Хлопнул выстрел из пистолета, ознаменовавший начало поединка.

Вокруг Аминова выстроились силовые поля в несколько слоёв. Они защищали его со всех сторон, в том числе сверху. И в следующий момент на меня с неба обрушилось длинное светящееся лезвие, похожее на те, которыми орудовал я, только не дымчатое, а энергетическое. Я успел окутать себя защитной пеленой, но удар, пришедшийся по ключице, всё равно почувствовался. Следующее лезвие полетело слева и попало мне по руке — тоже весьма болезненно.

Передо мной был энергетик — вот этого действительно следовало опасаться. Если стихийная магия для меня не слишком опасна, то энергетические техники несли гораздо большую угрозу, что я ощутил на собственной шкуре с первых секунд боя.

Обратившись чёрным дымом, я отлетел подальше от соперника — и как раз вовремя. Следующее светящееся лезвие пронеслось по диагонали сверху-вниз, но своим манёвром мне удалось уйти от его удара.

Направляю во врага вихри тьмы. Они щупальцами вырастают из моей защитной оболочки и устремляются в боярина Аминова, атакуя его со всех сторон. На их пути оказываются многослойные силовые поля. Не все слои удаётся прожечь, и это спасает моего противника. А тот взамен повреждённых почти мгновенно создаёт новые.

Дымчатые змеи, которые летят к Аминову и кружатся вокруг него, тоже не помогают, как и комья тьмы, обрушивающиеся на него горстями магической шрапнели.

Противник не только хорошо защищается, но ещё и атакует. Энергетические лезвия продолжают лететь в меня то с одной стороны, то с другой, и я не от всех успеваю уклониться или отскочить. А лупят они мощно. Защитный кокон тьмы не может поглотить всю энергию, и часть её достигает моего организма. Больно — но пока терпимо.

Поняв, что долбить так противника придётся очень долго, закручиваю вихри тьмы в небольшой смерч и двигаю его на врага. Аминов прекращает бить лезвиями. Похоже, теперь он вынужден сконцентрировать всё внимание на защите, забыв об атаках.

Но я ошибся. Не проходит и десяти секунд, как в воздухе появляется множество мелких энергетических объектов и обрушиваются на меня. Затем ещё одна горсть и ещё. Их так много, что они накрывают площадь в несколько квадратных саженей. Уйти от них нереально. Но мне это и ненужно: энергетические стрелы гораздо слабее лезвий, и я их даже не чувствую.

Внезапно Аминов прорывается сквозь тьму и бежит ко мне. Похоже, он понял, что удирать от моего заклинания бесполезно. Избавиться от смерча можно, только истощив мой духовный огонь или убив меня самого.

Аминов бежит ко мне через поле, над головой его появляются два энергетических копья. Несколько секунд они формируются, а затем выстреливают. Что-то подсказывает: удар будет мощным, и я создаю на их пути воздушную стену. Снаряды прошивают уплотнённый воздух, даже не замедлившись, и бьют прямо по мне. Голову и плечо обжигает боль, и я обнаруживаю себя сидящим на земле.

Направляю в Аминова тёмные потоки, пытаясь остановить или хотя бы притормозить его. Перед глазами всё плывёт, голова кружится, и я решаю пока не подниматься на ноги. Вероятно, у меня сотрясение. В таком состоянии не побегаешь. Ещё и левый глаз заливает кровь — кажется, на лбу рассечение. Регенерация, понятное дело, быстро затянет рану, но вот следить за полем противником мне теперь тяжелее.

Укрепляю перед собой защитную стену, не прекращая при этом насылать на врага тёмные потоки и змей. А он, гад, опять создаёт энергетические копья. Принимать очередной удар на себя больше не хочется. Вскакиваю и выжидаю. Как только засекаю момент, когда копья срываются с места, перемещаюсь левее. Они пролетают мимо и вонзаются в землю. Эффект от попадания, как от фугасного снаряда — настолько много в них энергии.

Я же продолжаю действовать прежним образом, надеясь истощить противника. Вихри бьются в его силовые поля и кружатся вокруг, пытаясь заточить его в кокон, как я сделал два дня назад с забравшимся в мой дом убийцей. Это, пожалуй, самая эффективная техника. Ей очень трудно противостоять.

