— Опять хамишь, сын, — ноздри папаши стали раздуваться. Казалось, ещё чуть-чуть, и этот человек придёт в ярость.

— Алексей Михайлович, давайте успокоимся и будем говорить, как разумные люди, — опять вклинился Синеусов. — Без сомнения, в рамках закона вы имеете права предпринимать любые действия. Однако должен вас ещё раз предупредить…

— Да-да, я знаю, — перебил Михаил. — Ваши шавки вцепятся мне в бока, если я хоть пальцем трону этого сопляка.

— И мою семью, — добавил я.

— Совершенно верно, — согласился Синеусов. — Ваша агрессия может привести к тяжёлым последствиям для вас самого и вашей семьи. Дело попахивает государственной изменой.

— Какой ещё государственной изменой⁈ — нахмурился Михаила. — Не надо вот этого! Я верен императору, и не потерплю сей гнусной лжи в отношении своей персоны!

— Тогда докажите на деле свою верность. От вас требуется не так уж и много. Всего лишь соблюдать закон.

— Да, я это уже давно твержу, — добавил я уже не столь миролюбивым тоном, как прежде. — Помиримся и забудем друг друга. Так сложно? Ты не трогаешь меня, я — тебя. Просто не лезь под руку. А насчёт наследства можешь завещание написать, если так не хочешь, чтобы мне что-то досталось. Вообще не понимаю, в чём проблема?

Михаил посмотрел на меня, потом на Синеусова.

— Так, значит? Ну ладно… Ладно. Считайте, вы победили, господа, — отец взял со стола бумаги и сложил в папку. — Я не трогаю тебя, ты — меня. На этом и остановимся. Но никто не имеет права помешать мне обратиться в суд. И я добьюсь справедливости.

Я вопросительно посмотрел на агента, тот кивнул. Похоже, его такой ответ Михаила устроил, и меня — тоже.

— Буду надеяться, на этот раз ты, отец, своё слово сдержишь, — проговорил я.

— Интересно, а когда это я своего слова не держал? — успокоившийся было Михаил, снова возмутился.

— Ты дал мне слово, что оставишь нас в покое, и на следующий же день подослал убийц, — напомнил я.

— Я сказал, что вы со Светой можете жить вместе. Большего я тебе не обещал, не надо говорить того, чего не было! Или обвинить меня во лжи хочешь?

Публичное обвинение во лжи Михаил мог счесть оскорблением, но вряд ли он вызывал бы меня на поединок, ведь близкие родственники не дерутся на дуэлях. Я собирался что-то ответить, но Синеусов жестом остановил меня.

— Господа, давайте не будем ссориться, — проговорил он. — Мы пришли к некому решению, предлагаю на этом остановиться.

— Согласен, — сказал я.

— Да будет так! — подтвердил Михаил.

— А теперь пожмите друг другу руки, — потребовал Синеусов.

Мы с Михаилом встали из-за стола, обменялись рукопожатием, после чего папаша попрощался и ушёл.

— Надеюсь, он не перейдёт вновь черту, — проговорил я, когда мы с Синеусовым остались наедине.

— Не волнуйтесь, Алексей Михайлович, — успокаивающим тоном проговорил агент. — На счёт отца вы можете не волноваться. Он больше не доставит вам проблем.

— Не похоже, что он вас сильно боится.

— Ваш отец пытается не показать свой страх, маскируя его агрессией и упрямством, но он не дурак. По крайней мере, не настолько он глуп, чтобы не понимать последствия своих поступков. Можете забыть о нём, если, конечно, вас не связывают некие родственные чувства.

— После всего, что было? Нет, — усмехнулся я.

Александр Сергеевич Озёров расхаживал по кабинету и нервно посматривал на лежащий на рабочем столе радиотелефон. Сегодня был знаменательный день: у Михаила состоялась встреча с собственным сыном, с которым он воевал последние месяцы из-за сбежавшей дочери. Брат никак не мог отделаться от идеи поквитаться с Алексеем за то, что тот ушёл из семьи и увёл Светлану. Мешали старые обиды в отношении матери ребят, хотя та давно отправилась в мир иной.

