Но первым делом я, конечно же, созвонился с Мариной, чтобы получить инструкции. Сделал это сразу по прибытии на базу. Моя наставница сказала, что скоро подъедет.

Я завтракал бутербродами с чаем, когда появилась Марина. Не снимая верхней одежды и обуви, она прошла на кухню и села напротив.

— Будешь чай? — предложил я.

— Нет, давай сразу к делу, времени у нас мало, — Марина извлекла из чёрной кожаной папки сложенную карту. — Внимательно изучи. С прошлого раза произошли кое-какие изменения. Пространство у границы стало стабильнее, можешь воспользоваться прежней дорогой, но в некоторых областях до сих пор сохраняется угроза выбросов. Какой у тебя баланс?

— Восемь семьсот двадцать, — я развернул карту и стал рассматривать сделанные ручкой пометки.

— До следующего уровня осталось набрать пятьсот семьдесят единиц. Если не будешь терять даром время, легко сделаешь это за два дня. Ещё и отдохнуть успеешь. У меня всё. Возникнут вопросы, я — на прежней частоте.

— У меня есть вопрос, — сказал я. — И не один.

— Хорошо. Давай, только быстрее.

Я прожевал бутерброд, залпом допил остатки чая, а затем принялся описывать сложившуюся в Москве ситуацию: выбросы в городе происходят регулярно, людей не эвакуируют, да ещё и курсантов отправляют на ликвидацию, не удосужившись провести предварительную разведку.

Марина слушала меня внимательно, а когда я закончил, проговорила:

— Мы подобными вещами не занимаемся. С этими проблемами следует обращаться в другие инстанции.

— Знаю, — сказал я. — Но у вас наверняка есть знакомые в этих самых инстанциях. Вы можете донести до них суть проблемы. Иначе никто даже шевелиться не станет. А разобраться надо.

Марина поморщила лоб, на её лице отразились раздумья:

— Думаешь, у моего руководства есть время и желание этим всем заниматься? Мы не полиция и за порядком не следим.

— Но мы же все в одной стране живём. Вы, наверное, себя чуть ли не богами считаете, и вам наши «мелкие земные делишки» неинтересны. Но может, хотя бы попробовать намекнуть, кому надо? Чего они жалование зря получают, если не работают ни хрена?

— Мы не считаем себя богами, — покачала головой Марина. — Просто занимаемся своей работой. Но знаешь… я подумаю, что можно сделать. Есть кое-какие связи, разумеется. Говоришь, нарушение техники безопасности имело место?

— Да, нас отправили на ликвидацию без предварительной разведки. Одну из групп курсантов накрыло выбросом прямо в черте города. На этот раз все выжили, повезло, только машину помяло, но ты же помнишь, что случилось, когда я ехал в спецшколу? Тогда погиб человек, светоносный. Да и я остался жив лишь чудом.

— Когда это было? В воскресенье?

— Да, разумеется.

— Ладно, я тебя поняла. Ещё что-то?

— Ты уже давно обещала выяснить формацию о моих родителях. У тебя получилось узнать, кто они?

— Да. Аркадий Скуратов и Елена Бельская.

Прозвучало это совершенно буднично. Не было в моём происхождении никакой тайны, никакой загадки. Непонятно только, почему отец меня так невзлюбил. Я ведь не сделал ему ничего плохого.

— Значит, я смогу оспорить решение отца о лишении меня фамилии? — спросил я. — Адвокаты за такое возьмутся?

— Пока тебе об этом не зачем думать, — отрезала Марина.

— Но чисто гипотетически?

— Я не настолько хорошо разбираюсь в семейной юриспруденции, чтобы ответить на твой вопрос. Сейчас тебе следует сосредоточиться на другом. Ну и мне тоже пора делами заниматься, — она поднялась из-за стола. — Удачно тебе поохотиться.

Марина ушла, а я собрал оборудование и вещи и отправился в путь. Если старая дорога стала безопасной — это хорошо, быстрее доберусь до сектора. Но даже по ней ехать долго, шестьдесят километров, причём не по асфальту, а по грязи и ухабам.

Мне снова предстояла рутинная однообразная работа: бродить по полям, стрелять мелких синих ублюдков и надеяться, что встречу существо покрупнее, с которого получу много энергии.