И всё равно не получается достичь желаемого результата. Аминов явно посильнее того воздушного мага, и он постоянно вырывается из западни. Правда, атакует уже не столь мощно. Копья больше не бросает, отбивается лишь пучками энергетических стрел. Одно хорошо: я полностью владею инициативой, и соперник основное внимание вынужден уделять защите.

Атаки его становятся всё более хаотичными. Появляются энергетические плети, которые даже не достают до меня, летят светящиеся клинки, иногда — лезвия, но те по мне не попадают и лишь рубят землю вокруг.

Дальнейшего я сам не ожидал. Силовые поля исчезают в считанные секунды, Аминов оказывается беззащитен, и вихри тьмы сжимаются вокруг него смертоносной удавкой. Боярин падает. Подхожу к нему — передо мной сильно изъеденный тьмой труп.

Подбежали оба губернатора, охранники и прибывшие с нами лекари. Наш лекарь стал осматривать мою рану на лбу — та уже сама зарубцевалась. Лицо мне протёрли салфетками. На теле моём после драки остались синяки, которые быстро рассасывались, а голова до сих пор кружилась. Но от медицинской помощи я отказался. Полежу немного — пройдёт.

Калакуцкий же приказал своим охранникам положить труп в чёрный пакет и унести в машину. Выглядел барнаульский губернатор абсолютно спокойным, ни на секунду не утратив видимое хладнокровие.

— Я победил, — сказал я, хоть это и так было очевидно, — теперь вы должны выполнить своё обещание. Вы отказываетесь от своих претензий?

— Что ж, уговор есть уговор, — согласился Калакуцкий. — Вы действительно победили. Поздравляю.

— Благодарю. И очень надеюсь, что третья попытка окажется последней.

— Всё решилось в честном поединке. Да будет так.

Слова эти мне показались слишком уклончивыми, а когда мы отправились обратно к машинам, Эдуард подтвердил мои опасения.

— Поздравляю вас с победой, Алексей Михайлович. Напрасно я в вас сомневался. И всё же нам следует впредь оставаться очень бдительными. Не думайте, что так просто всё закончится.

— И что дальше? Калакуцкий опять попытается убить меня?

— Он не отступится, если вбил себе что-то в голову. Сделает вид, что покорился нам, что сыграл по правилам, выждет момент и ударит, когда мы меньше всего будем ждать. Отныне мы для него — враги, и это уже не изменить. Увы.

— Изменить можно всё. Его упрямство остаётся с ним, лишь пока он жив. А между прочим, силой Калакуцкий уступает тому рыжебородому боярину.

— Если бы всё было так просто. А как же родственники? Нет, как раньше, уже не будет. Поэтому моё мнение остаётся прежним: вы напрасно ввязались в это бессмысленное противостояние.

— Напрасно или нет, но что случилось, что случилось. Моё мнение, кстати, тоже остаётся прежним: правда на нашей стороне.

— Правда на стороне того, у кого сила, — философски изрёк Эдуард.

— Именно. То есть, на нашей.

— Сейчас — да. Но в этом мире обстоятельства порой меняются очень быстро.

«И не только в этом», — усмехнулся я про себя.

Пока ехали обратно, я позвонил Гаврилову и велел ему договориться о встрече с Юрием Елагиным. От того требовались все отчёты за последние месяцы. Я намеревался понять, на какую сумму меня нагрели, а с остальным пусть Любецкий разбирается, если захочет. Пожалуй, стоило забрать у Елагиных ещё некоторый процент акций в качестве наказания, но я решил ограничиться погашением задолженности и денежной компенсацией.

Остаток дня я валялся на диване, приходил в себя после драки. Даже вздремнул немного, но под вечер меня разбудил телефонный звонок. Звонил Сатир, чтобы сообщить, что в моих владениях снова открылись ямы.

Их было две. Теперь они появились в разных местах: одна на севере, другая — южнее, ближе к особняку. При этом обе находились вёрстах в пяти-семи от буферной зоны. Данный факт мог подтверждать мою гипотезу, что тенебрисы не способны открывать проходы слишком далеко от областей тьмы.

Вот только я не хотел никуда ехать на ночь глядя (искать монстров в темноте — та ещё морока), поэтому и Сатиру приказал ничего не предпринимать, а просто наблюдать за движением стай. К счастью, за ночь те далеко от своих ям не ушли, и утром с новыми силами и я отправился уничтожать тварей.