Парень в сером пальто и кепке, который, судя по всему, был предводителем отряда, рассмеялся:

— Значит, тебе конец, Дубровский. Бейте его, пока не сдохнет!

Мои ноги сковала горная порода, тело обвила водная плеть. В ночи засверкали вспышки, в меня полетели магические снаряды: огненные «стрелы», острые булыжники и невидимые в темноте воздушные лезвия. Тело ощутило десятки ударов.

Одним движением я разорвал водные путы и направил энергию вперёд. Огненная волна прокатилась над землёй. Двух нападавших сбило с ног, остальные устояли, у кого-то загорелась пола пальто. Противников, как и меня, окутывала огнеупорная оболочка. Первый удар они выдержали.

— У него ещё полно сил! — крикнул кто-то.

— Поднажмём! — захрипел предводитель. — Он всего один! Струхнули?

Магические атаки возобновились не сразу. Противникам понадобилось несколько секунд, чтобы придти в себя. Я же не стал бить новой волной — готовил кое-что помощнее.

Шквал магических атак обрушился на меня с новой силой, но я держался, пока не почувствовал, что в руках моих достаточно силы.

Огненный столб ударил в землю и разлился волной по полю, обдав жаром всех вокруг, в том числе и меня. Один нападавший превратился в обугленную головешку, у двух загорелась одежда. Предводитель так и остался на ногах, хоть заклинание было направлено, главным образом, в него.

Сил осталось мало, а противники почти не убавлялись. Я понимал, что одному мне с ними не справиться, а на Тамару рассчитывать не приходилось. Надо было срочно устранить главного.

Рывок — я выдернул ноги из каменных оков. Ещё несколько рывков — двигаясь зиг-загом, переместился к предводителю. Тот швырнул пламя — оно столкнулось с моей огнеупорной оболочкой. Огненным ударом ладони я чуть не сбил противника с ног. Заряженные эфиром кулаки пробили хук и апперкот. Парень попытался ответит, но его рука оказалась в моём захвате. Бросок — и он на земле.

Удерживая руку противника, я стал его молотить по лицу. Мой кулак кувалдой обрушивался на замотанную повязкой физиономию. Главарь ударил меня огнём, я обдал его небольшим вихрем пламени и продолжил лупить, не позволяя вырваться из захвата.

— У него слишком много сил, уходим! — закричал кто-то.

Компания пустилась на утёк и быстро скрылась за бетонными конструкциями. Я догонять не стал. Мне было не справиться с шестерыми одарёнными. Да и зачем, когда их вожак схвачен?

А тот уже не сопротивлялся. Силы его иссякли, эфирное тело издавало очень слабое свечение.

Я сорвал повязку с лица парня. Передо мной был молодой человек лет двадцати пяти с тонкими бакенбардами и усиками. Я видел его первый раз, но черты лица показались знакомыми.

— Кто ты, чёрт возьми, такой? — спросил я, перестав бить. — Отвечай, или башку размозжу.

Мельком оглянулся на Тамару. Опасность миновала, но девушка продолжала закрываться прозрачным воздушным куполом. Я вначале не понял, почему она до сих пор не убрала его, потом вспомнил: сам же наставлял её, что нужно выполнять приказы. Правда, тогда речь шла о стражниках.

— Можешь убирать, — кинул я ей и зажёг в руке огонь, чтобы лучше осмотреть пленника. — Кто такой, я спрашиваю?

— Я ничего тебе не скажу, — ответил тот.

— Ладно. Мне не хочешь говорить — скажешь Вяземскому, — я схватил парня за воротник обгоревшего пальто, поднял на ноги и толкнул в спину. — Пошёл! Только без шуток. А то мигом поджарю. Тамара, пошли. Надо отвести его куда следует.

Я до сих пор не знал, кто эти ребята — наши студенты или кто-то ещё, и почему-то меня и не сильно это волновало. Скорее всего, очередные шереметевские дружинники. Гораздо больше беспокоил тот факт, что мои враги нашли способ пробраться в академию — место, которое я считал самым безопасным во всей империи.

В эти дни во время тренировок я полностью себя опустошал. На несколько минут, прежде чем эфир вновь начинал наполнять тело, я становился беспомощным как младенец. По моим наблюдениям, полная разрядка с последующим восполнением эфира, увеличивали мою энергетическую ёмкость. Та росла и сама по себе, хоть и не так быстро, как в первый месяц, но подобные практики ускоряли процесс.

