— Что же теперь будет… — покачала головой Ева.

— Это я у тебя и хотел спросить. Что теперь будет? Говорят, что Папа лично вмешался в долговой конфликт между Казимиром и банкирами. Признав, что тот никому ничего не должен и что любое взыскание долгов с него или его наследников будет расценено им как вызов Святому престолу.

— Отец об этом успел узнать?

— С какой стати? Ему никто и не собирался сообщать. Он был больше не нужен. А вот его детям — да, сказали. Заранее. И показали проект буллы еще до ее обнародования.

— Откуда это удалось узнать?

— Людовико Моро помог. Его ведь банкиры тоже оказались связаны с этим решением. А у него отношение к Папе… ну, скажем так, весьма далекое от добросердечного. Тот уже успел несколько раз засунуть свой нос во внутренние дела Миланского герцогства и немало насолить Моро. Причем довольно топорно, так как поддерживал своих родственниках в разных мелких владетельных спорах. А однажды даже пытался пропихнуть герцогу в вассалы родича на очень теплое местечко. Как ты понимаешь — Людовико такое в гробу и в белых тапочках желал бы видеть. Из-за чего имеет зуб на Папу.

— Еще бы… — покивала она. — А разве эти сведения о булле не должны были сохраняться в тайне?

— Ну… формально — да. Впрочем, никакой особой тайны из них не делали. Даже если бы о них узнал Казимир — и что с того? Ему все равно умирать. А так… — пожал руками Иоанн. — К тому же Моро достаточно умен, чтобы рассказать мне всю историю иносказательно. И в его письме вообще нельзя ни в чем уличить. Мы оба с ним любим такие головоломки с загадками и уже, наверное, года два или даже три шлем друг другу их. Просто для развлечения. Представляю, как кипят мозги у тех, кто их догадывается копировать. Не удивлюсь, если в Святом престоле так и не узнали о том, что это он мне всю эту историю в деталях слил. Даже если читали это письмо.

— Интересно.

— Моро вообще голова. Очень мне симпатичный человек в отличие от его психованных родственничков.

— И много с кем ты еще играешь в шарады?

— Каждый влиятельный политик в Европе требует своего подхода. Кто-то загоняется на формальностях и письма тонут в пустой велеречивости. Кто-то вот такие головоломки. Кто предпочитает общаться прямо. Кто-то топит все в деталях. И так далее. Ты же видела мою картотеку. Вот — приходится подбирать к каждому ключик. Но это ладно. Что скажешь о своих братьях и текущем раскладе?

— Владислав как был королем Чехии, так и останется. Вряд ли его оттуда подвинут. Он проявлял лояльность Фридриху.

— Пойдет в поход?

— Лично? Вряд ли. Он же не дурак. Но какие-то войска может отправить под давлением. Впрочем, не уверена. Скорее всего он просто затянет сборы или еще как-то пропустит все сроки, непрерывно посылая Фридриху письма о том, что все пропало и нужно больше золота…

— Славно если так выйдет.

— Корона Польши и Литвы вряд ли удастся удержать воедино. Ни Ян, ни Александр, ни Сигизмунд не являются для этого достаточно сильными политиками. Сигизмунд — очень ловок. Но он младший. Так что ему в ближайшее время вообще не на что надеется. Разве что он подсуетится и отравит Яна или Александра.

— А он может?

— Кто знает? Но от него я этого могу ожидать. Кроме того, у него есть мотив, в то время как ни Владиславу, ни Яну, ни Александру это не нужно.

— А если Ян станет и королем Польши, и Великим князем Литовским?

— Это исключено. — покачала головой Ева.

— Совсем?

— Совсем. Формально старшим является Владислав. И наследовать престол Польши и Литвы должен он. Но аристократы Чехии потребуют, чтобы король жил преимущественно у них, а Польши — чтобы у них. Из-за этого будет очень сложно договориться.

— Но не невозможно.

— Я допускаю, что смогут. Хотя не верю. Да и там ведь еще и Литва есть. И ей тоже хочется, чтобы их правитель жил у них, а не мотался где-то. А в то, что аристократы Польши, Литвы и Чехии смогут прийти к единому мнению вряд ли хоть кто-то поверит. Скорее Страшный суд случиться, чем это произойдет.

