– Мне очень жаль, – я расстроилась до слез, – это из-за меня все. За нами с братом погнались ведь, а пострадали ни в чем не повинные люди.

– Вот даже думать так не смейте! – погрозил пальцем Корней Алексеевич. – Мы – люди служилые, к смерти привыкшие, знали, на что шли. За нашего капитана и в огонь, и в воду, что называется. А он вашего брата уважает шибко и не простил бы себе, если бы отказал в помощи. Жизнью он ему обязан, а теперь и вам тоже. Такие долги только так и возвращаются. Ну а что погибли наши матросы, так это судьба, значит, такая. Отдыхайте, боярышня, сил набирайтесь. Часов через шесть доползем до Горбатова, встанем на ремонт, а вы дальше на перекладных отправитесь.

Сонливость и так уже паутиной опутывала сознание, а на последних словах кока сморила окончательно. Я провалилась в сны без сновидений, как в омут, изредка выныривая из которого видела силуэты людей вокруг, снова пила отвар и засыпала. Кажется, Игнат приходил навещать, Егорка, Казимир Богданович справлялся о самочувствии. Что-то такое добавляли в питье, отчего разум затуманивался и воспринимал действительность как нечто нереальное. Пересадку на другой корабль запомнила смутно и лишь потому, что потревожили, вытащив из теплой постели на улицу, где дул промозглый ветер. Перед этим меня в последний раз напоили лечебным зельем, так что окончательно я пришла в себя только через сутки.

Незнакомая тесная каюта, узкая кровать, рундук и плывущие небеса за круглым окошком подсказывали, что нахожусь на другом корабле. В ногах, свернувшись калачиком, сопел Егорка. Игнат отсутствовал, но на пустой стене висел его камзол, а в углу притулился меч, который брат никогда не бросил бы. Впрочем, как и меня. Хотя, с чего ему нас бросать? Это спросонок в голову лезут разные глупости.

Никакой другой мебели в помещении не было, поднос с едой стоял прямо на полу. Осторожно, чтобы на разбудить мальчонку, спустилась вниз и босиком прошлепала к подносу. Еще теплая краюшка хлеба, кувшин с молоком, горшочек с похлебкой.

– М-м-м, вкуснотища! – я причмокнула языком в предвкушении и вдохнула ароматные запахи. Хотела уже вонзить зубы в краюшку и замерла. А вдруг это на троих рассчитано? – Эй! – вернулась к кровати и тронула Егорку за плечо.

Охламон подорвался, как ужаленный. Еле увернулась, чтобы не встретиться лбом с вихрастой макушкой.

– Боярышня? Вы чегось вскочили? Дохтур наказал не беспокоить и кушать много. Вы эта, ложитесь, а я подам, чего нужна.

– Сам-то давно ел? – хмыкнув, я присела рядышком, разломила краюху надвое и протянула половину пацану.

– Не хочу! – мотнул головой Егор, – дядька Игнат наказал, вам нужнее.

– Держи, говорю! – вложила хлеб в детскую ладошку, – там еще похлебка, и молоко. Нам обоим хватит. Я уже не так голодна, иду на поправку. Давно здесь караулишь?

– Ну, энта, с ночи, как на диринжабль пересели.

– А Игнат где?

– Он, как же ее, вахту несет, во! Наказал никуда не выходить, пока на место не прибудем. Сговорился с тутошним магом, что подменит его на время.

– Я-асно. А сколько лететь, не сказал?

– Кто ж ево знает? – пожал плечами Егорка, – только вы взаправду не ходите никуда, штоб никто из попутчиков не увидал.

– Не пойду, не переживай! – заверила мальчонку.

За глаза хватило наглядного примера, к чему приводит непослушание и самодеятельность. К тому же, у меня было, чем занять свободное время.

