– Боишься? – Тихо шепнул Даниил Холмский, что стоял на коне подле него.
– А ты нет?
– Двум смертям не бывать, а одной не миновать, – пожал он плечами.
– Это не наша земля… мы тут чужие…
– Государь говорил, что Рюриковичи владели этими землями. Что на восточной стороне этого полуострова в древности стояло русское княжество Тмутараканское.
– Это если и было, то очень давно.
– Всего три-четыре века назад. Едва десяток поколений минул[162]. И половцы, а татары крымские и многие татары Большой орды, по его словам, это все те же половцы, были князьями русскими прижаты к ногтю. И чуть ли не в вассальной зависимости от них стояли.
– И что ты этим хочешь сказать?
– Зверь он ведь видит, когда ты его боишься. Я был с королем на Шелони. И я боялся. А Иоанн – нет. Он был хозяином положения, хотя супостаты еще о том не ведали. И в Алексине, как поговаривают, все было также. Тебе князь не должно их бояться. Веди себя также, как племянник твой. Так, словно это ты хозяин положения.
– Все поменялось…
– Что поменялось? ЭТО – наша земля, – с нажимом произнес Даниил.
Андрей Васильевич промолчал. Ему было сейчас не до досужих споров, больше пригодных для хмельного застолья где-нибудь в тихом, уютном месте. А не вот так – в степи, в ожидании неприятеля…
Ситуация в Крыму менялась очень быстро. Можно сказать – стремительно. К Перекопу подошли союзники с общей целью. Но пересекли его уже не столько союзники, сколько конкуренты. А дальше – больше.
Андрей Васильевич, разгромив османов под Салачиком, сам того не ведая оказался в очень сильной позиции. Потерь-то у него было мало. Хуже того, буквально через день к нему присоединился еще и отряд княжества Феодоро, известное также как Мангупское. И вот в таком составе он подошел к Кафе, где творилось черт знает, что.
Оказалось, что там стоял паша, командовавший войсками султана в Крыму. А при нем пять тысяч азапов и пятьсот янычар, да десяток тюфяков. Серьезный аргумент. Хорошо хоть флот отошел, а то бы еще морячки присоединились.
Татары, применив хитрость, сумели прорваться через одни ворота и завертелась потасовка… длинной дней в пять. Ее итогом стало то, что хан Ахмат погиб, а его дети устроили распрю промеж себя за власть.
Паша же османский со своими воинами все еще удерживал за собой добрую половину города. И, если бы не подход Андрея Васильевича – отбил бы его весь обратно. Ибо татары с каждым днем все сильнее утопали в этой своей распре.
Как отбил? Не секрет. У князя имелась под рукой ольденбургская наемная пехота, которая как нельзя лучше подходила для уличных боев. Да и арбалетчики генуэзские тоже. Они ведь все были упакованы в бригантины и шапели, отчего стрелы азапов их мало волновали.
Спешившиеся ратники их поддержали, но это уже было не так важно. Азапы ведь, как и янычары, по своей сути относились к легкой пехоте. Потому доспехов и не носили в основной своей массе. А куда пусть и искусные ребятам с саблями[163] и в тряпье, выходят супротив бронированной пехоты с алебардами, глефами да альшписами, финал предсказуем. И числом тут мало что исправишь. Тем более, что их поддерживали «крепко упакованные» арбалетчики и валлийские лучники, имевшие, конечно, куда более слабое защитное снаряжение. В основном стеганку и шапель. Но и это было лучше, чем у азапов да янычар.
Главную проблему представляли тюфяки. Но стреляли они редко[164] и каменной галькой в качестве картечи. Поэтому ольденбургская пехота, применив крепкие павизы арбалетчиков, принимала на них залп, и, роняя щиты, бежала вперед в атаку. А дальше был фарш, просто фарш, по сравнению с которым даже битва при Висбю с ее резней – детский лепет. Тела без доспехов уродовались алебардами и глефами невероятно.
Так или иначе, но подошедшее войско Андрея Васильевича осман дожало и Кафу взяло. Причем удивительно контрастно, по сравнению с татарами взяло. У него потерь было слезы, а у татар – море.
