоже на змею, которая кусает собственный хвост...

— А ты, Дик, объединяешь в себе силу друидов, магов-людей и альвов. Это та власть, которая досталась тебе от отца.

— Я понимаю. — Он оглядывался, ища конец нити. Внезапно его осенило. — Ты видишь змею, Ана?

— Да.

— Где она кусает свой хвост?

— Вон там, — указала девушка, но он и сам уж разглядел узелок, маленький, затейливый. Пошевелил плечами, скинул камзол и нагнулся над узелком.

Нити вспыхивали ярко, словно состояли из света, но, кажется, не обжигали. Дик опасливо прикоснулся к ним, и браслет на его правой руке тут же нагрелся и потек с запястья к пальцам.

— Так, ну это уже наглость, — устало произнес знакомый голос.

Когда Дик развернулся, у него в руке уже был меч лорда Мейдаля, который в напоенном магией воздухе едва заметно вибрировал. Рыцарь-маг нисколько не удивился и даже не испугался, поскольку все время ждал чего-то подобного. Из них троих испугался только Трагерн, он побелел, словно приготовился падать в обморок, и потащил из-за пояса свой мешочек. Серпиана же просто скользнула к хрустальной стене.

На одной из плит — той, что состояла, по всей видимости, из прозрачного кварца, — стоял Далхан Рэил. Он был в длинном одеянии, перепоясанном золотым поясом, оно напоминало античные тоги и делало его фигуру по-настоящему величественной Он выглядел усталым и на рыцаря-мага посмотрел с укором, словно на шалящего младенца, который едва не учинил серьезного безобразия.

И ударил.

Заклинание, напоенное такой силой, что напоминало разряд молнии, Дик отразил мечом. Удар ушел в стену и растворился в ней.

Не тратя ни мгновения, Далхан нанес следующий удар, а потом еще один. Атака была примитивной, но мощной. Одновременно Рэил развернул ладонь левой руки, и Дик почувствовал на лице дуновение холодного ветра. Ветер нес угрозу, от него темнело в глазах, и рыцарь-маг ощутил, как его стискивают ледяные пальцы какой-то страшной смертоносной силы.

Прежде он не чувствовал ничего подобного. Должно быть, менее всего Далхан был склонен недооценивать своего противника, равно не собирался и давать ему времени на раздумья. Он подготовил сразу несколько атак и все заготовленное разом обрушил на бастарда английского короля. Все эти заклинания, как и наполнявшая их сила, были пущены им с артефактов, и потому он смог отвлечься.

— Это действительно наглость — вести себя так вызывающе, — сказал он, качая головой. — Стой спокойно, Трагерн. На что ты надеешься, мальчишка? Думаешь, тебе удастся то, что не удалось в свое время даже иерофанту? Принцесса, отойди в сторонку, если не хочешь еще разок погибнуть. — Он мельком взглянул на Серпиану. — Надо признать, что в этой одежде ты еще более привлекательна, чем в платье.

Дик, изнемогающий под тяжестью сразу нескольких заклинаний, пытался призвать себе на помощь все знания, все свои умения, но мысли путались, и он не мог сосредоточиться. Ему казалось, что его окутывает какой-то плотный покров, словно тяжелый меховой плащ, давит и не дает шевельнуться. Он уже не понимал, где верх и где низ, где его руки, где ноги и что с ним происходит. Клинок лорда Мейдаля, отразивший три сильных удара Далхана один за другим, оставался обжигающе горячим, и только ощущение чего-то тяжелого и жаркого в ладони позволяло Дику ощущать и себя самого.

Ему казалось, что неведомая холодная сила сдавливает его со всех сторон и уже запускает пальцы внутрь его сознания. Рыцарь-маг чувствовал, что этого позволять ни в коем случае нельзя, но давление магии было столь чудовищно, что совладать с ней он не мог. Дик внезапно понял то, о чем давным-давно ему говорила Серпиана. «Далхан Рэил — предводитель всех, кто служит сатане. В его руках — вся их сила...» Нечистая сила, омерзительная власть, но справиться с нею не по плечу простому смертному. «Ну и куда ты полез, Ричард Уэбо, сын мелкой дворянки из Корнуолла, бастард английского короля? Куда ты сунул свой нос? Откуда столько спеси? Ты думал, что смог бы справиться с подобной колоссальной мощью? В одиночку? Довольно, — оборвал он сам себя. — Впадать в отчаяние — все равно, что самому лезть в петлю».

Он обнаружил, что уже стоит на коленях. Магия давила его, сознание мутилось все больше, не помогали никакие попытки воздвигнуть более или менее крепкую защиту. Голова раскалывалась, а зрение... Перед глазами плыл разноцветный туман, и рыцарь-маг едва мог различить три фигуры в разных углах грота. Вот это Далхан — его пальцы сложены в затейливую фигуру, от них исходит желтоватое сияние. Вот, кажется, Трагерн. А это... Серпиана.