Как назло ещё и дождь начался. Защищались от льющейся с неба воды кто чем мог, в основном с помощью магии. А после обеда нас отправили на то же предприятие, но только не в контору, а в цеха. Здесь и пришлось обустраиваться.

Тут подполковник Апраксин объяснил, наконец, всему личному составу, зачем нас пригнали в эти края.

Случилось восстание. Офицеры шестого и седьмого батальона взбунтовались против императора, покинули свои позиции и захватили ближайший губернский центр — Гордеевск, взяв в плен главу одного из местных родов, чтобы остальная аристократия не сопротивлялась. Повстанцы заняли городскую управу и дворец генерал-губернатора. Нам же командование поставило задачу выбить их оттуда. В идеале нам должны были помогать губернская гвардия и охраной местных князей, но те могли отказаться, чтобы не подвергать опасности жизнь заложников.

Зачем повстанцы это сделали, какова была их цель — ничего этого нам не объяснили. Я тоже плохо понимал, чего они хотят добиться, но подозревал, что данный шаг как-то связан с арестами в Москве.

Ближе к вечеру меня позвали в штаб. Тот находился на верхнем этаже заводского управления в просторном кабинете, похожем на директорский.

Полковник Романова была уже тут, восседала за рабочим столом во вращающемся кожаном кресле. На её лице читалось нервное напряжение. Я не привык её видеть в таком состоянии. Чувствовалось, что произошедшее стало для неё серьёзным потрясением.

Напротив стола как раз стоял небольшой кожаный диван. Марина Сергеевна велела присаживаться, а сама жадно отпила воду из стакана.

— Слушайте, Алексей, — обратилась она ко мне по имени, — вы знаете в общих чертах, что случилось, поэтому не буду повторять. У нас большие проблемы. Два батальона владеющих, пусть и в неполном составе могут такого натворить, что потом долго разгребать придётся. Не говорю уж о том, что раскол в гвардии — это само по себе ужасно. Не знаю, чем всё закончится. Надеюсь, информация не просочится в прессу, — Романова снова выпила воды, словно её мучила сильная жажда.

— Где Дмитрий Павлович? — спросил я.

— Дмитрий Павлович уже летит сюда, но сомневаюсь, что его присутствие что-то изменит. А вот вы можете. В эти сложные времена нам всем необходимо сплотиться, чтобы защитить отечество от никому ненужного раскола.

— Объясните, в чём причина восстания? Это связано с арестами?

— Да, именно. Спецслужбам удалось выйти на организаторов готовящегося заговора. Многие были арестованы. Последнюю неделю вся пресса из-за этого на ушах стоит. Заговорщики планировали, что шестой и седьмой батальоны поддержат нового императора после свержения Александра. Там у них больше всего единомышленников. Что, собственно, и произошло. Шестой батальон возглавляет подполковник Трубецкой, седьмой — подполковник Печорский. Они знают, что с заговором покончено и что их всех ждёт арест, поэтому пойдут до конца, им терять нечего. Они взяли заложников — семью некого господина Сафонова и местного генерал-губернатора. Трубецкой и Печорский рассчитывают, что благодаря этому губернская гвардия и охрана Сафоновых не выступит против них.

— Артура Сафонова? — переспросил я.

— Да, кажется, так его зовут. Владелец местной нефтяной компании.

— Знаю. Это мой тесть.

— Да неужели? Получается, что ваш родственник в беде.

— Надеюсь, он не вступил в сговор с повстанцами?

— У меня есть информация, что он — заложниках. Больше ничего.

— А что от меня требуется? Вы же не просто так меня сюда позвали.

Марина Сергеевна устало потёрла лоб:

— Алексей, я очень надеюсь, что вы с нами и с государем. Мне приходится полагаться на вас. Всем нам приходится. Возможно, от вас зависит судьба империи.

— Мария Сергеевна, не преувеличивайте и не драматизируйте. Кучка владеющих в этой дыре мало что способный изменить, поэтому никакая судьба империи от этого не зависит. Но на меня можете положиться. У меня нет интереса связываться с заговорщиками. Я даже не понимаю, из-за чего сыр-бор. Из-за споров, кто истинный император? По-моему, совершенно глупо. Скажите конкретно, что от меня требуется?