Иных в секторе 116 становилось всё меньше. Пятьсот семьдесят единиц энергии я еле-еле успел собрать к вечеру воскресенья. Думал, придётся всю ночь шататься по полям: не хотелось возвращаться домой, когда до нового уровня оставалось буквально пара десятков единиц.

Однако мне повезло. В девятом часу локатор засёк небольшую группу иных, которая двигалась на восток. Я подъехал к ним поближе, вылез из вездехода и пошёл наперерез. Почувствовав меня, существа бросились в атаку и один за другим были быстро поглощены, а я получил двадцать шестой уровень. Вместе с уровнем подскочила регенерация до 5,1.

Вернулся в школу уже за полночь, но зато ужасно довольный тем, что удалось выполнить план.

Со новой вылазкой Марина решила не тянуть и отправила меня в конце следующей недели так же на два дня, но уже чуть дальше, к другому заброшенному селу, находившемуся километрах в пятнадцати от деревеньки, рядом с которой я охотился прежде.

Иных здесь тоже было не слишком много, но зато встретились два существа четвёртого уровня, что позволило к вечеру второго дня набрать семьсот единиц энергии. Однако на этот раз о новом уровне говорить не приходилось. Помимо всего прочего за последние две недели сопротивление выросло до сорока одного, а скорость потока до 13,1.

Тем временем в спецшколе всё оставалось по-старому с одной лишь разницей: я перестал заниматься боксом и полностью сконцентрировался на энергетических тренировках и развитии телекинетических способностей.

С Бурдюковым, правда, тренировались всего два раза, ещё три раза я ходил в недостроенное здание один. Одному тоже нашлось, чем заняться: дробил кирпичи силой мысли, швырял их в стену и учился манипулировать сразу с несколькими предметами.

Получилось потренироваться и в день, когда меня опять назначили дневальным — второй раз за всё время учёбы. Я на полночи остался один в коридоре. В конце коридора стояли тумбочка и стулья, которые и стали для меня спортивными снарядами. Гаврюшин был тогда дежурным по роте, он вышел посреди ночи из комнаты и, увидев, какой бардак я устроил, приказал немедленно поставить всё на место. Пришлось прекращать упражнения и ждать, пока взводный уснёт, чтобы продолжить снова.

Нашлась возможность и с подругами встретиться, хотя распорядок был столь плотный, что времени не хватало ни на что. С Соней мы уединились ночью в спортзале, а к Лиде я заглянул после отбоя, когда она была дежурной. Пару раз мы пересекались между уроками.

Через неделю после второй вылазки мне, наконец, дали выходной. Так удачно совпало, что Соня в тот воскресный день тоже получила увольнение, и мы вдвоём поехали в Москву.

Сняли номер в относительно неплохой гостинице в центре город. Заказали еды из ближайшего кафе, я взял бутылку вина. Весь день ели, трахались и даже посмотрели какое-то кинцо по телевизору прямо в номере. К ужину торопиться не стали, поехали так, чтобы успеть к вечернему построению.

— Даже возвращаться не хочется, — сказала Соня, когда мы выехали со стоянки, и вездеход пополз по плохо освещённым опустевшим улицам. — Опять в казарму. Когда я уже стану офицером, чтобы иметь свою собственную квартиру?

— Для этого тебе придётся, как минимум, отучиться два с половиной года, — напомнил я.

— Долго. Почаще бы встречаться. Мне так грустно без тебя. Только и жду, когда мы увидимся.

— Я бы тоже с радостью, но, к сожалению, чаще не получается.

— Знаю, — вздохнула Соня, но тут же оживилась и насмешливо произнесла. — Представляю, как Лида ревновать будет. Ей-то сегодня не удалось выбраться на волю, так и сидит там весь день, бедняжка.

— Похоже, у тебя будут неприятности.

— У меня-то? С чего это вдруг? Мы же с Лидой практически лучшие подруги.

— Правда, что ли? Даже не верится. Как так получилось, что вы подружились? — я подумал, момент подходящий, чтобы расспросить поподробнее.

— Да как-то само собой вышло. Когда ты уехал в декабре, я долго расстраивалась, а Лида заметила это, подошла и зачем-то стала утешать, в своей обычной манере, конечно же. Но я вообще такого от неё не ожидала. После этого мы и начали общаться.