– Нина Константиновна, – Алим напомнил о себе, – зайдете на чашечку чая?

И куда он торопится?

– Конечно, – кивнула, чувствуя, как на мне скрестились любопытствующие взгляды.

Я прошла вслед за Алимом в соседний номер, прикрыла двери и расположилась на диванчике для гостей. Лизу, видимо, заранее проинструктировали, потому что служанка вошла через минуту с подносом, на котором легонько позвякивали чашки, а над чайником вился парок. На этот раз на десерт она подала печенье из буфета и клубничное варенье. Дожидаясь, пока нас оставят наедине, я подхватила чашечку и отхлебнула глоточек. Обжигает!

– Скажите, Алим Осипович, – я начала издалека, – а какой вы видите службу моему роду? Нас ведь двое осталось и не скоро появится шанс заявить о себе во всеуслышание. К тому же, вам необходимо закончить учебу, наработать практику, выиграть парочку дел, чтобы заработать собственное имя.

– Я рад, что вы понимаете необходимость какое-то время посвятить личным делам, – ответил молодой человек после секундной заминки.

Может, и не ожидал от меня вопросов, но вел себя естественно и реагировал спокойно. Или это часть профессиональных обязанностей?

– Так вот, службу я вижу в защите интересов рода, сохранении имущества или в выгодных приобретениях такового в будущем. Урегулирование возможных споров и юридические консультации.

– Полагаю, ничего нового из того списка услуг, что предлагает клиентам юридический дом Кальман, – я захлопала глазками, придавая лицу невинное выражение. – А что я получу от своего вассала?

– «Неподкупность и честность», – глазом не моргнув, парень процитировал родовой девиз, – а еще личную заинтересованность в благополучии вашей семьи. Любой стартовый капитал за год увеличу втрое. Если потребуется засудить кого-то, могу вести судебные тяжбы годами. Так понимаю, до совершеннолетия вы вынуждены будете скрываться, менять место жительства, имена. В этом я также готов содействовать. В меру возможностей, разумеется.

– Почему именно вассальная клятва? Ведь все вышеперечисленное я и так приму в уплату долга жизни, – каверзный вопрос, требующий честного ответа.

Алим тяжело вздохнул и ссутулился, будто бы на него разом обрушился груз старых проблем. Сохраняя молчание, молодой человек цедил сладкий чай. Взгляд уставшего от жизни человека рассеянно блуждал по комнате, подолгу не задерживаясь на одном месте. Эмоциональный фон отдавал застарелой болью и тоскливой безнадегой, вызывая невольное желание посочувствовать нелегкой судьбе.

– Знаешь, подростком я злился на маму за то, что она лишила меня будущего, – я невольно вздрогнула, когда Алим заговорил. Мысленно встряхнулась, сбрасывая чужие эмоции и окутываясь родовым щитом. Жалость плохой советчик, а уж в исполнении мага разума и вовсе ни к чему. – Я ведь мог бы наследовать титул князя Леви, пользоваться княжескими привилегиями, развлекаться. Вместо этого учился как проклятый, доказывая, что достоин утраченного титула, а княжеский наследник Барух Хайим мне в подметки не годится. Что же, в чем-то я преуспел, – он скривился в горькой улыбке. – Но как оказалось, это не имело значения. Барух лишь посмеялся, хорошие клерки везде нужны. Клерки! С тех пор я избегаю людей. Друзей заменил на книги, а праздники и семейные вечера – на древние манускрипты из архива клана. Инициация, приковавшая к инвалидному креслу, на многое раскрыла глаза. Мир перевернулся, приоритеты сместились и мечты изменились тоже. Как бы я хотел пробежаться босиком по траве, побыть обычным парнем, влюбиться, завести семью и ребятишек. Только полный отказ от прошлого приблизил бы меня к цели. Однако без веской причины я не покину род. Это причинит родителям боль.

– А как же вера в бога? Вы ведь отрицаете магию? – откровенность Алима поразила до глубины души.

Я чувствовала его искренность, слова изливались вскипевшей лавой, вскрывая старые нарывы и сжигая мосты.

