Начались будни, которые скрашивали только воспоминания. Об Алексе и днях, когда мы были вместе. Хороших воспоминаний было не много, и я раз за разом прокручивала в голове нашу первую встречу. Да, тогда я очень удивилась, увидев, что появившийся в классе новенький таращился на меня целую минуту. В тот момент мне показалось, что у него не всё в порядке с головой, и вспоминать это происшествие было не слишком приятно. Тогда, не сейчас. Теперь мне казалось, что это был самый чудесный момент в нашей истории. В тот день Алекс смотрел на меня так, словно давно меня искал и, наконец, нашёл, словно встретил что-то необыкновенно важное и нужное в своей жизни, смотрел так, словно его душа прикипела ко мне навечно. Я же была слишком юной и не понимала, что он чувствовал, пока сама не влюбилась. Мы, как дураки, столько времени скрывали свою любовь друг от друга. Сколько счастливых минут мы потеряли!

Вспоминала момент когда впервые призналась ему в любви, а он не захотел это принять. Нет, это не счастливый момент, он даже горестный, у нас всегда было так — мы понимали и принимали свои чувства и чувства друг друга, когда было уже слишком поздно.

Когда же ещё я была счастлива? Наверное, в селении оборотней. Я там была на седьмом небе ровно три недели.

Злоключений было гораздо больше, но я не хотела их вспоминать.

Через пару недель после приезда я решила подстричь волосы, которые так и не пришли в нормальное состояние, сколько я не пыталась восстановить их масками и бальзамами. Взяла обыкновенные ножницы и просто отрезала их, потом помыла голову, и на душе стало значительно легче. Увидев мою новую причёску, мама ахнула, прижав руки к щекам, но ничего не сказала.

В эту ночь мне снова приснился странный сон. Перед глазами странными рывками перемещается гладкий чёрный расцвеченный белыми прожилками ровный камень, чем-то напоминающий кафельную плитку в ванной комнате. Мрамор? Возможно, но он почему-то двигался. Туда-сюда, туда-сюда… Внезапно я всё поняла. Это была либо стена, либо пол, он то направлялся налево-вперёд, то направо-вперёд, то оказывался в опасной близости от наблюдателя. Казалось, что я снова смотрю не сон, а передачу… Снова послышался детский смех, а позади чей-то строгий голос, только не разобрать слов, и вдруг сновидение оборвалось, когда пол снова оказался в опасной близости от зрителя, то бишь от меня. Снова какая-то ерунда… Я постоянно вспоминала и анализировала то, что увидела уже дважды, отвлекаясь от горестных мыслей, что тоже было хорошо. Хоть какая-то польза от этих непонятных снов.

Чтобы не быть нахлебницей, я помогала родителям в уборке и стирке, мытье посуды и уходе за животными. Мне это нравилось самой, потому что тоже отвлекало от тоски.

Жив ли мой сын? Где он? Как он? Наяву мне представлялись ужасные картины того, что с малышом произошло что-то плохое, ведь недоношенный ребёнок, рождённый в двадцать шесть недель, вряд ли был способен на выживание. Но я заставляла себя не думать о плохом, как посоветовала Кира: «Надо верить», и я верила. Верила всей душой, что и с сыном, и с Алексом, с ними обоими, всё будет хорошо. Алекс выжил, спас нашего сына, и ищет возможности вернуться вместе с ним домой.

Я находилась дома уже две недели, как вдруг Верунька распознала о том, что я вернулась. Я знала, что подруга всегда была чрезмерно любопытна, а произошедшее со мной может взбудоражить её воображение, и потом по посёлку пойдут слухи, один фантастичнее другого, поэтому и не сообщала о своём приезде, но в один «прекрасное» (нет) утро она заявилась без приглашения. Ну что можно сказать? Верка повзрослела. Изменилась. Я прекрасно знала, что она могла быть бестактной, но чтобы настолько!

— Господи, Аня! Ты… — хлопала глазами Верка.

— Не, не я… — ничего не оставалось мне.

— Ты похожа на смерть… Бедняжка! Что с тобой случилось? — в ужасе Верка положила ладони на свои пухлые щёчки и в изумлении открыла рот.

— Ничего, — уверенно ответила и даже попыталась отшутиться, — откуда вам известно, как должна выглядеть смерть? Что за инсинуация, девушка? Это мой естественный вид! А вас я впервые вижу, но вы уже требуете отчёта!

