Принц вновь заключил меня в объятия, спрятав от бури. Быстро осмотрелся горящим взором и повел нас куда-то в темноту деревьев, а у меня для препираний банально не осталось сил, поэтому я не стала спорить — закусила нижнюю губу, хранившую привкус поцелуя с дождем, и побежала рядом. Тем более ураган набирал силу, мотал макушки деревьев так, что на голову сыпались листва и кора.

— Лошадь… — вспомнила я о коне, когда мы вбежали в небольшую пещеру на маленькой опушке леса, через который и проходил наш путь.

Я опустилась на землю, а чтобы хоть чуточку согреться и успокоиться: обхватила себя руками и начала покачиваться. Сейчас буря в моей душе нисколько не уступала той, что бушевала снаружи пещеры.

Принц подобрал мокрую корягу у входа и бросил ее посреди пещеры.

— Ворон знает, что я за ним приду, — склонился он над деревом.

На его ладони вспыхнул, но тут же погас белый огонек, но принц зажег его снова, коснулся мокрой ветки, которая сначала зашипела, а потом загорелась, принося в пещеру крупицу тепла. Я придвинулась ближе и подставила продрогшие ладони к теплому огоньку.

— Он вернется, когда закончится буря, — добавил принц и сел рядом.

Наши плечи соприкоснулись, и я, вспомнив поцелуй и ощущения, которые он мне подарил, попыталась отпрянуть, но Рензел не позволил. Он поймал меня за локоть и произнес:

— Нам стоит быть ближе, чтобы не замерзнуть. И не бойтесь…

Его пальцы медленно выпустили мою руку, а я опять себя обняла.

— Я больше вас не трону, — усмехнулся он, но без издевки. — Пока вы не попросите.

— Не попрошу, — отрезала я, а Рензел откинулся спиной на каменную стену пещеры, заложил руки за голову и вздохнул:

— Жаль.

Я стиснула зубы, когда наши плечи перестали соприкасаться, а значит исчез еще один источник тепла. Маленький огонек, который неспешно «поедал» принесенное принцем дерево, почти не грел и постоянно грозил погаснуть, когда в пещеру попадал порыв холодного ветра. А дождь мало того, что усилился, подняв невообразимый гул, так еще водопадом стекал по «крыше», разбиваясь о камни и принося в пещеру волну прохлады. Гром гремел так сильно, что казалось, будто наша маленькая пещера не выдержит и рассыплется.

Я вздрагивала от грома, который, казалось, вот-вот развалит наше маленькое убежище. Ежилась то ли от холода, то ли от смущения и жара, терзающего меня, стоило посмотреть на принца и припомнить наш поцелуй. Покусывая губу, куталась в мокрый плащ, порой ощущая, как клонилась от усталости после бессонной ночи и словно бы впадала в бред, потому что ловила себя на мысли, что мне было приятно находиться в объятиях принца. И стоило его попросить, как он вновь… Меня…

Тряхнув головой, я прикрыла глаза, позволив слабости взять верх. Успокоилась. Расслабилась. Провалилась в пустоту, где не было ни озноба, ни холода, ни мыслей, как вдруг почувствовала ломоту в плече. Поморщилась. Пошевелилась, прогоняя неприятное ощущение и, нехотя распахнув глаза, с удивлением обнаружив, что дождь закончился, а я лежала на руках принца, уткнувшись лицом ему в грудь. Сверху меня, точно крыло большой птицы укрывал его плащ. И было так тепло. Так хорошо. Уютно. Словно… Словно дома. Но вдруг руки принца напряглись. Он сжался и тихо простонал. А я вцепилась в него и нечленораздельно забормотала:

— Что… Что случилось?

Огляделась сонным взглядом и выхватила оранжевое кольцо в небе, видневшееся из входа в пещеру. Оно возвышалось над поломанными макушками деревьев и проливало на мир слабый, оранжевый свет заката.

«Единение Луны и Солнца?» — пронеслась в голове ленивая мысль.

— Все хорошо, — вдруг хриплым голосом произнес принц, чем вновь привлек мое внмиание. — Все хорошо…

Его глаза светились белым. Не привычным синим огнем, а белым, точно снег. Черные волосы сосульками падали на лоб, а на губах появилась кривая улыбка.

— Отдыхайте, Цесса.

Он удобнее меня перехватил и начал покачивать, точно убаюкивал какое-то сокровище.