– Вера останется со мной, даже если бог отвернется. Я не считаю магию злом. Это всего лишь инструмент, который в добрых руках приносит пользу, спасает жизни или исцеляет, а в плохих становится опасным оружием, сеющим страдания и смерть.

– Алим, откровенность за откровенность, – я поднялась и подошла к парню, – позволишь? – взяла его за руку и задрала рукав, рассматривая рунную печать. – Я обладаю особенным зрением, которое позволяет видеть магию. И я вижу ее в тебе! Здесь, – провела пальчиками по запястью, где располагался энергетический узел, – и здесь, – коснулась второй руки, – здесь, – приложила ладонь к солнечному сплетению, – еще в паховой области и на ногах. Магические каналы – такая же часть тела, как кровеносная система, сердце или легкие. Представь, что будет, если человеку пережать вены на руке? Кровь перестанет поступать в конечность, постепенно она онемеет, а по истечении некоторого времени начнется процесс отмирания тканей. В лучшем случае человеку отрежут руку, в худшем – он умрет от заражения крови. Печати – это крепкие путы, что перетягивают магические каналы, не дают им развиваться и нарушают циркуляцию энергии. Ты сильный маг. Твои способности развивались усиленными темпами, пока ты учился, читал и закачивал в себя тонны информации. А потом, в один прекрасный день, магические каналы перекрыли. Не представляю, какую боль ты испытал при этом, но то, что тебя искалечили этим ритуалом, неопровержимый факт.

Новости шокировали молодого человека, минут пять он молчал, уставившись в одну точку. Я успела допить остывший чай с печеньками, когда парень отмер и спросил глухим голосом:

– Это настолько невероятно, что я никак не могу поверить. Если только на секунду представить, что это правда, получается, Великий князь и старейшины обманывали нас на протяжении столетий?

– Может, и обманывали, – не стала я отрицать, – но я бы дала иную формулировку – спасали. Ложь во благо.

– Благо? – возмутился Алим и, схватившись руками за поручни коляски, тряхнул ее так, что сам себя чуть не опрокинул. – Это, по-твоему, благо?

– Именно! – я хмыкнула, понимая, как нелепо звучит утверждение без доказательств, – если речь идет о выживании рода. Ты маг разума, Алим, если тебе это о чем-нибудь говорит.

– Маг ра… – парень осекся, распахнув от удивления глаза. Удивительно выразительные, с длинными, как у девушки, ресницами и хищным изломом бровей. – Не может быть! Великий князь, старейшины, жрецы – выходит, они двуличные лицемеры? А все их лозунги, что магия – зло, порождение темной силы и происки темников, наглая ложь? – молодой человек расхохотался. – А сами-то они кто? Убийцы… – смех резко оборвался. – Одному богу известно, сколько подростков не пережило инициацию! А сколько искалеченных судеб? Уму непостижимо! Зачем клану враги, если зло просочилось в самое сердце и уничтожает лучших представителей?

– Или они платят за то, чтобы остальные члены общины жили в мире и спокойствии? – пробормотала я под нос, однако Алим услышал.

– Нет, цена слишком высока! Я не желаю в этом участвовать! Нина Константиновна, я готов принести полную вассальную клятву и войти в ваш род, если вы удостоите меня такой чести, – он с мольбой впился в меня взглядом.

– Это серьезный шаг, который требует вдумчивого решения обеих сторон. Здесь не время и не место, но… – я вновь приблизилась к парню, обнажила меч, который подарил отец, – клятва служения и верности не требует официальной обстановки. Этим вы подтвердите честные намерения, и только после этого я смогу доверять вам полностью.

– Я, Алим Самон Осипович барон Зельман, клянусь жизнью служить верой и правдой Нине Константиновне Забелиной и ее роду! – произнес он без запинки и провел ладонью по острому лезвию, обагряя его собственной кровью.

Настала моя очередь. Не без внутренней дрожи стиснула окровавленное лезвие в руке, ощущая, как холодный металл проникает в плоть.

– Я – щит рода! Я есть твердь. Нерушимая стена. Надежный оберег и последний рубеж между жизнью и смертью, – голос помимо воли налился силой и окреп. – Я принимаю клятву Алима Самона барона Зельмана и беру его под защиту рода!