Я перекусила, честно поделившись едой с мальчишкой, и отправила его спать, раз уж дежурил всю ночь. Сама же села поближе к окошку и достала дневник прадеда. Поначалу шли бессвязные записи, вроде распорядка дня или же перечислений блюд на торжественном обеде в честь именин. Молодой наследник рос тем еще шалопаем, а всерьез воспринимал только военное ремесло. Точные науки постигал с неохотой, еще меньше нравилось чистописание и устные предметы. Ведение дневника – задание учителя, которого Александр прозвал деспотом. Однако же записи велись регулярно, что говорило о твердом характере и бесспорном авторитете главы, угодить которому стремился единственный сын. Постепенно Александр втянулся и научился выкладывать мысли на бумагу. Это прослеживалось в связных предложениях и умении выделять главные моменты. Повезло, что совпало это с первыми шагами в освоении родового дара. Александр долго не мог открыть магическое зрение, и как следствие, понять принцип создания тайных троп. Упражнения на медитацию, погружение в себя и взаимодействие с источником – ушел год, прежде чем появились первые результаты. Большая удача, что у Нины магическое зрение открылось в раннем детстве. В смысле, для меня, а вот для бывшей хозяйки тела первый эксперимент по перемещению закончился печально.

Ближе к вечеру в каюту заглянул Игнат. Выглядел он уставшим, но виду не подавал. Принес запеченного цыпленка, десяток вареных картофелин, хлеба и кувшин белого кваса.

– Поужинаешь с нами? – я поставила поднос на кровать и разделила еду на порции. – Я уже в норме и ем теперь, как обычный ребенок, – заранее пресекла отговорки. – Вижу, ты потратил магический резерв. Тебе еда нужнее сейчас, и не спорь! У нас есть деньги, купим, сколько потребуется.

– Дело не в этом, – Игнат приобнял меня за плечи и поцеловал в макушку, – мне и так выдают двойную порцию, а вас тут как бы нет. Нельзя привлекать внимание, нельзя выходить на палубу или как-то еще обнаружить себя. Сюда нас провели ночью, и так же ночью, тайком, покинем дирижабль в Галиче. Там уже купим билеты на рейс до Белозерска, но сойдем раньше на пару остановок и доберемся до Глушина на перекладных.

– А что в Глушине? Ты жил там эти годы?

– Захолустный городок, ничего примечательного, даже причальной станции нет, – мужчина вымученно улыбнулся, – зато места глухие, леса вокруг, болота, озера. То, что нужно для беглеца. Ну и дом, доставшийся в наследство ближнику отца. Я назвался его приемным сыном, показал выправленные бумаги, мне поверили, никто лишних вопросов не задавал.

– Как же ты объяснишь наше появление? Новые люди привлекают внимание.

– Я открыл школу мечников, давал частные уроки, надо же на что-то жить, – он развел руками. – Надеюсь, ученики не разбежались за время моего отсутствия. Ко мне приезжали иногда парни из соседних деревень, платили продуктами и собственным трудом. Кто-то в дружину хотел наняться, кто-то мастерство повысить, а кто-то просто поддерживал форму. Бывало, что и жили такие ученики при школе по нескольку месяцев. Места много, мне одному не нужно столько.

– Гм, – я задумалась – Возвращаться туда – не лучшая идея. Наверняка твое место жительства давным-давно известно заинтересованным лицам. Лучше перебраться в какой-нибудь большой город, там и затеряться проще, и с учителями проблем не будет. Мне нужно учиться, получить образование. Заметь, хорошее образование, чтобы соответствовать уровню наших врагов.

– Знаю, – согласился Игнат, – я и сам об этом думал. В Глушине надолго не задержимся. Завершу некоторые дела, выправлю новые документы, есть нужный человечек в поместном приказе, и рванем за Урал. Там нас ни одна собака не достанет.

– Как скажешь, – кивнула, не желая спорить.

Я бы сразу отправилась за Урал, чтобы сбить возможную погоню со следа. Однако брат наглядно показал тщетность попыток вытащить Данияра из лап Шумского, дал попрощаться с родителями, похороненными при монастыре светочей, отвез в имение, и это в итоге позволило защитить земли от чужаков. Отказывать Игнату в праве навестить место, которое стало для него домом на одиннадцать лет, я не имела права.

– Игнат, приляг пока, отдохни, – я взглядом показала Егорке, чтобы освободил кровать. Мальчишка переместился на рундук и оттуда показал мне язык. Охламон! – Сколько еще лететь до Галича?

– Завтра к ночи прибудем, – брат не стал отказываться от предложения, зевнул и растянулся во весь рост, едва не спихнув ногами нахаленка с рундука. Маловаты тут кровати будут. – Вздремну пару часиков. Разбуди меня, ладно?

– Обязательно, – я заботливо накрыла мужчину одеялом, после чего подошла к окошку, за которым сгущались сумерки.