И за эти обиды Михаил уже давно отыгрывался на Алексее и Светлане, которые, как считал Александр, не заслужили такого отношения. Он не раз пытался поговорить на эту тему с братом, но тот лишь огрызался, мол, не лезь не в свои дела. Михаил не отличался тактичностью даже с родственниками. Он привык властвовать единолично, а других ни во что не ставил, в том числе родного брата, который также являлся начальником службы безопасности.

Последние решения Михаила казались Александру не самыми разумными. Бессмысленное противостояние с собственными сыном стоило роду нескольких десятков охранников. Ещё и Ерофей погиб — сын Александра. И всё из-за глупого упрямства Михаила. Это он втянул Ерофея в свои дурацкие интриги, и самое отвратительное, что тому даже понравилось. Посчитал себя важной персоной. Вот и доигрался. Алексея Озёрова было бессмысленно винить: он защищал себя и своих близких. Ответственность лежала на том, кто послал людей на верную смерть.

Противостояние отца и сына закончилось ничем, хотя Александр не был уверен, что оно закончилось. Судя по всему, Михаил не сильно испугался вмешательства СТД Е. И. В, а вот Александр после разговора с одним из сотрудников осознал всю щекотливость положения, в котором оказался род Озёровых, и те последствия, которые грозят семье, если Михаил не остановится.

Александр и сам мог оказаться во всё это втянут (да он и так уже был втянут по уши), лишь из-за того, что возглавлял службу безопасности рода и выполнял приказы своего упрямого братца. А Александру это не нравилось: во многом он был несогласен с политикой Михаила, если, конечно, его импульсивные, часто необдуманные решения можно назвать «политикой».

Сегодня был знаменательный день, однако вовсе не потому, что Михаил заключил перемирие с Алексеем.

Михаил полетел в Александровск на переговоры. Нейтральная территория была выбрана специально, чтобы ни одна из сторон не смогла притащить с собой кучу охраны. Тем не менее, кое-кто всё-таки отправил туда людей с определённой целью.

Сейчас минивэн Михаила как раз едет в аэропорт. Водитель под предлогом, что на главной трассе пробка, свернёт на менее оживлённую дорогу, и когда доберётся до назначенного места, там случится то, что должно.

Раздался звонок. Александр взял трубку. Звонили по зашифрованной линии.

— Алло, Александр Озёров слушает.

— Говорит «Ястреб». Дело сделано.

— Понял тебя «Ястреб». Проблем не возникло?

— Никаких проблем. Всё исполнено в точном соответствии с планом. Объект сопротивлялся недолго.

— Молодцы. Возвращайтесь.

— Понял вас. Возвращаемся.

Александр положил трубку.

Вот всё и закончилось. Когда минивэн Михаила подъехал в условленное место, его атаковали несколько охранников, устроивших засаду. Вначале они поразили машину из противотанкового гранатомёта. Кумулятивные снаряды запросто могли убить Михаила. Но, вероятно, тот выжил, и тогда в дело вступили владеющие с магией и рубрумитовыми пулями. Михаил погиб. Водителя же пришлось ранить, чтобы ни у кого не возникло сомнений в том, что нападение подстроили враги.

Разумеется, семья обратится прежде всего к Александру, чтобы тот расследовал гибель брата, и Александр займётся этим со всем усердием. К счастью, у Михаила имелось много недругов среди местной аристократии, и всегда можно обвинить одного из них — того, кого будет выгоднее всего. Возможно, даже Алексея, почему нет? Впрочем, его лучше обходить стороной за версту: ему служба тайных дел покровительствует. Или осторожно дать информацию, что от Михаила избавилась сама СТД — против них уж точно никто не попрёт.

А чтобы у Алексея не было никаких претензий к своей бывшей семье, можно ему и часть отцовских сбережений отдать. В конце концов, они с сестрой тоже имеют на это право после всего, что им пришлось терпеть. И оставить их, наконец в покое. Пусть живут собственной жизнью и не суют нос в дела своего бывшего рода. Не нужны они здесь, как и всякие бесполезные конфликты на пустом месте.

Правда, Александру теперь придётся работать не на брата, а на его Виктора — старшего отпрыска Михаила, но это, наоборот, хорошо. Парень молод, немного наивен, и его мнением легко манипулировать. Вот с Ириной предстоит пободаться — это да. Хитрая стерва. Но впервой, что ли? Александр был уверен, что справится.