– Никто и не оспаривает, – взяла брата за руку, осторожно вытаскивая платок, – давайте уже уладим недоразумение с Демидовым. Алим, кроме тебя, некому выступить переговорщиком. Что там требовал князь, голову убийцы? Ну, так и отвезешь голову, только коробку подходящую найдем.

– Нина Константиновна, – ашкеназец гулко сглотнул, – надеюсь, это образное выражение?

– Почему образное? В хозяйстве животные имеются? Ну, козы там, свиньи?

– Не держим, – с явным облегчением выдохнул помощник, – но для праздника слуги закупили мяса, надо поинтересоваться, есть ли головы.

Алим позвал Гаврилу Силантьевича и озадачил странным поручением, с которым мужчина быстро справился. Свиную голову упаковали в шляпный короб и вымазали красной краской края, будто кровь свежая натекла. Поверх жутковатого содержимого положили платок и записку, в которой приглашали князя в поместье и гарантировали безопасность. Мелькнула мысль, добавить к набору зеркало, чтобы Демидов полюбовался на истинного виновника, проморгавшего предателя в ближнем круге. Но зачем же доводить старика? Он еще пригодится.

Баронета мы увешали защитными амулетами, поставили на колени коробку и выпустили за ворота.

Снаружи дорогу перегородил паромобиль князя, дружинники пригнали телеги и перевернули, создавая затор. Дополнительно демидовцы установили защитный барьер, чтобы отражать возможные магические атаки. Крыши соседних домов оккупировали маги и бойцы с мушкетами. Все они с напряжением всматривались в одинокую фигуру на инвалидном кресле.

Алим поднял руки кверху, показывая, что безоружен, что-то сказал выдвинувшимся навстречу бойцам. Затем к помощнику приблизился маг, проверил коробку на наличие неприятных сюрпризов. Только после этого к ашкеназцу подошел князь, на лице которого сквозило недоверие. Они обменялись фразами, о содержании которых можно только догадываться. При скоплении опытных магов опасно применять заклинание «слух», вмиг вычислят. Я наблюдала за встречей с чердачного окна, чтобы выдернуть Алима из лап Демидова, если потребуется. Однако даже с такого расстояния заметила, как резко побледнел Григорий Климентьевич, заглянувший в короб. Старик и без того не блистал здоровьем, а тут посерел, с лица спал. Дальше переговорщик должен был пригласить «врага» в дом, и это скользкий момент, потому как князь мог и не поверить словам Зельмана.

Видно, желание узнать судьбу дочери оказалось сильнее мести, потому что Демидов вцепился в платок клещом. Обернувшись, поманил начальника охраны, бросил что-то резкое Алиму, который наверняка настаивал, чтобы Григорий Климентьевич пришел один. Мы просчитывали такой вариант, а потому пропустили и Каменского. Я с облегчением выдохнула, когда ашкеназец вернулся под защиту стен. До последнего боялась, что предатель проявит себя и отыграется на безоружном парне.

Первая часть плана вроде бы удалась – князь заинтересовался, дальше начинался этап переговоров. И снова реализация ложилась на плечи Алима. Смущало только присутствие Родиона Матвеевича. Под подозрением все люди князя, а воевода – грозный противник, которого не победить в ближнем бою.

Пока Демидов не увидит запись с признаниями Степана, Игнату рано выходить на сцену. Мы с братом притаились в соседней комнате, из которой видно и слышно происходящее через специальные смотровые щели. Наследие от графа Толпеева осталось.

– Говорите, что вам известно о Софье! – сходу потребовал князь.

– Григорий Климентьевич, информация о Софье Григорьевне попала к нам случайно. Раскрывая ее, наша семья подвергает себя риску, – ответил помощник, – насколько доверяете человеку, что пришел с вами?

– Как себе, – хмыкнул Демидов, – Родион много лет служит семье и ни разу не дал повода усомниться в преданности.

– Хм, вот как? Интересно, – Алим прошелся по мужчине оценивающим взглядом, – стало быть, службу знает и людей подобрал в команду верных.

– Послушайте, Алим Осипович, к чему эти вопросы? – возмутился старик. – Давайте уже к делу! Вам есть, что сказать о дочери?

– Да, – подтвердил молодой человек, – и немало. Вы уж простите за недоверчивость, но я не понаслышке знаю, как тяжело в наше время найти надежных слуг и неподкупных соратников. Последний вопрос: как так получилось, что кристалл с признаниями человека, замыслившего и воплотившего заговор против вашей семьи, не попал к вам в руки?

