Для чтения темновато, а зажигать светильник, пока брат отдыхает, не стала. Пяти минут любования облаками хватило, чтобы это занятие надоело. Посмотрела на Егорку, умудрившегося пристроиться на крохотном пятачке рундука и задремать, прислонившись к стене, позавидовала его умению засыпать в любом месте и при любых обстоятельствах. А потом вдруг услышала легкий стук-скрежет снаружи. Обернувшись, увидела за стеклом черного ворона. Он пристроился на карнизе, повернул голову и рассматривал меня блестящими круглыми глазами-бусинами. Я опешила, не зная, как реагировать на птицу. Какое-то время мы смотрели друг на друга, а потом ворон вдруг расправил крылья, на миг закрывая единственный источник света. Показалось, будто живая тьма сгустилась в каюте и опутала липкими щупальцами. Но нет, ворон вспорхнул и улетел, и все успокоилось, вернулось на места. Кроме бешено бьющегося сердца.

«Что это было? – прислонившись к стене, я тихонько сползла на пол. Ни разу еще не сталкивалась с этими птицами ни в этой, ни в прошлой жизни. Оттого чувствовала себя не в своей тарелке. В некоторые приметы, вроде черных кошек или пустых ведер, я верила. А ворон, если не ошибаюсь, – вестник. – Вестник чего? Зачем прилетал? Что хотел?»

Еле высидела эти два часа, пока не настала пора будить Игната. Он всполошился спросонок, резко засобирался и убежал, так что я не успела ничего рассказать. Беспомощно всплеснув руками, тоскливо проводила взглядом брата, который бросил на прощание: «позже поговорим».

– Позже, – пробурчала я ворчливо, – позже, может, и не понадобится.

Растолкала Егорку, чтобы перебирался на кровать, и сама устроилась там же, нагло оттяпав себе подушку. Малец только укрылся краем одеяла и тут же засопел, а я еще долго ворочалась, прежде чем сморило.

День пролетел в учебе и попытках освоить простейшие заклинания вроде светляка, нагрева или охлаждения воды. Это родовое умение заложено в крови, как простейшие рефлексы у младенца, а другие магические действия требовали усилий. Вот я и тренировалась, осваивая новые грани дара.

Игнат приходил дважды, приносил завтрак и обед, а к вечеру наказал не ложиться спать, а быть готовыми покинуть дирижабль в любой момент. Готовиться особенно и не требовалось, ценное имущество находилось при себе. Обновки, прикупленные еще в Суздале, дожидались своего часа в сундуке в багажном отделении.

Уже за полночь я услышала, как зарокотали двигатели и плавный ход летательного аппарата сменился на рваные движения. Дирижабль стыковался с пассажирской платформой, и команда провела маневры с ювелирной точностью, не оставив зазоров между трапом и напольным покрытием бокового выхода. Профессионалы, что тут скажешь!

Галич – промежуточный город на маршруте, так что большая часть пассажиров отдыхала, тогда как в трюмах и на нижней палубе вовсю кипела работа.

Брат вывел нас по грузовому трапу. Дальше полутемными проулками проводил к вокзалу в зал ожидания, где на жесткой лавке мы кемарили до рассвета. Уже утром навели лоск, умылись в туалетных комнатах для господ и проследовали на рейс до Белозерска. Игнат купил билеты на имя мещанина Чернецкого, путешествующего с племянницей и слугой, и мы ступили на борт летающего галеона Ветровских воздушных авиалиний.

Три пассажирские палубы, вежливый персонал, надежность и показная помпезность впечатляли. Каюта нам досталась просторная, с кроватью и подвесными гамаками, широкими окнами, натуральной мебелью. Помимо рундука для вещей имелся шкаф и вешалка, порадовали своим наличием обеденный стол, секретер с письменными принадлежностями и стулья. Принимать пищу полагалось в общей столовой. Культурно отдохнуть можно было в кают-компании, ресторане или же на прогулочной палубе. Цены на билеты, конечно, кусались, но оно того стоило, чтобы путешествовать с комфортом. Представляю, какая роскошь царила на палубе первого и второго класса. Собственно, при желании можно взглянуть одним глазочком. Игнат пообещал провести экскурсию, как только убедится, что это безопасно для нас. В том смысле, что в попутчиках не окажутся случайные знакомые, которые ненароком выдадут наше инкогнито.