— Спасибо, Алексей, за то, что с нами. Его Величество будет вам признателен. Сперва необходимо разработать детальный план грядущей операции и определить, какова будет ваша роль. Вероятно, придётся штурмовать центральные кварталы. Печорский и Трубецкой без боя не сдадутся. Прольётся много крови, но, боюсь, другого выхода у нас нет.

Слова Романовой звучали жёстко, но в них чувствовалась внутренняя боль. Похоже, Марина Сергеевна принимала слишком близко к сердцу предательство соратников. А у меня мелькнула мысль, что можно попытаться обойтись малой кровью. Если я, используя свои способности, незаметно подберусь к Трубецкому и Печорскому и ликвидирую их, остальные повстанцы лишатся предводителей и могут сдаться.

Я представил, насколько кровавым будет столкновение между крупными подразделениями владеющих, и понял, почему Романова так расстроена. Погибнут лучшие воины империи. Вероятно, даже придётся остановить наступление в тёмных областях, что, конечно же, не есть хорошо. Я должен был устроить всё так, чтобы восстание закончилось быстро и с минимальными потерями. Тогда все вернутся к выполнению своих основных обязанностей, и мы не утратим свои достижения в областях тьмы.

— Скажите вот что, — попросил я. — Если Трубецкой и Печорский погибнут, что будут делать остальные? Насколько они принципиальны в данном вопросе?

Романова поджала губы и задумалась:

— Кто бы мог сказать, что будет. Наверняка, многие солдаты просто выполняют приказы, но есть вероятность, что им уже успели промыть мозги, и все они теперь считают Фёдора истинным императором.

— А если они всё-таки сдадутся, что их ждёт? Смерть?

— Тут уж всё зависит от воли императора. Они считают, что — да. Однако мне думается, Александр Павлович многих пощадит, если они сложат оружие и покаются в содеянном.

— Вы уверены, что восставшие не сдадутся? Может быть, получится их убедить?

— Сейчас сложно делать прогнозы. Мне бы хотелось выслушать ваши предложения?

— Мои? Вы хотите, чтобы я разработал план операции? Разве для этого у вас нет советников?

— У вас большая сила, Алексей, и во время планирования вас придётся учитывать как самостоятельную боевую единицу. Но только вы знаете в полной мере свои возможности. Поэтому я и подумала, будет разумно выслушать ваше мнение. Что конкретно вы могли бы сделать, для достижения победы?

Было похоже, на меня действительно возлагают большие надежды. Пожалуй, даже слишком большие. Уж не считает ли Романова, что я в одиночку воевать буду?

— Смотря, какую тактику вы изберёте, — проговорил я. — Если вы собираетесь открыто атаковать противника, я буду поддерживать ударные отряды на главном направлении, где соберутся самые сильные владеющие. Но есть другой вариант. Можно попытаться ликвидировать командиров восставших батальонов. И я склоняюсь именно к нему. Если всё получится, остальные могут сдаться.

— Ладно. И как именно вы собираетесь устранить Печорского и Трубецкого?

— Буду импровизировать. Если узнаю, где они находятся, попытаюсь незаметно подобраться и убить. Или наоборот, наведу шороху в тылу и выманю их. Надо подумать, что лучше. Но только сразу говорю, что не надо переоценивать мои силы: воевать в одиночку с двумя батальонами владеющих я вряд ли смогу.

— Я понимаю и не требую от вас невозможного. Вы нужны империи живым. Хорошо, мы с Дмитрием Павловичем обдумаем предложенные вами варианты. Спасибо, что вы с нами, Алексей. Ваша помощь будет достойно вознаграждена.

Я хотел было сказать, что не за награду это делаю, но подумал, зачем лишняя скромность? Награда мне не помешает. Но, конечно, моей основной мотивацией было продолжать уничтожать тенебрисов. Конфликты аристократии внутри страны могли положить конце всем благим начинаниям. А мне не хотелось, чтобы люди прекратили давить тёмных.