Однако славная победа обернулась тем, что князь со своими людьми оказался вовлечен в эту кошмарную распрю, которая шла не только и не столько из-за власти. Ведь Кафа торговала людьми уже очень давно. Почитай с 1220-х годов. И за это время накопила огромные богатства, которые и взяли османы «на саблю».
Флот османский отошел, как выяснилось, по простой причине – повез рабов, взятых в Кафе, в Константинополь. А там хватало и юных девиц для утех, и крепких парней для гребных банок да рудников. В общем – хороший, ценный товар, который мог испортиться и тупо передохнуть в условиях возникшей неразберихи. А это деньги и немалые. Вот паша и отправил кораблики вывозить в столицу этих «говорящих животных». Сам же продолжил грабить город. Вдумчиво. Спокойно. С немалым разумением.
Поэтому Андрей Васильевич, добивший пашу, получил в свои руки его казну. И татары захотели свою долю. Непомерно большую, как по мнению князя и его людей. Сами же сыновья Ахмата вообще злились, считая, что этот неверный совсем обнаглел в край. И, по-хорошему, он должен бы отдать им всю казну, а они, по доброте душевной, что-то ему отсыпали бы. Может быть. Если бы он стал себя хорошо вести.
Конфликт разгорался все сильнее.
И вот, во время очередной ругани, кто-то из сыновей Ахмата схватился за саблю, выхватив ее из ножен. Это и спровоцировало валлийских лучников, что прикрывали Андрея Васильевича среди прочих. А эти ребята умели быстро стрелять. Да и остальные наемники действовали решительно, ибо были уже который день на нервах. Так или иначе, но из сыновей Ахмата выжил только один – Сайид-Ахмат, остальных положили прямо на этой встрече.
А потом германцы при поддержке итальянцев, валлийцев и русских дружинников вышибли татар из города. Благо, что на узких улочках у тех не было никаких шансов.
Дело резко и сильно запахло «керосином».
Андрей Васильевич опасался возвращения османского флота. Причем опасался он не столько штурма, сколько осады и блокады. Степняки и высадившиеся османские подкрепления закрыли бы его с суши, а флот – с моря. Поэтому взвесив все за и против, он принял решение прорываться назад, к Перекопу. Тем самым путем, которым он и шел сюда.
Татары не мешали продвижению.
Пару раз, конечно, попытались наскочить. Но генуэзские арбалетчики и валлийские лучники доходчиво донесли до них ошибочных их желаний. Заодно и сотни три всадников положили.
Отряд княжества Феодоро отделился от Андрея Васильевича ночью, чтобы татары не видели. И сразу ушел в горы, прихватив свою долю в добыче. Очень небольшую. Практически символическую. Но для них и это было много, ибо, по сути, они представляли собой балласт.
И вот теперь, достигнув Перекопа, Андрей Васильевич и боялся, и жаждал боя.
Потому что после Перекопа от него отделится отряд молдавского князя, уходя на запад со своей долей добычи. Столь важной для Стефана в его сложной и тяжелой борьбе с османами[165]. А его силы станут еще слабее… еще уязвимей.
– Может встанем тут лагерем и спровоцируем их на нападение? – Поинтересовался Холмский после долгого молчания.
– Как ты их спровоцируешь? – Повел бровью князь.
– Видишь, – указал Даниил на небольшой отряд всадников вдали. – Они следят за нами. Если разбить лагерь, а вечером, ближе к закату выйти с отрядом дружинников на север, то…
– Они могут обойти лагерь, вон там, за озером, – махнул рукой Андрей Васильевич.
– Ты же сам говоришь – они не решатся оставлять пехоту в тылу.
Князь внимательно посмотрел на Холмского, пожевал губы и произнес.
– Или решатся? Черт их разберет. Им ведь казна нужна наша. Мы ведь не только в Салачике завладели казной хана Крымского и того османского отряда, но и в Кафе недурно барахлишка взяли. Вон – целый обоз за собой тянем. И выйдя конным отрядом мы его с собой не прихватим. Только золото если взять да в бега. Но и то – тяжело будет. Много вьючных лошадей придется использовать, а с ними быстро пойти не получится. Ты думаешь, они это не поймут?