— Кроме того такое усиление Владислава решительно не нужно Фридриху.

— Да, без всякого сомнения. Это в первую очередь. И он приложит все усилия к тому, чтобы Владислав так и остался королем Чехии. Где и сидел бы тихо-тихо.

— А что мешает Яну занять два оставшихся престола?

— То, что он вообще-то не наследник. И мой отец не собирался так быстро умирать. Возможно ты не знаешь, что папа после военных поражений, которые потерпел от тебя, вел переговоры с магнатами о признании Владислава. И если верить его письмам — весьма успешно. И собирался сделать его в ближайшее время соправителем.

— Но ты же сама говорила — аристократы не договорятся.

— Это сейчас — когда нужно замещать вакантные престолы. А если бы был жив папа, то Владислав смог бы объединить Польшу и Чехию единой властью. Литву… не знаю, не уверена. Но после поражения от тебя папа очень много делал для сближения Польши и Чехии. Тем более, что там все близко.

— Может быть его за это и убили?

— Может быть. Для Фридриха это стало бы катастрофой. Ведь Чехия и Польша объединенная единой унией оказалась бы второй по силе державой в Священной Римской Империи. А если бы туда присоединилась бы еще и Литва, то положение Габсбургов очень сильно пошатнулись бы. Да еще в союзе с Венгрией о котором папа так пекся последнее время. По сути это могло поставить Габсбургов в положение войны на два фронта. Да, Фридрих сумел поженить своего наследника и дочь Карла Смелого. Но это пока очень шаткий союз. И в него мало кто верит. Да и новый король Франции вряд ли будет сильно дружествен Габсбургам.

— И он, то есть, Фридрих, сейчас постарается разбить престолы Казимира между максимальным количеством наследников?

— Да. В этом нет никаких сомнений. Возможно даже для Сигизмунда что-то придумает. Потому что братья хоть и спокойные, но…

— Передерутся?

— А ты как думаешь? Особенно если правильно подначивать. Конечно. И чем больше их получит свою корону, тем лучше.

— Чего можно ожидать от Александра?

— Ничего. Во всяком случае — ничего хорошего. Сильный, глупый, любит роскошь. При этом он совершенно не самостоятелен в поступках и крайне расточителен.

— Труслив?

— Скорее нерешителен. Любой, достаточно убедительный человек в состоянии его водить за нос. А если он догадается ограничить к Александру доступ других болтунов, то, по сути, станет правителем при этом баране.

— Не высокого ты мнения о нем.

— В былые годы он не раз делал мне пакости из-за его податливости убеждениям случайных людей. Да и вообще, как может радовать, когда твой брат — дурачок?

— А Ян?

— Здесь все очень непросто. Ян прекрасно образован и начитан. Довольно умен. При нем постоянно крутится итальянский ученый, с которым они ведут постоянные диспуты. Да и вообще — образцовый наследник, если бы не одно — но. Шляхта. Ян яро стремиться к укреплению королевской власти из-за чего имеет невеликую популярность среди шляхты. Магнаты так и вообще его открыто недолюбливают. Но он близок с другим своим братом — Фридрихом.

— Это который епископ Кракова?

— Да. Что в известной степени обеспечивает Яну поддержку церкви. А это позволяет мал-мало удерживать шляхту. Но там все очень сложно и тонко. Кстати, с Владиславом он тоже дружен. Хотя… это такая дружба… скорее сотрудничество, вынужденное, которое может закончится в любой момент. Слишком уж по многим вопросам они расходятся. Но открыто предпочитают не ругаться.

— А сам Владислав?

— Осторожен, достаточно умен, но крайне нерешителен. Он сидит в Чехии только из-за того, что в известной степени слаб, чтобы представлять угрозу чешскому дворянству.

— Полная противоположность Яну?

— Ну… почему? Владислав тоже умен. Но он не стремиться к укреплению королевской власти. На чем отец и хотел сыграть. Такой король очень бы устроил шляхту Польши и Литвы.

— Ясно. Король Шредингера.

— Как это?