Те, кто явился сюда, знали, как я тренируюсь. Скорее всего, они собирались атаковать в тот самый момент, когда мои силы иссякнут. Тогда я ничего не смог бы сделать. Но на моё счастье, сегодня здесь присутствовала Тамара, и тренировку мы проводили иначе. Мой эфирный баланс не обнулился, и благодаря этому мне удалось отбить нападение.

Меня удручал тот факт, что даже в стенах академии я не могу быть свободен. Даже здесь мне отныне придётся постоянно оглядываться по сторонам, ожидая удара исподтишка.

Как убийцы пробрались на полигон — вопрос интересный. Им стоило озадачить охрану, что я и собирался сделать немедленно. Если же в этой компании были студенты, ими займётся дисциплинарный комитет.

Плохо было лишь то, что один из нападавших погиб. Я не пытался его убить, да и столб огня направил, по большей части, в предводителя, однако тот не пострадал, а какой-то бедолага послабее, что оказался рядом, превратился в обугленную головешку. Это могло иметь для меня негативные последствия. Всё зависело от того, кем был тот парень.

У пленника хватило ума не сопротивляться. Мы благополучно довели его до проходной, и вскоре вся охрана академии была поднята по тревоге и прочёсывала полигон и территорию. На парня же надели блокирующий браслет и наручники.

Начальник охраны захотел пообщаться с нами лично.

Граф Олсуфьев, облачённый в тёмно-синюю форму с золотыми пуговицами и петлицами на красном воротнике, сидел в небольшом уютном кабинете. Пол был устлан красной дорожкой, на столе горела лампа в зелёном абажуре.

Я и Тамара расположились на диване у стены. Перед нами на столике стояли два стакана с водой. Пленный в прожжённом пальто сидел на стуле посреди комнаты. Его руки были в наручниках, но парень держался самоуверенно.

Олсуфьев подробно расспросил нас с Тамарой о нападении, после чего взялся за пленника.

— Кто вы? Назовите свои имя и фамилию, — приказал начальник охраны.

— Я ничего вам не скажу, — огрызнулся молодой человек. — Вы не имеете права меня держать в наручниках и допрашивать.

— Интересно, почему же это? Вы тайно проникли на охраняемую территорию, совершили нападение на наших студентов, фактически, покушение. Это серьёзное преступление, молодой человек.

— И что вы мне сделаете? В полицию сдадите?

— Вас не отпустят, пока не скажете, кто вы и на кого работаете. Будь вы хоть членом императорской семьи, это не имеет никакого значения. Даже не представляете, что значит оказаться в руках стражи Вяземских. Советую говорить всё начистоту. Это облегчит вашу участь.

Молодой человек презрительно фыркнул. Он вёл себя бесстрашно и надменно, словно за ним стояла какая-то сила, и это лишь укрепило меня в мысли, что передо мной — один из стражников Шереметевых. А с другой стороны, непонятно, что он ожидал. Что Шереметевы за него заступятся? Если Святослав не захочет прямой конфронтации с Вяземскими, он, скорее всего, открестится от своего служащего. И тогда парню конец. Грозный вид Олсуфьева красноречиво говорил, что шутить он не намерен.

В кабинет вбежал Вяземский в расстёгнутом пальто. На лице была написана тревога.

— Что случилось, господа? По какой причине меня подняли среди ночи?

— Константин Григорьевич, дело серьёзное, — проговорил Олсуфьев. — Приблизительно час назад восемь неизвестных проникли на территорию академии и совершили нападение на двух студентов, тренировавшихся на полигоне. Один из нападавших погиб, другой доставлен сюда. В настоящий момент он перед вами.

— Кто он? — холодно спросил Вяземский.

— Не говорит, — вздохнул начальник охраны. — Но мы ему язык развяжем, дайте только немного времени.

— Алексей? — Вяземский вопросительно посмотрел на меня. — И почему я не удивлён.

— Добрый вечер… или вернее сказать, доброй ночи, ваше сиятельство, — поздоровался я, поднимаясь с кресла. Тамара тоже вскочила и что-то пролепетала.