Егорка расстроился из-за кучи запретов, посыпавшихся на него как из рога изобилия. Это на «Буране» к нему относились снисходительно и не обращали внимания на вольности. Однако же вести себя в обществе мальчишка не умел, вот и отсиживался в каюте, когда мы с Игнатом отправлялись на ужин или на прогулку. В другом месте и другом времени я бы не кичилась происхождением и не делила людей на сословия. Однако в этом мире щепетильно относились к происхождению, и на панибратские отношения со слугами смотрели предосудительно. За закрытыми дверями и вне посторонних глаз – пожалуйста, веди себя как угодно, делай, что хочешь. Но на людях будь добр соответствовать положению. Впрочем, обид за это Егорка не таил, знал, на что подписывался.

На третий день полета состоялось странное знакомство с аристократкой, зачем-то спустившейся на нашу палубу. Публика в третьем классе собралась порядочная, большей частью семейные пары с детьми, реже – одинокие путешественники. С некоторыми мы перекинулись парой слов, поговорили о погоде или о надежности Ветровских галеонов. Особенную симпатию проявила благообразная старушка, направляющаяся в Белозерск навестить внуков. Регина Андреевна Разумовская относилась к той породе женщин, которые с первого взгляда располагали и внушали доверие. Сухонькая, с морщинистым лицом, она лучилась радостью и внутренним теплом, норовила потрепать за щечки, угостить вкусненьким. Отторжения подобные действия не вызывали. Чувствовалось, женщина любит детей и всегда готова выслушать их или рассказать что-нибудь интересное.

Другое дело – надменная красотка с налетом презрения во взгляде, которым она с порога брезгливо окинула публику. Что удивительно, мужчины сделали стойку на дамочку, будто коты на валерьянку. Даже Игнат отвлекся, мазнув по ладной фигурке, затянутой в бежевое вечернее платье, заинтересованным взглядом. Отдать должное, выглядела женщина эффектно. Черные волосы уложены в строгую прическу, в ушах длинные бриллиантовые серьги, покачивающиеся при каждом шаге. В смелом разрезе юбки мелькает изящная лодыжка. Ноги визуально кажутся длиннее из-за высоких каблуков. Карие глаза в приглушенном освещении притягивают внимание колдовским сиянием, как и пухлые губы перламутровым блеском. Следом за дамочкой появился ее кавалер, лощеный аристократ с зализанными волосами и тоненькими усиками, закрученными кверху.

– Ma chère, что вы здесь забыли? – протянул он гнусавым голосом.

Меня передернуло, как от кислющего незрелого яблока, сорванного в школьном саду.

– Антуан, зря вы за мной увязались. Боюсь, местное общество оскорбит ваш изысканный вкус. Ступайте же! Я скоро к вам присоединюсь.

– Ах, мa chère, вы как всегда правы! Этот сброд не достоин нашего внимания. Понимаю вашу страсть к экспериментам, но это… – хлыщ вытащил из кармана надушенный платок, приложил к лицу, – фи!

Дамочка бросила на молодого человека скучающий взгляд и ступила на полукруглую лестницу. Создалось впечатление, будто сцена разыграна на публику, чтобы привлечь внимание. Что ж, определенного эффекта незнакомка достигла. Впрочем, я тут же забыла о ней, так как официант принес чай и десерт. Тем более аристократку окружили горячие поклонники, которых ничуть не смутило ее поведение. Каково же было мое удивление, когда возле нашего стола возникла эта наглая особа, а Игнат вдруг кинулся поднимать упавший платок.

– Вы обронили, – он подал его аристократке с грациозным полупоклоном.

– Благодарю, – женщина приняла потерю и улыбнулась брату, – а вы не похожи на мещанина. Путешествуете инкогнито?

– Вы проницательны, – Игнат не стал отрицать очевидного, приложился губами к изящной ручке, затянутой в кружевную перчатку, – надеюсь, вы сохраните мою маленькую тайну?

– Обожаю тайны! – аристократка игриво стрельнула глазками и закусила нижнюю губу. – Это так увлекательно. Неужели путешествие обещает быть интересным? Надеюсь, вы не откажете в своем обществе? А то эти снобы наверху навевают непроходимую скуку. Видите, я даже сбежала от них, и не прогадала. Как же зовут моего спасителя?