– Вот я и сделала это снова, – глаза защипало от слез.

Нет, убийцу я не жалела ни капли. Гад столько людей загубил, что заслужил худшую участь, которую только можно представить. Жаль было потраченных усилий и того, что снова придется бежать. Госпожа Разумовская говорила, темники чувствуют всплеск темной магии в тот миг, когда кинжал поглощает душу, а значит, они скоро появятся в Алапаевске.

– Что… – оцепенение с Алима спало, но он еще не пришел в себя. Тут едва с жизнью не распрощался, как новое потрясение накрыло. – Что это было?

– Тайна, цена которой человеческие жизни, – я убрала кинжал в мешочек от греха подальше и выудила на свет Хо`шен.

Насыщенным голубым светом на артефакте светился третий камень. Камень стихии воздуха. В голове мелькнула мысль, что мне пригодится умение создавать воздушную завесу. И невидимые глазу путы, и «воздушный кулак». Может, это цинично рассуждать над прахом умершего, какую пользу с него поиметь? Но этот маг пришел убивать моих друзей, и я стребовала за это самую высокую плату. Милосердие надо проявлять к тем, кто этого заслуживает. Жалость – удел слабых, которые в этом мире не выживают.

– Это же… это же не то, что я думаю? – дрожащей рукой помощник потянулся, чтобы прикоснуться к артефакту, но так и не решился. – Скажи, что я ошибаюсь!

– Нет, не ошибаешься, это императорский Хо`шен, – я насладилась моментом полного изумления молодого человека, после чего убрала артефакт в мешочек. – Уже одно знание о его существовании подвергает жизнь опасности. Надеюсь, ты понимаешь, почему я потребую клятву молчания? Дело не в доверии, а в методах, какими охотники за императорской реликвией выбивают правду.

– Моя жизнь давно принадлежит тебе, – пробормотал молодой человек, – но я согласен на клятву. Сейчас! Есть другой нож?

– Вот! – выудила из-за голенища сапога миниатюрный ножичек и протянула Алиму.

Ни секунды не сомневаясь, ашкеназец полоснул ножом по внутренней части ладони. Сжал рану в кулак. Алые капли проступили на сгибе и проложили кровавые дорожки по светлой коже.

– Я, Алим Самон Осипович Зельман, потомок княжеского рода Леви, признаю долг жизни перед Ниной Константиновной Забелиной. Клянусь кровью и родом, пока жив хоть один потомок, в ком течет моя кровь, служить роду Забелиных верой и правдой. Клянусь быть опорой и верным помощником, разделить тяготы и славу, богатство и бедность! Отныне и до скончания веков!

Не думала, что ашкеназец произнесет кабальную клятву, обрекая себя и вероятное потомство на вечную службу моему роду. С другой стороны, если бы Алим сегодня погиб, то ни о каком продолжении рода речи уже бы не шло. В его лице я спасла будущее поколение талантливых управленцев и потенциальных магов разума. И отказываться от такого ценного приобретения не собиралась. Поэтому забрала у молодого человека засапожник и чиркнула им по собственной ладони.

– Я, Нина Константиновна Забелина, щит рода, принимаю клятву Алима Самона Осиповича Зельмана, потомка княжеского рода Леви. Беру под защиту и обязуюсь заботиться о нем и потомках его крови отныне и до скончания веков.

Соединив порезы на ладонях, я почувствовала жжение и всплеск энергии, которая волной прошлась по телу. По-хорошему, такие клятвы произносятся у источника, чтобы духи рода узнали о радостном событии и отметили нового члена семьи особым знаком. Я вспомнила, как это случилось с Игнатом, как магия источника исправила печать изгоя и укротила внутренний огонь. С Алимом ситуация иная. Он прежде не входил в наш род, а его печати имели под собой рунную основу. Однако они не могли проигнорировать добровольное решение человека, а потому засветились в магическом спектре, проявляя причудливо сложный и в то же время математически выверенный узор.

