Я позволила порванной золотой цепочке скользнуть по ладони. Может быть, именно в этот день Арон его обронил? Тогда Нисса вполне могла найти медальон, а не украсть. Но то, что она не сразу его вернула — это, конечно, настораживало.

— Я никогда ничего не крала… — продолжала всхлипывать служанка. — Ни-никогда… Я бы… Я бы… Никогда у вас…

Хм. Она думает, этот медальон мой?

— Нисса, — строго произнесла. — Встань.

Дрожа от страха и рыданий, служанка выполнила приказ, но взгляд на меня не подняла.

— Отведи меня к лазарету. Я сама верну этот медальон хозяину. А потом…

Она вся сжалась, когда я замолчала.

— Ты отправишься на кухню вместо Марьки. Не хочу, чтобы ты помогала мне подготовиться к балу.

— В-вы меня уволите? — слабо пискнула служанка.

— Нет. Я даю тебе второй шанс, но ты сильно пошатнула мое доверие. Один проступок — и больше в замке ты не работаешь. Поняла?

— Д-да! Миледи! — опять рухнула на колени она. — Спасибо! Спасибо вам! Спасибо!

— Встань, Нисса, — выдохнула я и первой шагнула к двери, даже не глянув, как она поднимается, зато слышала ее сбивчивый и благодарный шепот. — И поспеши. У меня мало времени.

Не знаю, правильное ли решение я приняла или нет, но за Ниссой еще ни разу не замечала подобных проступков. Пусть украшений у меня мало — всего лишь две пары маленьких золотых сережек да цепочка с кулоном-капелькой и опалом (наследие от мамы), но ни одно из них не пропало. Даже золотые монеты в шкатулке с украшениями на месте, хотя Нисса иногда оставалась одна в моих покоях.

Я убрала медальон в карман платья и дождалась, когда служанка соберет со стола посуду после моей трапезы. Она вышла первой и с опущенной головой прошмыгнула мимо Уфа, чтобы тот не заметил ее заплаканного лица, а я приказала телохранителю приглядеть за моими покоями и предупредила его, что иду в библиотеку.

По дороге в лазарет, все думала, что же скажу Арону, когда с ним встречусь. Упоминать служанку не хотела, все-таки интуиция подсказывала: она не врет. Поэтому решила признаться, будто сама нашла этот медальон, когда прогуливалась по саду. А добравшись до гостевого крыла, ощутила на себе всю силу суеты и мысли вылетели из головы.

Тут и там слышались голоса, смех, приветствия гостей. У меня по спине пробежал холодок от такого количества людей, и я мысленно поблагодарила Ниссу, что она догадалась провести нас служебными путями.

Оказалось, под тронным залом был скрытый первый этаж — узкий проход, где могло поместиться не больше двух людей. И здесь никто нас не видел, кроме редких слуг, которым было не до невесты принца. А может они думали, будто я прячусь от гостей, потому что не готова предстать перед таким множеством людей, поэтому не заостряли особого внимания. Ну, они были не далеки от истины — лишь одна мысль о гостях приводила меня в ужас.

— Пришли, — известила Нисса, когда мы миновали длинный дугообразный коридор и остановились перед массивной деревянной дверью.

Я достала из кармана медальон.

— Иди. Дальше я сама.

— Вы… Вы найдете дорогу назад?

— Да, — произнесла я, не глядя на служанку, и жестко повторила: — Уходи.

Нисса низко поклонилась, отчего тарелки на подносе тихо звякнули, шепнула последнее «спасибо» и заспешила прочь, а как только ее шаги стихли — я выдохнула. Мои плечи обессилено опустились. Однако мимолетное ощущение легкости исчезло, стоило представить, что сейчас я встречусь с Ароном. Грудь сдавил обруч волнения. И когда я потянулась к ручке двери, почувствовала прохладу ее металла, моя рука дрогнула.

Пульс застучал в ушах. Ноги стали ватными. Колени задрожали, а мысли спутались. Если бы Арон не подарил утром духи (решила не пользоваться ими до бала — оттянуть приятный момент), я бы просто вошла в комнату и отдала медальон. Но сейчас… Сейчас вдруг все стало сложнее.