— Анька, ты чего? — Вера похоже впала в шоковое состояние.

— А ты чего? Набросилась, понимаешь, с расспросами. — пробурчала обиженно. — Нет бы подругу обнять.

Верка тут же бросилась ко мне с объятиями и задышала мне в ухо.

— А я уж думала, Антоха чего-то перепутал. Сказал, что ты вернулась, а я, дурочка, даже и не знала. Ты давно в посёлке? Две недели, да?

— Да. Что там Антоха тебе наговорил?

— Да, ничего. Так, сказал, что я плохая подруга, что даже не спешу с тобой увидеться. Ну, я же не знала, Анют. Вот сразу и прибежала.

— Верка, я так рада тебя видеть! — прошептала я, а у самой снова щипало в глазах.

— Я тоже, любимка моя! Господи, какая же я дурочка! Я вот, тебе апельсинов принесла. Налегай на витамины.

— Да я налегаю, Вер. Мама постоянно пичкает и пичкает. Я же не могу постоянно есть!

— Тебе надо поправляться, Ань, а то худая, как глиста.

— Зато ты выглядишь просто прекрасно! — отбила я её наезд. Она и вправду выглядела на все сто. Красные с мороза щёчки, ясные зелёные глаза, коралловые губы, и сияющие золотом кудряшки. За полгода, что я её не видела, Верка восстановилась, и даже стала по-моему краше.

— Прости… — подруга сконфуженно опустила глаза в пол.

— Да ладно тебе. Я привыкла к такой реакции окружающих. Ты же не виновата! Ладно, пойдём пить чай!

— Это я с удовольствием! Только с работы, ещё не завтракала.

Пока я готовила чай и накрывала на стол, Верка вовсю пялилась на меня, не сводя своих глаз.

— Так что говоришь, как там у наших дела? — спросила, чтобы отвлечь её пристальное внимание.

— А, ну, всё хорошо. Витька и Серый ещё в армии, контракт подписали. Антон прошлой весной вернулся, не захотел оставаться, да ты видела его летом. Работает в лесхозе. Олег учится на программиста, кто бы подумал, что он станет ботаном. И я бы не поверила, если бы не видела собственными глазами, как он управляется с компьютером. Девчонки наши… Оля учится на педагога, представляешь? Маринка уже родила, (почему-то при этих словах мне стало реально физически больно). Замуж вышла, представляешь? В райцентр. Познакомилась там с местным парнем. В колледже вместе учились, так вот и научились! — прыснула она. — Элина в Москве, ну этого и стоило ожидать, не будет же «звезда» в трясине загибаться. Я всё так же, работаю. Мужика нет.

— Верка, ну ты даёшь! В трёх словах всё рассказала!

— Помнишь, как ты мне сказала, что я очень красивая, и меня обязательно кто-нибудь полюбит? — я кивнула. — Я же поверила, Ань, а он всё никак не находится! Тот единственный и неповторимый! — Верка хлюпнула носом, а потом, видя мою реакцию офигевания, в голос заржала. — Один-один! — воскликнула она, и уже вместе мы хохотали пару минут, вытирая на глазах слёзы.

— Господи, я подумала, что ты решила предъявить свои претензии, — давясь смехом, пропищала я.

— О, Верочка пришла! — сказала вошедшая на кухню мама, которая только что вернулась после выполнения обязанностей по уходу за животными.

— Здрасте, тёть Наташ! — кивнула Верка маме, а потом повернулась ко мне и доверительно зашептала:

— Твои родители очень помогли мне, пока тебя не было. Я даже некоторое время жила в твоей комнате, пока шёл ремонт в доме, а я была очень слаба. Я им так благодарна! — эти слова не стали для меня сюрпризом, я знала, что мои помогали Верочке, но то, что после моего отъезда в Омск она некоторое время жила в моей комнате, я почему-то пропустила. Я была совсем плохой подругой. Мы почти не общались. Я совершенно не интересовалась жизнью Веры, сосредоточившись сначала на поисках Алекса, потом на учёбе и попытках его пробудить, позже на своих страхах, переживаниях и страданиях. Мне тогда казалось, что наши жизни разошлись в разные стороны. Уезжая в счастливой эйфории в Омск, я считала, что уезжаю навсегда, и не собиралась возвращаться домой, пока не произошла беда. К счастью, Верунька совсем не обижалась на меня.