Магия бурлила в крови и черпала энергию напрямую из окружающего пространства. Я запечатлела в памяти многослойный рисунок печатей, чтобы впоследствии разобраться с принципом наложения и снятия. Для этого направила энергетические потоки к узловым точкам, вливая понемногу и собственной магии, родственной магии разума. По себе знаю, как будоражит кровь насыщение магических каналов. Изнутри переполняет кипучая жажда деятельности, улучшается настроение, в разы увеличивается работоспособность. У взрослых магов еще и либидо повышается.

У Алима глаза засверкали азартом, будто в голове с бешеной силой закрутились мозговые шестеренки. В его случае это нормально. Наверное, привык уже за столько лет перенаправлять энергию в верхнюю часть тела.

Кста-ати! Последняя мысль натолкнула на одну идею, на грани вымысла и предположений. Для проверки требовались специфические знания по строению тела и взаимосвязи потоков жизненной силы с магическими. Если вкратце, то могло ли так произойти, что Алим сам, силой собственного разума, подавил чувствительность нижней части тела? Вполне, учитывая, как болезненно происходила инициация и сокрытие магических каналов. Не мог, точно не мог предок ашкеназцев обречь потомков на страдания. Уберечь, спрятать от других магов, дать шанс детишкам вырасти и окрепнуть – в это я быстрее поверю.

– Что? – Алим чутко отреагировал на мою задумчивость. – Ты так смотришь, будто увидела что-то странное.

– Эм-м, не хочу обнадеживать раньше времени, – чем больше я обдумывала идею, тем сильнее верила, что это может быть правдой. – Знаешь ведь, что я вижу магию? Твои печати слишком сложные, в них еще разбираться и разбираться. Но я тут подумала, они скорее защищают, чем причиняют вред.

– Защищают? От чего? Почему тогда это случилось со мной? – он со злостью ударил кулаком по бесчувственному колену.

– Вспомни инициацию, – я накрыла ладошкой руку молодого человека, успокаивая. – Что ты пережил тогда? Хотел, чтобы мучения прекратились?

– О, да-а, я… – осекшись, Алим уставился на меня изумленным взглядом. Соображал парень быстро, без труда понял намек. – Хочешь сказать, я сам сделал это с собой?

– Это лишь предположение, которое требует тщательной проверки. Как минимум следует проконсультироваться у лучшего целителя и как максимум, расшифровать тайный смысл, заложенный в магических печатях. Поговорим об этом дома, а пока поищем остальных. Нужно уходить побыстрее. Смерть мага приведет сюда темников, они чувствуют всплеск энергии, когда кинжал забирает жизнь. Из Алапаевска придется срочно уехать.

– К сожалению, я сейчас ничем не помогу, – ашкеназец понурился и развел руками, указывая на покореженную инвалидную коляску. – Дождемся Игната, наверняка он уже спешит сюда. Взрыв такой силы сложно не заметить.

– Не знаю, – я осмотрелась, отмечая, что пламя так и не вырвалось дальше определенной границы, будто наткнулось на преграду.

Неужели маг держал защитный полог? Вряд ли он тратил на это собственные силы, надо будет поискать амулеты. А пока… Я усталой походкой направилась к оврагу, где оставила Урядовых и Юленьку.

– Мда-а, – край овражка зацепило взрывом, деревья разметало, выворотив их с корнем. Однако серьезной опасности друзьям не грозило. Амулеты защитили бы от ударов или сильного жара, если бы тот сюда докатился. Вот только вокруг оврага выросла метровая монолитная каменная стена. – И кто же это у нас такой пугливый? Э-эй! – крикнула в надежде, что услышат. – Лиза! Гаврила Силантьевич! Вы там?

А в ответ тишина. Пришлось идти в обход через свежий бурелом и нагромождение веток.

– Все страньше и страньше, – пробормотала под нос, едва не сорвавшись в пропасть.

Когда обогнула «китайскую» стену и подобралась к границам оврага с противоположной стороны, то обнаружила провал в земле с пятиэтажный дом примерно, на дне которого сидели горе-строители. Зарыться-то они зарылись, а как выбраться из ямы, не подумали. Учитывая, чьих предположительно хрупких ручек это непотребство, подобная недальновидность простительна. А наша звезда еще и капризничала, уставив руки в боки и плаксиво что-то требуя от Лизы.

– Эй, вы там целы? Никто не пострадал? – я сложила ладони рупором и крикнула погромче.