Я потерялась в собственных домыслах. Не знала, как себя вести. Заговорить о флаконе с духами или нет? И сгорала не только от смущения, но и от любопытства: что Арон хотел сказать этим подарком и посланием, которое волшебным образом исчезло с листка? О чем намекал?

Затаив дыхание, я потянула за ручку и приотворила дверь, а уже потом подумала, что стоило бы сначала постучаться. Сердце заколотилось в груди. Жар охватил все тело, и я обрадовалась легкому сквозняку с ароматом цветов и трав, приласкавшим разгоряченные щеки.

— Мистер Арон? — осторожно позвала я и вошла.

Пусто. В комнате не было никого. Тишина, казалось, звенела, беснуясь среди каменных стен.

Оказавшись в главной обители лекаря, я скользнула взглядом по шкафчикам и полкам, где все было по-прежнему — как в мой последний визит. Вспомнила рассказ принца о его с Ароном дядюшке, который здесь погиб, и поняла, что вижу это помещение по-новому. Иначе. От этого по спине прошелся озноб.

На месте Арона я бы не захотела возвращаться в место, где погиб родной мне человек. А он приходит сюда день за днем, ночь за ночью. Работает, спасает людей, продолжает дело семьи. И сейчас, размышляя об этом, я вдруг поняла, что совсем его не знаю. И не понимаю.

Не представляю, что творится у него на душе. О чем он думает, когда видит эти стены. О чем старается не думать и что чувствует. И это жестоко. Жестоко, потому что я всегда видела в Ароне только его внешнюю оболочку, принимала его заботу, но еще никогда не задумалась над тем, какой он человек. Не пыталась его понять. Не догадалась спросить: не одиноко ли ему?

Что я, вообще, знала об Ароне? То, что он ведет жизнь затворника, но всегда заботлив с теми, кто обратился к нему за помощью. Открыт для общения, в то же время замкнут, будто боится, что кто-то заглянет в его душу, узнает его лучше и обнажит его суть. Словно бы никому не доверяет или сам не хочет касаться того, что творится у него внутри. И, наверное, больше ничего.

Я подошла к тщательно вымытому столу, на чьей шершавой поверхности виднелись засечки от ножа, и на него облокотилась. Может и к лучшему, что Арона здесь нет. Не придется с ним объясняться. Разговаривать. Оставаться наедине. Потому что…

Я судорожно выдохнула и погладила кулаком грудь. Сердце обожгло волнением, стоило представить, как Арон входит через вторую дверь и видит меня у стола. Поэтому я решила убедиться, что за дверью, ведущей в лазарет, тоже пусто. На ватных ногах подошла к ней и тихонько приоткрыла. Выглянула сначала одним глазком, а потом вовсе распахнула.

Пусто.

И тихо.

В лазарете тоже никого не было. Чуть успокоившись, я вернулась к столу, ощущая одновременно радость и грусть. Радость от того, что Арона здесь нет, и меня больше не терзает стойкое желание скорее сбежать и спрятаться. И грусть от того, что я все-таки не поговорю с лекарем и не спрошу: почему он подарил мне духи, почему сделал их для меня, хотя сторонится людей. Не узнаю, что им двигало: простое желание порадовать или нечто большее.

— Дурочка, — провела я ладонью по лицу.

От размышлений, как бы я повела себя, узнай, что Арон испытывает ко мне далеко не дружеские чувства, я вдруг увидела перед внутренним взором лицо принца и ощутила укол совести.

На душе стало тяжело, и появилось предчувствие, будто совсем скоро случится что-то непоправимое. Что-то, что даст мне все ответы, в то же время меня разрушит. И если я не поспешу уйти, то это разрушение случится гораздо быстрее положенного срока. Поэтому, посмотрев на медальон в руке, я поспешила размотать опоясывающую мою ладонь порванную цепочку, и с тихим стуком положила его на стол. В последний раз оглядела комнату и поспешила в коридор.

Как только дверь за мной закрылась, я со всех ног бросилась к себе в покои и больше не хотела о чем-либо думать. Не хотела что-либо чувствовать. Не сейчас, когда вот-вот начнется бал. Когда мне предстоит улыбаться множеству гостям. И когда впервые за долгое время я наконец-то увижусь со своей семьей, по которой успела соскучиться. Даже по мачехе Ярле. Удивительно, но мне становилось легче от мысли, что они все скоро прибудут.