— Но затмение…— запротестовала я, а принц посмотрел на выход из пещеры и произнес:

— Уже закончилось. Видите?

Я тоже оглянулась и почувствовала разочарование — огненное кольцо превратилось в месяц. Луна и Солнце уже расходились. Печально вздохнув, что проспала их встречу, я вновь отвернулась к принцу и расслабилась в его руках. Усталость отказывалась меня покидать, а переохлаждение под дождем словно бы добавило ей сил, полностью меня сломив, и только руки Рензела не давали мне развалиться.

Дуновение прохладного ветра пробралось в пещеру, и я опять уткнуться в рубаху принца, на этот раз признавая, что не хочу его отпускать. Вдохнула его запах можжевельника с мятой и поняла, сейчас… Именно сейчас мне впервые за долгое время было хорошо и спокойно.

Сдавшись, я закрыла глаза, проваливаясь в бред полусна, где услышала голос то ли королевы, вновь попросившую меня дать принцу шанс, то ли принца, который произнес: «Все будет хорошо, Цесса. Нам дали шанс…»

Их голоса смешались, и в итоге я запуталась, где была правда, а где вымысел, но нашла в себе силы и переспросила:

— Шанс?

На что принц лишь тихо прошептал, чтобы я спала, и я уснула. Точно по волшебству.

Меня разбудили щебет птиц, яркий луч утреннего солнца и ломота во всем теле. Еще бы… Спать на камнях, любезно покрытых плащом принца — не удивительно, что у меня болела каждая косточка. Может быть, мне вовсе приснилось, что вчера принц держал меня на руках? По ощущениям я словно вечность провела в пещере, да еще в самой неудобной позе.

Услышав фырканье лошади, я поднялась на ноги. Потянулась, хрустнув косточками, сгребла плащ и, прячась за ладонью от яркого утреннего света, вышла на улицу.

Как принц и обещал: Ворон вернулся. Но один. Моей лошади не оказалось. А принц вовсю хлопотал, проверяя седло, подпруги, узду, да и лошадь в целом. Ворона буря неплохо потрепала. Даже царапина на бедре виднелась.

— Доброе утро, миледи, — не оборачиваясь, поприветствовал меня принц и указал справа от себя. — Завтрак?

Я посмотрела на землю и заметила развязанный узелок. На черной ткани лежали хлеб, соленое мясо, яблоко и фляга с водой. Мой живот тут же дал знать, что еще одна голодовка ему не по душе. И я с большим аппетитом набросилась на завтрак, но, взяв в руки намокший под ливнем ломоть хлеба замешкалась. Еды для двоих маловато. Моя лошадь убежала с частью провианта, а аппетит по ощущениям был зверский. И наверняка принц тоже хотел есть.

— Вы уже поели? — поинтересовалась я, а Рензел, с хмурым видом изучив царапину на бедре лошади, коротко ответил:

— Нет.

Вздохнув, я разломила небольшой кусок хлеба пополам. Собралась позвать принца «к столу», но увидела, как он коснулся ранки лошади и царапина начала исчезать. Ее стер голубой огонек, двигаясь по красному рваному следу, в точности так же, как это было с порезом Френсиса! Ломоть хлеба тут же выпал из моих рук, а я удивленно воскликнула:

— Так это вы! Вы умеете исцелять!

— Не совсем, — пояснил принц, провел ладонью по целой и гладкой шкуре Ворона, словно стряхнул с нее остатки магии, а конь довольно закивал головой. — Исцелить смертельно опасные раны и болезни мне не по силам.

Он подошел и сел рядом со мной.

— А вот царапины… — его взгляд задержался на моей щеке, и я коснулась пальцами места, где исчез порез от кинжала. — Проще простого.

— Так и это… Тоже были вы, — погладила я щеку, которую, все время думала, исцелил Арон.

Принц на это ничего не ответил. Он взял выроненный мной ломоть хлеба, его глаза вспыхнули белым огнем, и вдруг от ломтя пошел пар, будто тот только-только приготовился в печи.

— Ого, — выдохнула я, а принц передал мне хлеб и сказал:

— Ешьте, пока теплый. Остынет — сразу зачерствеет.

Краснея, я поблагодарила принца. С радостью забрала хлеб и принялась за свой скромный завтрак. Да… Это первый раз, когда я сидела на земле, ела вчерашнюю еду, и она казалась мне вкуснее стряпни Касси, а в груди растекалось чувство покоя и умиротворения. Что только не делают с людьми голод и усталость.