– Да, что его слушать, княже! – возмутился воевода. – Голову морочит и время тянет. Нет у него информации о Софье Григорьевне и быть не может!

– Не вам об этом судить, Родион Матвеевич, – сухо осадил воеводу баронет, – информация есть, клянусь в этом. Или вы ставите под сомнение слово ашкеназца?

– Нет, вы не так поняли! Возможно, вас ввели в заблуждение, но я лично занимался поисками княжны и не нашел следов. А я искал кропотливо, тщательно – ни одной мелочи не упустил.

– Алим Осипович, действительно, хватит морочить голову, – поддержал воеводу князь.

– Даже в мыслях не было, – недовольно поджал губы помощник, – тогда попрошу еще минуту внимания. Здесь найдется много интересного, – Алим установил кристалл на специальную подставку и активировал запись.

Камень засветился, проецируя картинку с побитой мордой Степана. Григорий Климентьевич поморщился, невольно хватаясь за сердце.

– Как ты смеешь, калека, бередить старые раны хозяина! – взревел воевода и зарядил кулаком по камню, отчего тот разлетелся в пыль.

Вот это силища! И роль заботливого друга разыграна как по нотам. Да только Алим выставил обманку, запись транслировалась из смежной комнаты и не прервалась после разрушения кристалла. Хватило пары фраз, после которых старый князь подался вперед, жадно впитывая информацию.

Новости добрыми не назовешь, Демидову сделалось плохо с сердцем. Григорий Климентьевич активировал лечебные амулеты. Воевода усадил хозяина в кресло, ослабил пуговицы на камзоле. На запись мужчина не смотрел, хотя другой начальник охраны на его месте не упустил бы ни одной детали. Стало быть, уже в курсе признаний младшего родственничка?

– Родик, как мы допустили такое? – просипел раздавленный предательством старик. – Чего им не хватало? Денег? Власти? У них же все это было! За что они так обошлись со мной? Постой, – князя вдруг озарило, – ты упустил бы из виду единичный случай, но не систематическое истребление рода! Ты?! Ты меня предал, Родион? Почему?

Как чуяла, зря не избавились от сопровождающего! Вот, как теперь справиться с воеводой?

– Гриша, вспомни, что стало с моей дочерью! – процедил Каменский. – Твой сын соблазнил и бросил ее, как дворовую девку. Что ты тогда предложил, денег? Дети любили друг друга, но княжескому наследнику не пристало жениться на дворянке медного рода. Пусть не первой, но второй женой Любава могла бы стать Георгию. Но у тебя же было другое мнение на этот счет? Если бы не гордыня, сейчас бы нянчил внуков, а не оплакивал последнего сына. Этот хотя бы не скрывал пагубных пристрастий, и дар прожигал с такими же никчемными отпрысками благородных семейств.

– Мог бы поквитаться со мной, зачем детей было трогать! Я доверял, и ничего не стоило…

– Вот именно! Такая месть ничего бы не стоила. А теперь ты на собственной шкуре прочувствовал, каково это, потерять ребенка. Никакая магия не в силах вернуть потерю.

– Кхм, простите, что вмешиваюсь, – тактично вклинился Алим, – Григорий Климентьевич, в свете открывшихся подробностей, полагаю, конфликт с Игнатом Гладьевым исчерпан? Клим Григорьевич нанес оскорбление семье Гладьевых, и у Игната Александровича не осталось выбора, как вызвать обидчика на дуэль.

– Отложим это, – отмахнулся старик, – я немедленно отзову дружину и…

– А вот это вряд ли, – ухмыльнулся Каменский, похрустывая кулаками, – когда еще представится случай разом покончить с этим фарсом? Местью я удовлетворен сполна, но вот ведь, какая штука: с твоей смертью древний род останется без наследников. Учитывая плодовитость младшей ветви, прежде мне не на что было рассчитывать, но теперь… – злодейски рассмеялся, – так и быть, старый друг, открою тайну напоследок. Любавушка действительно умерла шесть лет назад, в глухой деревне, зачахла от тоски и одиночества. Но истинная причина смерти – послеродовая лихорадка, с которой деревенская знахарка не справилась, и дочкина последняя воля. Она потратила целительские амулеты, чтобы выходить твоего незаконнорожденного внука. Целители спасли бы обоих, случись подобное в Екатеринбурге, а так, выжил только один.